Часть 1.

Всю ночь Маня не могла заснуть, да как спать-то? Ревизия в сельпо накануне выявила недостачу. -Сидеть за мешок муки, не иначе.- Тихонько причитала Маруся, чтобы не разбудить мать, которая пока ещё не знала о случившемся и мирно посапывала в соседней комнатке.-Как же больная мать, Ванька? *** Ванька-красавец гармонист, первый парень на деревне. От девок отбоя не было, но он выбрал Марусю. Дело шло к свадьбе. Маня была единственным уцелевшим ребёнком в семье Мазуриных. Старшая сестра умерла от воспаления лёгких ещё до войны, а младший братик-в два месяца от "золотухи" (бабка накормила мёдом) в сорок третьем. Пётр Васильевич Мазурин-отец Манюни, не вернулся с фронта. По воспоминаниям односельчанина, который попал, как и Мазурин на Курскую дугу, в одну из ночей перед боем они пересеклись. Пётр много курил, очень переживал, ведь у него сынок родился, которого он даже не видел и не держал на руках. После той ночи земляки больше не свиделись. В той "мясорубке" Пётр Васильевич пропал без вести. Остались Маруся с матерью Авдотьей одни. Натерпелись они, собственно, как и все в те голодные годы. *** Маруся стиснула зубы и уткнулась лицом в подушку, прислушиваясь к каждому шороху. Сердце колотилось с такой силой, что отдавало в виски. Деревня спала, даже собаки не лаяли. Только под утро Маня отключилась, словно провалилась в пустоту, не слыша ни первых петухов, ни скрипа половиц под ногами пробудившейся матери: ничего, тишина-затишье перед бурей. Наверное долго бы продолжался её сон, если бы не звон стекол, того гляди готовых осыпаться от прилагаемой силы барабанящих по окнам. -Чего случилось? Чего гремите?-спешила открыть дверь Авдотья. -Уйди, мать!-Один из непрошенных гостей оттолкнул старушку и первый вошёл в избу. В считанные секунды Маруся вскочила с кровати и накинула халат. "Пришли, я пропала"-только успела подумать она. -Мария Петровна Мазурина, собирайтесь. Маруся понимала сопротивляться бесполезно. Авдотья Митрофановна рыдала, не могла поверить в случившееся: -За что девку-то?-Истерила старушка. -За расхищение.-Последовал сухой ответ. Быстро облетела деревню Николаевку новость об аресте Манюни Мазуриной. Кто-то сочувствовал, а были и те, что откровенно радовались чужому горю. -Ну что, Ванька? Холостой ты? Не будешь же ждать свою Маньку? Вон сколько баб свободных.-С ехидной ухмылочкой окучивала Ивана соседская девица.

Часть 2.

Из райцентра пришла весть о судьбе Мазуриной Марии Петровны: восемь лет лагерей. Как бывало в деревне: посудачили и забыли. А вот для Маруси жизнь разделилась на "до" и "после". Отрабатывать наказание за своё преступление Мане придётся в рядах заключённых на Колыме. Искупить вину перед государством и вернуться, выдержать и не сгинуть, вернуться к маме, в ту прошлую жизнь "до"... Тяжкий, порой непосильный для человека труд в лагерях, голодная жизнь в бараках, в вечной мерзлоте, где "12 месяцев зима, а всё остальное время лето" не только подрывали здоровье, но и часто заканчивались гибелью... "Выжить, вырваться, вернуться домой"-стало целью для Марии. -Мань, глянь бригадир соседнего барака запал на тебя. Ты бы не терялась, девка. Родишь и под амнистию попадёшь.-Советовала соседка Маруси по нарам. Желание досрочно освободиться взяло своё. У восемнадцатилетней Марии завязались отношения с тридцатилетним Степаном Михайловичем. Это не была любовь с первого взгляда. За короткие тайные встречи возникла симпатия. Он стал для неё отдушиной, а она растопила его сердце. Постепенно симпатия переросла во влюблённость. Мазурина забеременела... Рождение Алёшеньки связало её со Степаном невидимой нитью, укрепило их чувства. Мария попала под амнистию: отбыв на Колыме два года, вместо восьми. Михайловичу же оставалось лет пять до конца срока. Теперь в груди у неё щемило от мысли, что ей предстояло расстаться с любимым. Освободиться не значило выжить. Вернуться на "большую землю" предстояло Мане с Алёшенькой по морю. Не все бывшие зэки, дети, рождённые в лагерях, больные и истощённые от голода, могли выдержать этот путь.

