2 (15) декабря 1917 г. было подписано временное соглашение о прекращении военных действий со странами германского блока, а 3 марта 1918 г. с Германией был заключён тяжёлый, позорный для России Брестский мирный договор, который удалось аннулировать только 13 ноября 1918 г. после произошедшей в Германии революции.
В общей сложности Первая мировая война продолжалась 1568 дней. В ней участвовали 38 государств, в которых проживало 70 % населения земного шара. В результате войны прекратили своё существование четыре империи: Российская, Германская, Австро-Венгерская и Османская. Страны-участницы потеряли около 10 млн. человек убитыми, 22 млн. были ранены.
Последствия Первой мировой войны для Российской империи стали фатальными. Вторая Отечественная война, как ее назвали в 1914 г., стала одновременно и подвигом русского оружия, и национальной катастрофой.
Начавшись под патриотическими лозунгами, в дальнейшем она способствовала сильнейшей поляризации сил, предопределила революции, братоубийственную гражданскую войну, раскол страны, привела к появлению в рамках Русского мира другой, эмигрантской России – Русского мира в изгнании.
Что же предопределило столь трагическую развязку? Первая мировая война с самого начала стала нелегким испытанием для России. Можно с уверенностью сказать, что Петербург не хотел этой войны, старался избежать ее всеми силами. Этот тезис подтверждает хотя бы тот факт, что Россия вступила в Первую мировую войну, не имея никакой серьезной геополитической цели (не говоря уже о каких-либо захватнических планах). Российская империя, в которой тогда проживал каждый седьмой житель Земли, вступила в войну, чтобы защитить маленькую Сербию и помочь своей союзнице по Антанте Франции.
Лишь потом, в марте 1915 г., союзники договорились, что черноморские проливы – давняя мечта российских императоров, «ключи от собственного дома» – в случае победы будут контролироваться Россией. Кроме того, России была обещана Галиция.
Но, как трезво и обоснованно писал накануне войны знаменитый государственный деятель П.Н. Дурново, присоединение Галиции «лишь спровоцирует центробежные тенденции в России и идею отторжения Малороссии, которую лелеют галицийские униаты».
К сожалению, его дальновидное политическое завещание было проигнорировано.
Уместно напомнить, что еще в 1903 г. российский Генеральный Штаб принял решение, согласно которому территория и границы Российской империи объявлялись окончательными и не подлежащими пересмотру. Россия прямо отказывалась от обретения новых территорий. К сожалению, мудрость и сила данного решения оказались девальвированы тем, что чиновники восприняли его по-своему и сочли необязательным к исполнению.
Для абсолютного большинства населения Российской империи война стала полнейшей неожиданностью и расценивалась как грандиозное стихийное бедствие и Божья кара за людские грехи. Из царских манифестов от 2 и 8 августа 1914 г. о вступлении России в войну народ узнал, что на родину напали Германия и Австро-Венгрия и нужно защищать свою землю и веру от врага, а также помочь «единокровным и единоверным» братьям-сербам.
При этом, как вспоминал позже, основываясь на собственном опыте общения с солдатами, генерал А.А. Брусилов, «кто такие сербы, не знал почти никто», а уж почему немцы из-за Сербии вздумали воевать, «было совершенно непонятно». Вчерашние крестьяне, составлявшие более 80% российской армии, были уверены, что аннексия и контрибуция это какие-то города…
И тем не менее солдаты, а также большинство крестьян и рабочих в тылу твердо стояли на том, что «ежели немец прет, то как же не защищаться» и что «нам чужого не надо, но и своего мы не отдадим». Таким образом, начало войны вызвало самый настоящий патриотический подъем в российском обществе.
Как известно, наспех организованное наступление русской армии на Восточном фронте стало полной неожиданностью для Германии и, по сути, спасло от немедленного разгрома Францию. Однако первоначальные успехи русской армии в Галиции в сентябре 1914 г. уже в январе 1915-го сменились крайне чувствительными поражениями в Восточной Пруссии. Весна же 1915 г. ознаменовалась тяжелейшими поражениями русской армии в Галиции и ее стремительным откатом на восток.
Ухудшение ситуации на фронте, бытовые трудности в тылу и консервативная политика правительства заметно охладили те патриотические чувства, которые, казалось бы, сплотили все слои населения России в начале войны.
Правда, к концу 1915 г. обстановка в тылу и, главное, на фронте несколько стабилизировалась. Был преодолен кризис боевого снабжения армии, а общий объем промышленной продукции даже превзошел уровень 1913 г., хотя это достигалось за счет одностороннего роста военного производства при сокращении объема мирной продукции.
Вместе с тем в стране продолжали нарастать топливный кризис и кризис транспорта и – что самое страшное – кризис внутриполитический и династический. В 1916 г. кризисные тенденции в российском обществе заметно усилились. На фронтах шла изнурительная позиционная война, лишь раз прерванная знаменитым «Брусиловским наступлением» войск Юго-Западного фронта в мае-сентябре 1916 г.
