Есть такая категория людей – однолюбы. Они проносят свое чувство к однажды встреченному предмету страсти всю свою жизнь, остаются верны ему на всех поворотах и изгибах судьбы. Именно таким был советский российский художник Андрей Константинович Соколов. А его любовью, его музой был космос.

Соколов родился в 1931 г. в Ленинграде. Во многом на выбор жизненного пути Андрея повлиял его отец, который был одним из руководителей многих советских ударных строек, а после войны участвовал в возведении таких уникальных объектов, как телебашня в Останкино, автозавод в Тольятти, космодром Байконур. Конечно, в семье бывали строители, маленький Андрей слышал профессиональные разговоры, копался в огромной библиотеке отца, где было много книг по архитектуре.

Потом началась война, и семью Соколовых эвакуировали в Москву. Здесь Андрей закончил школу и поступил в Московский архитектурный институт. После его окончания Андрей начал работать в одной из московских архитектурных мастерских над проектами «закрытых» спецгородков. Но на карьере архитектора Соколова поставил крест Хрущев. В 1954 г. на втором всесоюзном совещании строителей Никита Сергеевич в пух и прах раскритиковал советских архитекторов, дав тем самым старт кампании по борьбе с «архитектурными излишествами». Строить нужно проще и больше, говорил Хрущев. Архитектура – не художественная деятельность, а средство удовлетворения материальных потребностей народа. И нет смысла тратить народные средства на никому не нужные красоты. Через год вышло постановление ЦК КПСС и Совмина СССР «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве» и архитектура, как искусство, род творчества перестала быть таковой на долгие годы. Заниматься проектированием безликой застройки из типовых панелей и блоков не хотелось, и Соколов начал искать себя вне архитектуры. Таких как он, молодых архитекторов, решивших поменять профессию, в то время было немало. Как позднее вспоминал художник, почти 90 процентов его однокурсников после пресловутого постановления ушли из архитектуры.

Соколов устроился на Мосфильм декоратором. Помотался с киносъемочными группами по Союзу, несколько раз побывал в киноэкспедициях в Средней Азии: Ашхабаде, Самарканде, Бухаре, Хиве. Работа была интересной, но чего-то, как признавался Соколов, все же не хватало. И вот это «что-то» оказалось книгой американского фантаста Р.Брэдбери «451 градус по Фаренгейту». Антиутопия Брэдбери вдохновила Соколова, и он решил проиллюстрировать книгу. Вернее, не нарисовать иллюстрации, столько продекорировать книгу, создать живописный фон, на котором разворачивались события. Пройдут годы, и Соколов подарит несколько этих иллюстраций Брэдбери. Они ему, кстати, понравились.

И вторым событием, которое в корне поменяло жизнь Соколова, стал запуск Советским Союзом первого спутника в 1957 г. Это эпохальное событие буквально потрясло воображение начинающего художника, и он решил отныне рисовать космос и только его. Но одно дело сказать, другое – сделать. Тогда на заре космонавтики, вся космическая тематика была сверхсекретной. Как реально выглядят спутники, как выводятся с Земли на орбиту, какими ракетоносителями, как выглядит наша планета из космоса – на эти вопросы не было ответа. Приходилось напрягать фантазию, додумывать, а то и вовсе придумывать. Собственно говоря, первые работы Соколова на космическую тему и были такими чистыми фантазиями автора – как, скажем, мог бы выглядеть вид на нашу планету с орбиты спутника. Тоже метод.

Еще Циолковский пытался теоретически рассчитать, вычислить космические пейзажи Земли, Луны и других тел Солнечной системы… Но Соколову хотелось конкретики, а ее получить можно было только из первоисточника. Попасть в «космическую» среду художнику помог случай. Соколов узнал, что в отряде космонавтов есть рисующий летчик – А.А.Леонов. А встретились они на телепередаче «Звездная эстафета». Так возникло творческое содружество Андрея Соколова и Алексея Леонова – первого землянина, вышедшего в открытый космос.