Часть 3.

Прощание Маруси со Степаном Морозовым было тяжёлым. "Молчаливые" слёзы, леденели на щеках, но они не чувствовали этого холода, не чувствовали трескучего мороза, пробирающего до костей. Он достал свёрток из-за пазухи и сунул Мане в свободную руку; на другой руке у неё сидел Алёшка, полностью укутанный в телогрейку, так что даже нос не торчал. -Манечка, береги Алёшку...береги себя, обещай, что справитесь. Я обязательно вас разыщу, сразу как только...-Дальше он замолчал и обнял их. Несколько дней пути по морю были настоящим испытанием на выживание. Скончавшихся от голода выбрасывали за борт. Зрелище не для слабонервных. "Хорошо сынишка маленький и не понимает..."-думала Мария. Этот страх и ужас, когда смерть была рядом, она никогда не забудет. Они с сыном выжили, не сгинули от голода благодаря паре банок сгущёнки, которые Стёпа дал им с Алёшкой. Чтобы достать эти, банки ему пришлось приложить большие усилия... Мария вернулась домой на руках с младенцем. Мать за эти два года, которые Маня отбывала на Колыме, постарела лет на десять, голова её была белая, как одуванчик. Авдотья уже не надеялась увидеть вновь дочь. Маруся тоже изменилась. Некогда круглолицая цветущая красавица была истощена: лицо вытянулось, глаза впали, скулы выступили, нос заострился, руки и ноги как тростинки. -Дождалась.-Плакала мать.-Сколько же выстрадать вам пришлось... Дочь, что от тебя осталось: кожа да кости...А мальчонка...Милые вы мои...Ничего поднимем ребёночка. Главное-живы. Маня нехотя рассказывала о прошлом, очень болезненные были воспоминания. Иван, узнав о возвращении Манюни, пришёл не сразу. Его останавливало то, что Маня дитя нажила. Но не угасшее чувство любви заставило его прийти. Чтобы избежать косых взглядов и пересудов деревенских пришёл он поздно вечером, по темноте. -Мань, иди за меня, прощаю тебя, мальца приму как своего. Не могу тебя забыть. -Прощать меня не за что. Уходи. У нас, Вань, разные пути. -Да кому теперь нужна ты со своим выродком.-Психанул Иван и выскочил из избы, и так хлопнул, что стёкла задребезжали и над дверным косяком кусок извёстки отвалился. Мать была в сенях и слышала весь разговор. -Марусь, за чем так-то. Зачем отказала, любовь у вас была раньше. Алёшке отец нужен. Иван любит же тебя.-Пыталась вразумить Авдотья дочь. -Пришёл по-темному, вот его любовь. А была ли она? Не могу я... Нет больше той Мани, другая я теперь. У Алёшеньки один отец, другого не будет. -Сколько ждать? Нужны ли вы Степану? Это там, а здесь другая жизнь, может забыл про вас. Срок у него немаленький. А если...-Мать замолчала, Маруся остановила её жестом. Маруся и слушать не хотела, только со Степаном и ни с кем более она не представляла своей жизни. Мазурина пошла работать в колхоз. Первое время бабы шептались за спиной, но со временем забыли, благо было кого обсудить кроме Марии. Любят деревенские бабы сплетни сводить. Ванька женился на Александре, соседской девке, которая бессовестно увивалась за ним. "Добилась своего, охомутала"-обсуждали колхозницы-всезнайки... Алёшка подрос, пошёл в школу. Уж очень в деревне любил народ клички друг другу придумывать. Марусиного сына прозвали Алёшка Магадан... Ещё одна весна. Снег растаял рано. Тепло. Для Маруси эта весна казалась другой, не такой, как прежние. Ни на минуту она не забывала Стёпу. "Срок его должен закончится. Скоро, очень скоро мы вновь свидимся"-мечтала Маня...

Часть 4.