Именно Брусиловский прорыв вызвал последний всплеск патриотических настроений в армии и в тылу, который сменился затем глубоким пессимизмом и даже чувством безнадежности.
В армии росло число дезертиров, учащались случаи «самострела», коллективной сдачи в плен и стихийных братаний с солдатами противника. Ко всему прочему фронт будоражили бесчисленные слухи об измене в «верхах», мнимой скандальной связи Распутина с царицей, военных сверхприбылях буржуазии. В солдатских письмах домой грозно и гулко зазвучал мотив грядущего возмездия народа власти и всем имущим классам.
Таким образом, уже в 1916 г. в армии, как и по всей стране, интенсивно шел процесс распада тех патриотических настроений, которыми было охвачено в 1914 г. все российское общество.
Давала свои результаты и та работа, которую вели в войсках революционные организации, в первую очередь большевики и эсеры, разлагавшие армейский организм изнутри. Тыл заражал войска духом безверия и пессимизма, подрывал их боевой дух, обострял сословный и классовый антагонизм между солдатами и офицерами.
Фронт, в свою очередь, давал тылу понять, что при существующем строе одержать победу над таким сильным врагом, как Германия, нельзя. Как справедливо заметил отечественный исследователь С.В. Тютюкин, царизм бесповоротно терял свою главную опору – армию, что в конечном счете и предрешило его судьбу.
Экономика страны явно не справлялась с перегрузками военного времени. Особенно напряженное положение складывалось на транспорте и в деле снабжения населения продовольствием, а промышленности – топливом и сырьем. Причем все три кризиса были тесно взаимосвязаны и сплетались с кризисом политическим. Монархия в России в том варианте, который олицетворяли собой Николай II и его правительство, объективно изжила себя, и реальных защитников в роковой февраль 1917 г. у нее уже практически не осталось.
Однако и новая власть, сменившая царский режим в ходе Февральской революции, оказалась неспособной справиться с грузом проблем. Несмотря на то что весной 1917 г. Россия стала едва ли не самым демократическим государством в мире, общество требовало конкретных действий по доведению до конца демократической революции, кардинального решения ключевых вопросов российской жизни – земельного, рабочего, национального и др.
Особенно остро стоял вопрос выхода России из войны. Только за весну 1917 г. число дезертиров составило около 2 млн. человек. Уставшие от войны и «разбалованные» бескрайней демократизацией армии солдаты не хотели продолжения войны, пусть даже и за свободу, а жаждали воспользоваться этой самой свободой, чтобы получить долгожданную землю и спокойную мирную жизнь. Столкнувшись с суровыми реалиями жизни и не получив своевременной реальной «подпитки» со стороны власти, патриотизм (который после февраля 1917 г. принял форму «революционного оборончества») стал быстро терять свою действенную силу, уступая место усталости, равнодушию и надежде на пресловутый русский «авось».
Самое парадоксальное и трагическое для судеб Русского мира заключалось в том, что национальная и геополитическая катастрофа, постигшая Россию по итогам войны в 1918 г., случилась не в результате военного поражения. Ведь и после Февральской революции Россия имела возможности оказаться в стане победителей. Несмотря на расшатывание государства, революцию и разложение армии, победа Антанты уже была очевидна.
Было ясно, что в ближайшее время на стороне Антанты в войну вступит – США.
Чувствовать себя обреченными в начале 1917 г. было куда больше оснований у стран Четверного союза во главе с Германией.
Как справедливо писал уже после окончания войны У. Черчилль, «согласно поверхностной моде нашего времени царский строй принято трактовать как слепую прогнившую тиранию. Но разбор 30 месяцев войны с Германией и Австрией должен был исправить эти легковесные представления. Силу Российской империи мы можем измерить по ударам, которые она вытерпела, по бедствиям, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она развила. Держа победу уже в руках, она пала на землю, заживо пожираемая червями».
Грандиозный крах, таким образом, явился следствием не столько военной слабости России и поражений русской армии, сколько результатом катастрофического разложения тыла и полного разлада между властью и уставшим от войны, хозяйственной разрухи и правительственной неразберихи обществом.
И это при том, что, удержи в 1917–1918 гг. Россия русско-германский фронт, в 1919 г. на Версальской мирной конференции она была бы вместе с другими членами Антанты в стане победителей, а вместо этого после унизительного сепаратного Брестского мира молодая Советская республика оказалась уже среди побежденных, причем вместе с теми, кто за год до этого будто бы ее победил.
История, конечно, не терпит сослагательного наклонения. Всем хорошо известно, что Первая мировая война завершилась для России грандиозным национальным унижением – Брестским миром, подписанным в марте 1918 г. пришедшими за полгода до этого к власти большевиками.
Брестский мир стал воплощением, пожалуй, самого позорного военного поражения нашего Отечества со времен монголо-татарского нашествия.
Нет комментариев