В результате их сотворчества возникло немало превосходных полотен. Научно-фантастическая живопись давала художнику Соколову возможность не только выразить реальность вымышленного, но и овеществить мысль. Это было крайне интересно и увлекательно. Вообразить и попытаться передать красками непостижимые миры – ультрафиолетовый или инфракрасный, представить сферу Шварцшильда вокруг «черной дыры», где остановилось время, и нарисовать ее. Или показать надпространство, взрыв сверхновой звезды, центр Галактики…

Увлеченный до фанатизма космосом, он неоднократно бывал в Центре управления полетами, в Звездном городке, на космодроме Байконур и везде и всюду собирал материал и впечатления для работы. Приставал с расспросами к космонавтам: какие там краски, какие оттенки нашей планеты? И большинство сходились во мнении, что ближе всего по цветовой гамме живопись Рериха, с насыщенностью чистых, ярких красок. Самому бы слетать на орбиту, но, как шутливо сетовал художник: габариты не позволяют. «Куда мне в корабль с моим под два метра ростом». Поэтому он придумал такую оригинальную методику. Брал карту того или иного района планеты и рисовал сетку координат с учетом округлости Земли, и туда же переносил предполагаемый вид этой местности из космоса. Делал несколько штук эскизов на капроне. Просил друзей-космонавтов взять их собой на орбиту и по возможности написать свои замечания. Отсюда и капрон – можно свернуть, сложить – места эти эскизы занимали немного, да и не весили почти ничего. Потом они возвращались на Землю с рукописными пометками космонавтов.

Вот, например, такую запись на полях эскиза сделали Ляхов и Рюмин, летавшие на «Салюте-6»: Хорошо видна облачность, в которой разряды. Отдельные площади облаков – между ними есть просветы. В небольших по площади облаках наблюдаются разряды. В просветах между облачностью видны огни городов и поселков и даже одиночные огоньки…» Таких эскизов, побывавших на орбите, скорректированных космонавтами, было около 70 штук. Потом на основании их рисовались уже картины. По-мужски обаятельный, прекрасный рассказчик и интересный собеседник, он имел массу друзей и знакомых. Среди них — космонавты В.И.Севастьянов, П.И.Климук, В.А. Джанибеков, Г.Т.Береговой, основоположник советского ракетного двигателестроения В.П.Глушко, писатели-фантасты А.Кларк и И.А.Ефремов. Иван Антонович Ефремов даже посвятил Соколову свой рассказ «Пять картин».

Особые отношения связывали художника с Белоруссией. В конце 70-х годов прошлого века довелось ему отдыхать на озере Нарочь. Понравилось, и зачастил он в эти места каждое лето. Потом как-то оказался близ деревни Сосенки, что на Вилейском водохранилище. И теперь каждый сезон уже туда: сначала палатка, потом домик снимали. А в конце концов решили с женой построить здесь свой собственный, да не дачный домик, а настоящий дом, в котором можно жить круглый год. И построили. Конечно, дела держали в Москве, но как только выдавалось время – сразу сюда. Благо в доме была мастерская, где можно было работать. Подружился со многими белорусскими коллегами, которые неоднократно гостили у него в Сосенках, а он бывал в их творческих мастерских.

Особая дружба связывала Соколова со скульптором Иваном Миско и художником Георгием Поплавским. Кстати, и последняя прижизненная выставка А.К.Соколова прошла именно в Белоруссии – в музее районного центра Вилейка. Свою последнюю картину «Гибель «Мира», посвященную советской орбитальной станции, которая нашла свою кончину в Тихом океане, А.К.Соколов нарисовал в 2001 году. Советский космос стал историей, и гибель «Мира» поставила в ней точку. Последовавшая вскоре тяжелая болезнь уложила художника в кровать. В 2007 году А.К.Соколов скончался.

Народный художник РСФР А.К.Соколов создал сотни космических полотен, которые демонстрировались на многочисленных выставках в стране и за рубежом. И сейчас многие из них экспонируются в музеях России, Белоруссии, Германии, в авиационно-космическом музее Смитсониевского института США и в Токио.