На смену весне пришло лето. Маня продолжала ждать и верить, что любимый разыщет их с Алёшкой, но Степан всё не приезжал. Иван Зарубин работал на молоковозе. В его обязанности входило два раза в день отвозить молоко в райцентр. Вечерняя дойка вот-вот должна была закончиться. Как всегда, ожидая, он скручивал папиросу из самовыращенного табака и наблюдал за суетливыми бабами, таскающими бидоны с молоком. Стоило только появиться Маруси, Ванька менялся в лице. Он не мог отвести от неё глаз. Если бы она только посмотрела на него, если бы не была такой холодной и безразличной к нему, то он бы кинулся и обнял Манюню и не посмотрел бы, не испугался ни жены своей Шурки, ни пересудов баб, от которых ничего не утаишь: жизнь каждого в деревне, как шило в мешке. Маня чувствовала на себе взгляды Ивана, ей хотелось убежать, спрятаться, но она старалась не подавать вида и не давать повода для сплетен. Доярка Симка-самая острая на язык, всегда подкалывала Ивана, заметив, как он смотрит на Марусю. -Ох, Ванька-голубчик, охочий ты до девок. Ну прямо глазами съедаешь, голодный что ли? Не кормит жинка дома? Вот шепну Шурке-то. - Улыбаясь, говорила Сима. Вся деревня конечно же знала о былой любви Ивана и Маруси, и что прогнала она его когда-то. Да и скрывать у Ваньки свои ни остывшие чувства не выходило: вот и подтрунивали бабы над ним. -Тьфу, только языком чесать и можешь. -Психовал Иван. - Лучше, Симка, за надоями следи. -Нелегко жене, когда муж такой красавЕц. -Добавляла подруга Симы, продолжая дразнить шофёра. Женщины начинали хохотать. Александра и без доброжелателей, которых хватало, знала, что муж до сих пор влюблён в Марусю. Шурка частенько устраивала Ивану взбучку. Если жена давала нагоняй, то он знал опять злые языки постарались. Благо Сашка была отходчива, и гнев быстро менялся на милость. "Маруське он не нужен, чего бояться, а у нас дети, он их любит. Отец Ванька хороший, мужик видный, пусть завидуют ... "-успокаивала сама себя Шурка. Возвращался Зарубин из райцентра, когда уже смеркалось. Свернув на просёлочную дорогу, до деревни оставалось километров двадцать, увидел пешехода и притормозил, заглушил мотор. -Ты в Николаевку? -поинтересовался Ванька у чужака. -Да. -Улыбнулся незнакомец. -Могу подкинуть. В гости или по делам? -Я женщину ищу. -У нас девок много, жениться, что ли хочешь? -Нет, я.. . -Замялся мужчина. -Мария Петровна Мазурина. .. у вас есть такая? На Ивана словно ушат воды холодной вылили. Он мгновенно сообразил кто перед ним. "Не быть вам вместе"-подумал Иван.

Часть 5.

