Не меньшую славу Георгий Карлов снискал и как иллюстратор книг. Более сорока лет своей творческой жизни художник посвятил детской печати, создав яркие и запоминающиеся образы животных — героев русских сказок, стихов и басен. В общей сложности он проиллюстрировал более ста книг для детей, выходивших в издательствах России, Украины и Молдавии. Не одно поколение ребят выросло на книжках со смешными и яркими рисунками Георгия Карлова. Сам художник называл свои рисунки «мультяшками», вкладывая в это слово весь искренний восторг, которым награждали эти книжки юные почитатели его таланта.

Из воспоминаний сына художника — художника-живописца Кирилла Карлова (2000 год):
«Отец был необыкновенно одаренный человек, одаренный во всем. Имея один всего лишь один глаз (другой в детстве выбил пьяный казак), он водил мотоцикл, легковые машины, ему дали водительские права в виде исключения, причем за подписью К.Е. Ворошилова.

Он был необыкновенно смелым человеком, из всех передряг выходил победителем. Он два раза тонул — выплыл, не раз бывал в смертельных схватках с бандитами — победил их. Никогда его не покидало мужество!
С детства отец любил все объяснять. Вот его, шестилетнего, первая философская мысль: "Жизнь — это накопления действий, движений. Сейчас я сделал движение рукой, и на одно движение моя жизнь стала больше. И вот так из тысяч, из миллионов движений и набирается жизнь. Руки, лица и все остальное изнашиваются от накопления движений, а потом человек стареет». После этого открытия у отца была первая бессонная ночь…

Он с детства был очень наблюдательным. Отец говорил сыновьям, мне и Мишке: "Надо быть очень внимательным в жизни, ничего не пропускать интересного: ни слова, ни поступка. Особенно если хочешь стать художником, поэтому рисовать надо начинать рано. Я рисовать, сынки, начал с пяти лет, рисовал сначала пауков. Брал бумагу, затем химический карандаш, слюнявил карандаш и крутил большую кляксу — это тело паука. Подрисовывал восемь лап, последние две-три лапы рисовал уже со страхом, нарисовав их, быстро отдергивал руку. Для меня паук был живой…" Вспоминая первые уроки отца, я думаю: стал ли бы я художником, не имея рядом такого учителя?.. Не знаю!

Отец в своих воспоминаниях писал: "Самое интересное, полезное и поучительное в художнике — это его ошибки, его неудачи, его муки, когда он работает, сомнения, которые его мучили…»

С самого начала войны мой отец мучился тем, что не мог участвовать в боях на фронте, с одним глазом это было очень сложно. Но он не мог не участвовать в этой грандиозной борьбе! Сидя дома, не видя ни одного фашиста, он сердцем чувствовал войну. Отец сделал целые серии антифашистских плакатов: "Я обвиняю", "Не пройдет", "Великое одичание" — всего более трехсот рисунков. Рисунки были сделаны на каких-то старых чертежах, с бумагой-то было трудно, просто карандашом, масляной краской — так называемой растиркой: бралась черная масляная сажа, потом пальцем растирался рисунок. Эти рисунки были потрясающей силы.

Отец рассказывал мне, с чего все началось. Он прочел в "Известиях" гневный памфлет Ильи Эренбурга о фашистах "Великое одичание". Само солнце отцу стало казаться "горящей кровью". Он проиллюстрировал газетную статью серией злых, самых жестоких, самых страшных рисунков. Одна старушка, увидев их, сказала: "Рисуй их людьми, а иногда даже красивыми. Вот это будет по-настоящему страшно. Я вижу человека со звериным нутром. Вот где страх-то!" Это открытие отца ошеломило.

Отец не раз повторял слова, сказанные ему его матерью, моей бабушкой: "Помни, Георгий, похвала — это признание, а признание налагает на тебя ответственность, — и ты должен теперь воспитать в себе беспощадность и бескомпромиссную требовательность к себе. И чем больше тебя будут замечать, тем строже будь к себе…»