-Иван Зарубин, - протянул руку шофёр незнакомцу. -Степан Морозов. -Будем знакомы. Ванька вроде как призадумался. Прищурился, делая вид, что пытается припомнить. "Похож Алёшка на папашу, прямо одно лицо"- думал, Зарубин. -Мазурина, Мазурина, Петровна... А, Манька, что ли?! Точно, она! Была когда-то такая, только лет десять или более как нет. -Как нет, может ошибаешься? -насторожился незнакомец. -Да нет... Она, другой не было. За недостачу в магазине получила срок, с тех пор её никто не видел. -А родственники, мать? -продолжал чужак. -И матери нет. Не пережила, от горя удар хватил. Померла. Семён не верил услышанному. Он присел на корточки и схватился за голову руками. Иван продолжал свою игру. -А ты откуда Маньку знаешь? Степан молчал. -Не хочешь не говори...Закурить дать? – он пытался разговорить Морозова. -Ну? В Николаевку едешь? Хотя, ловить там тебе нечего. Поздно уже, давай подвезу. Ты с поезда? Садись, сейчас домчу с ветерком, - от счастья Иван чуть не выпрыгнул из своих штанов. Степан не отвечал на вопросы. Он молча сел в машину. Ванька развернулся и погнал назад в райцентр на станцию. Всю дорогу он поглядывал на Марусиного возлюбленного, стараясь изо всех сил не показать своей радости, от того, что так легко избавился от соперника."Какая удача, что встретил первым Стёпку! Ну, Манюня, допрыгалась. Теперь от меня никуда не денешься", -крутилось в голове у Зарубина. Морозов, наверное, не заметил бы, даже если новый знакомый рассмеялся. Он находился в состоянии шока от ужасной новости. «Манечка, Алёшка-любимые мои. Как же так? Почему? За что? Не может быть»-твердил про себя Стёпка. Сомневаться в словах жителя Николаевки у него не было. Он испытал на своей шкуре морской путь, по которому возвращались зэки с Колымы в нормальную жизнь. Для многих из них последним пристанищем стала вода. Количество заключённых, погибших от голода, холода, болезней-не счесть, да и учёт никто не вёл. Кому интересны сломанные судьбы, уничтоженные без войны жизни, ради светлого будущего... Ванька посадил на поезд нового знакомого, дабы убедиться, что тот не передумает и не вернётся в деревню. Степан за всё время не проронил ни слова. Зарубин вернулся домой позднее обычного. Дети и Шурка спали. Желания объясняться с женой у него не было: «Хорошо. Дрыхнет, и тут фортуна улыбнулась». Раскаяния за содеянное он не испытывал. Желание вернуть свою первую любовь не давало спокойно заснуть, так он и проворочался до рассвета на диване в кухне. Ранним утром Иван подкараулил Маню, идущую на утреннюю дойку. Схватил и прижал её к себе. -Манюня, дурёха. Сколько можно? Хватит издеваться надо мной. Всю душу ты мне вытянула. Люблю тебя, -Ванька начал покрывать поцелуями её лицо. Маруся с такой силой дёрнулась, что обезумевший влюблённый от неожиданности разжал руки и отступил на шаг. В это время Мазурина уже хлестала его по щекам: -Ирод проклятый, покою от тебя нет. Ненавижу, ненавижу. Прочь пошёл, видеть тебя не могу, -кричала она. Зарубин не ожидал такого отпора, реакция женщины напугала его, а пощёчины привели в чувства, так как за сутки без сна он действительно плохо соображал. Его наваждение, секундная слабость, желание овладеть Маней всё испортили. Мечта вернуть любовь разрушена. Ванька почувствовал неприязнь и ненависть, с которой она отвешивала ему оплеухи. С глаз его словно пелена упала, как же он заблуждался-нет у них будущего. Столько судеб сломал: лишил Марусю женского счастья, Алёшка остался без отца, и сможет ли жить дальше Степан, который из-за Ивана навсегда потерял смысл своего существования. А главное, как ему жить с этим, зная, что он стал причиной чужих страданий, разочарований. Наворотил дел: близок локоток, да зубок короток... За свой короткий век, Зарубин постоянно испытывал чувство вины перед Мазуриной. Так при жизни он и не повинился перед ней. Маруся ждала Степана, хотя с каждым годом надежда, что они когда-нибудь будут вместе, таяла, потому что если бы он выжил, то обязательно приехал за ними. Алёшка-её опора и надежда, вымахал, подарил внучку. Мать нарадоваться не могла за удачно сложившуюся судьбу сына. Лет сорок было Ивану, когда его не стало, умирал он тяжело. Одна из его дочерей принесла не подписанный конверт сказав, что это последняя воля отца- и отдала записку Марии Петровне. В письме Зарубин признавался в преступлении, которое совершил из-за своей гнилой душонки, просил прощения. Маня не плакала, не ругала Ивана, ей стало легче на душе. Она считала Степана погибшим, а теперь узнала: он выжил, приезжал к ним и, возможно, где-то живёт до сих пор...

Часть 6.

Десятью годами ранее. Иван посадил на поезд Степана, который испытал настоящее потрясений, узнав, что Маруся с Алёшкой не вернулись в родную деревню после амнистии. Морозов не помнил, как и добрался до родного города, не помнил, спал ли, ел ли эту пару дней пути-всё было как в тумане. Он находился в состоянии транса. Перед его глазами стояла Манечка, которая держала их маленького сына, закутанного с ног до головы. У него текли слёзы, как тогда в последнюю встречу, перед их отплытием на большую землю. Очнулся от забытья Степан, когда кто-то трепал его за грудки. -Мужик, мужик. Вставай, тебе пора!-проводник пытался растолкать неадекватного незнакомца, которому пора было сходить. Язык Стёпы, словно онемел. Он молча покинул поезд. -Максимка, сынок, прости, что меня не было рядом, я скоро...Одни мы с тобой остались-пробормотал он, стоя на перроне... У Степана ещё был сын . Жена его, Анна, скончалась от чахотки, когда ребёнку едва исполнилось два года. Маму мальчишке заменила бабка-мать Степана. Максим называл бабушку мамой. А годами пятью позже, по ложному доносу арестовали отца. Более десяти лет Степан не видел сына, мать. Узнает ли его повзрослевший Максим? Тёмной ночью Морозов добрался до дома. Зашёл в знакомый подъезд. На миг ему показалось, будто ничего не изменилось, будто не было этих лет заключения: словно ушёл с утра на завод, а теперь вернулся-сейчас выбежит Максимка и запрыгнет к нему на руки. Степан постучал. Дверь ему открыл парень, в котором бывший зэк не сразу узнал сына. Максим тоже не признал отца. Слишком долгой была разлука. -Максимка... сынок!-Морозов первый бросился обнимать сына. -Отец, отец. Я, я...не надеялся, я думал...-сквозь слёзы проговорил парень. Теперь они вместе. Им столько надо друг другу рассказать... *** Накануне схоронили Ивана Зарубина. Алёшка любил дядю Ваню и переживал его кончину. Зарубин, испытывая чувство вины за то, что лишил Мазурина отца, всегда помогал Лёне, который пошёл работать в колхоз с шестнадцати лет. Иван практически заменил ему отца. Маруся же с ним не общалась, несмотря на то, что сын её просто обожал Зарубина. Алексей с утра перед работой всегда заходил к матери встречавшей его уже на пороге. На этот раз она не вышла. Дверь была открыта, Алёшка забеспокоился. Мать сидела на диванчике на кухне, в руках она держала записку. -Мам, что это?-забеспокоился сын. Мария молча протянула письмо. Лёня прочитал откровения Ивана. -Мам, отец жив? Ну, дядя Ванька! Как же так?-Алексей задумался.-Мам, мы должны найти моего отца. По щекам Маруси потекли слёзы. В знак согласия она кивнула Алексею. На следующий день Мазурин отправился в райцентр, чтобы сделать запрос на Степана Михайловича Морозова, так как Мария не знала точного адреса, только город в котором жил когда-то её любимый . Ответ на заявление Алексея пришёл только через два месяца. Маруся давно так не волновалась как в этот день. Алёшка распечатал аккуратно письмо.

Часть 7.

Распечатав конверт, Мазурин осторожно развернул лист, сложенный пополам, волнуясь не меньше матери: точно судьба решалась. Лёня молча пробежался по справке глазами. -Сыночек не томи, -с замирающем сердцем вопрошала Мария Петровна.- Нашли? Жив? Жив? Адрес, адрес...? Алёшка не мог сказать ни слова. Неожиданно слёзы радости показались на его глазах. Всё ещё не веря в прочитанное, он протянул матери дрожащей рукой судьбоносный документ. По выражению лица сына мать поняла, что Степана нашли. Маня прижала письмо к груди, так как прочитать в этот миг она бы не смогла: пелена слёз застилала её оживившийся взор. Справившись с душевным волнением, Маруся ещё несколько раз перечитывала письмо, боясь пропустить хоть одну букву. Немного погодя, она наконец пришла в себя и кинулась обнимать, и целовать Алёшку. -Нашли, нашли... Стёпа, Стёпушка...-шептала она. Через несколько дней Алексей и Мария Петровна отправились в родной город Степана. Им предстоял двухдневный путь на поезде. Давно, очень давно она не была дальше родной деревни. Сердце Маруси трепетало от предстоящей встречи. Волнение, переполняющее мать и сына, не давало спать. Практически двое суток они не сомкнули глаз. -Алёшенька, приехали, приехали!-сияла от счастья, выходящая из поезда Мазурина.-Ой, Стёпка! Мы рядом, мы совсем близко. Как ты там? Сколько лет... Признаешь ли ты меня? Алёшку? Через час семья Мазуриных стояла перед домом по уже заученному наизусть адресу. -Вот этот подъезд.-указал Лёня. -Сейчас, только дух переведу, -остановилась Петровна перед порогами.-Сейчас, сейчас, -старалась она не разрыдаться от такой долгожданной встречи... -Стучи, сынок.-запаниковала Мария, руки и ноги не слушались её, душа ушла в пятки. Послышались шаги. Дверь отворила молоденькая женщина. -Здравствуйте, вы к кому?-никак не могла знать хозяйка, что за люди перед ней. -Нам бы Морозова Степана Михайловича.-выпалил Алёшка. Незнакомка замялась на мгновение. -Максимка.-позвала она. Я Елена, а Максим-это... -Сын Стёпы, -закончила фразу Петровна. -Здравствуйте, а зачем вам отец ?- спросил подоспевший Морозов младший. -Я, Мазурина Мария Петровна.-начала объяснять Манечка, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить кто она. У Максима округлились глаза. -Та самая Манечка?А ты Алёшка?-быстро сообразил Морозов кто перед ним.-Ну как же так?... Проходите, проходите.-торопился Максим.-Лена, гостям умыться, перекусить с дороги надо.-обратился он к жене. -Потом. Где же Степан, -забеспокоилась Мария. -Отец в больнице. Не волнуйтесь, ему ничего не угрожает. - поспешил договорить Максим, видя, что Мария Петровна побелела.-Сейчас мы к нему пойдём... Через двадцать минут старший сын Морозова, Мазурины стояли у палаты Степана. -Давайте я подготовлю отца и позову вас.-предложил Максим. Маруся кивнула в знак согласия и достала из кармана письмо Ивана Зарубина и лоскуток с номером, который когда-то был пришит на её телогрейке, выданной в лагере на Колыме. Этот опознавательный знак каждого зэка знаком и Степану. Теперь этот полуистлевший лоскуток подойдёт лучше множества слов. Максим вошёл в палату. Степан дремал. Будто чувствуя гостей он открыл глаза и приподнялся. -Сынок, ты? Сегодня ты рано. Что-то случилось? Морозов младший протянул отцу записку и кусочек ткани. -Как такое возможно? Откуда у тебя это?-раскрыл рот Степан. Его сразу прошиб пот. Максим молча указал на письмо. Ещё до конца не веря в происходящее, Михайлович приступил жадно вчитываться в строки. -Манечка, Манечка... Сынок, это правда? Где же она? Где же Алёшка? Они здесь? Стёпа попытался встать с больничной койки, ноги и руки не слушались его. От волнения сердце колотилось так, что готово было выпрыгнуть из груди. Маня почувствовала волнение, не дожидаясь приглашения от Максима, буквально вбежала в палату. -Стёпушка, Стёпочка, любимый...- зарыдала она. -Маня, милая...-с трудом вымолвил он, так как чувствовал подступающий ком к горлу. Мария обняла, сидевшего на койке Степана, который боялся шелохнуться, чтобы не проснуться, так как происходящее с ним более походило на сон. Время словно остановилось, им казалось, что кроме них никого больше нет в мире. Они смогли, они выстояли и пережили все бури и невзгоды. Волей судьбЫ когда-то сломанные сУдьбы обрели второй шанс, возможность быть счастливыми.

Эпилог. Горькая правда о прошлом нашей Родины.

Во времена сталинского режима-эпохи репрессий и лагерей-за незначительные, а порой и вовсе несовершённые поступки можно было на десятки лет отправиться в исправительно-трудовые лагеря. Чего только стоил "закон о 3-х колосках", который предусматривал ужесточение наказания "за расхищение социалистической собственности"- срок заключения от 10 лет, или высшую меру наказания-расстрел с последующей конфискацией имущества. В те голодные годы за пригоршню зерна, за "неосторожное слово" против советской власти могли "поставить к стенке". Колыма-река, протянувшаяся через Якутию и Магаданскую область. Площадь, занимаемая речной системой, богата природными ископаемыми. Освоение этой территории, целины, в 30-50-х годах прошлого века осуществлялось заключёнными, отбывающими срок в лагерях на берегах реки. Зеки доставлялись морем, так как другой транспортной связи не было. Огромное количество людей прошло через лагеря: через истязания, голод и каторжный труд. Сколько сгинуло за стенами ГУЛАГа? Сколько загубленных человеческих жизней, сломанных судеб-даже сейчас доподлинно неизвестно. Источник zen.yandex.ru/id/5e2cabb50be00a00ad27e30c