Предыдущая публикация
Табор уходит.
Как изнасилование и убийство девочки обернулось бегством цыган из белгородского поселка.
Полторы сотни цыган покинули поселок Уразово в Белгородской области после того, как одного из них обвинили в изнасиловании и убийстве девятилетней девочки. Местные телеграм-каналы сообщали о погромах. Корреспондент «Медиазоны» отправился в Уразово. Отставные сотрудники ФСИН из поселковой администрации проверили его на экстремизм, угостили пряниками, проводили до райцентра и посоветовали ни с кем не разговаривать.
«Уважаемые жители поселка! Посты о ваших призывах к самосуду выкладываться не будут!!!». Хроника
30 июля. Алина Б. (имя изменено) возвращается от тети домой — на другой конец поселка Уразово Валуйского района Белгородской области. В руке — мороженое из магазина «Ласточка», слева болото, справа забор кирпичного завода. Возможно, девочка решила срезать через пустырь, чтобы не делать крюк.
1 августа Алине должно исполниться десять лет. Она уже пригласила гостей, но праздника не будет — назавтра ее найдут в высокой траве изнасилованной и задушенной, а в день рожденья похоронят рядом с матерью, умершей в 2015 году. Девочку опекала 20-летняя сестра, которая учится в райцентре Валуйки на медсестру. Алинина могила — самая нарядная на местном кладбище, на ней горка из венков и цветов и несколько плюшевых медведей.
Где отец, местные толком не знают — вроде бы уехал на Север на заработки и сказал, что денег приехать назад у него нет.
Алина вышла из «Ласточки» примерно в четыре часа дня, к вечеру ее уже искали около трехсот местных жителей и силовиков, приметы: рост 135 сантиметров, худощавая, русые волосы, одета в черные лосины с красными цветами, черно-белую футболку, зеленые сланцы и белую кепку со стразами. Утром следующего дня ее находят мертвой, а в день похорон Следственный комитет и МВД отчитываются о задержании 30-летнего подозреваемого в убийстве.
2 августа мужчину обвиняют в изнасиловании и насильственных действиях сексуального характера в отношении не достигшей 14-летия (пункт «б» части 4 статей 131 и 132 УК) и убийстве малолетней с целью скрыть другое преступление (пункты «в» и «к» части 2 статьи 105 УК), причина смерти Алины — механическая асфиксия. По версии следствия, мужчина заметил девочку в магазине, когда она покупала мороженое, и пошел следом за ней на пустырь.
«В Уразово Валуйского района сейчас неспокойно. После убийства маленькой девочки, в котором подозревается 30-летний цыган, местные жители вспомнили о других представителях этого этноса из поселка. В Уразово на дорогах ОМОН и много полиции», — пишет в 17:47 того же дня телеграм-канал «Белгород №1».
Есть разные версии событий, которые происходили в тот вечер в поселке. Несколько местных жителей сообщали «ВКонтакте», что люди собрались на площади перед поселковой администрацией и потребовали изгнать цыган, а после — настойчиво призывали тех уехать. Но собеседники «Медиазоны» отмечают, что сами этого не видели, а лишь слышали о сходе от соседей. Блогер из Валуйского района, попросивший не называть его имя, утверждает: уразовцы били окна, были и драки с цыганами; сам он этого, впрочем, тоже не видел.
Глава поселковой администрации Алексей Рожин уверяет, что ничего подобного не было; так или иначе, через два часа после первого сообщения в телеграме «Белпресса» публикует его комментарий об усилении мер безопасности: «Мы понимаем, что могли возникнуть небольшие волнения среди населения. Наша задача была не допустить самоуправства или разжигания межнациональной розни, что мы и сделали».
Еще через два часа в телеграме появляется снятое из окна машины видео, на котором можно рассмотреть дом с покосившимся забором и выбитыми окнами, «********* ***** [раздолбали на хрен] двор», — замечает оператор.
00:09
В ночь на 3 августа в разных концах поселка загораются три дома, где жили цыгане. Пожары удается быстро потушить, пострадавших нет — к этому времени обитатели уже покинули свои жилища. МЧС сообщает о ликвидации пожаров поздно ночью, наутро полиция начинает проверку по части 2 статьи 167 УК (умышленное уничтожение чужого имущества путем поджога), Рожин рассказывает, что дома пытались поджечь три человека. Сообщество «Подслушано в Уразово» публикует предупреждение: «Уважаемые жители поселка! Посты о ваших призывах к "самосуду" выкладываться не будут!!!». Ходят слухи, что цыгане собираются вернуться и мстить. «Вести» пишут, что в поселке устроили погром.
«Там была сложная ситуация: половина вбрасывали фейки, а половина говорили, что все спокойно», — сетует ведущий канала «Белгород №1» Владимир Корнев. Районный блогер из Валуек говорит «Медиазоне», что его «попросили» удалить репост сообщения о волнениях в Уразово и предупредили, что ему не стоит посещать поселок. Районное издание «Валуйская звезда» о ситуации ничего не писало: последнее упоминание Уразово на его сайте датировано 7 июня, в материале речь шла о фестивале «Клубничная страна».
«Я всегда с опасением отношусь к лицам, которые приезжают ко мне в гости». Рожин и Колупаев против фантазеров и хохлов
Из районного центра Валуйки до Уразово на автобусе добираться минут 25, на центральной площади — дом культуры, сквер, несколько магазинов, офис микрокредитной организации и здание администрации поселка. Перед ним в половине восьмого утра 5 августа стоят десять человек — полицейские и люди в камуфляжной одежде без знаков различия, это сотрудники муниципальной стражи. Из администрации к ним выходит мужчина лет сорока в белой рубашке. Корреспондент «Медиазоны» просит показать, где находятся сгоревшие дома; он интересуется, не является ли корреспондент экстремистом или провокатором.
Сначала чиновник просит показать ему пресс-карту и фотографирует ее, затем спрашивает паспорт. Становится ясно, что иначе разговор не состоится; проверив документы, мужчина в белой рубашке представляется — Алексей Николаевич Рожин, глава администрации. Он зовет журналиста к себе в кабинет и уточняет, на какое издание тот работает. «Сейчас попрошу специальные структуры проверить, не имеет ли оно никакой экстремистской направленности. Тогда мы с вами будем общаться», — предупреждает Рожин. Выяснив, что корреспондент «Медиазоны» собирается посмотреть поселок и поговорить с местными жителями, он вздыхает, обещает помочь, звонит и просит кого-то зайти.
«Я всегда с опасением отношусь к лицам, которые приезжают ко мне в гости. Если вы приехали с добрыми намерениями, то я счастлив, я и сам проведу экскурсию, а если с каким-то подвохом — то, уж извините, хочу я этого или нет, я обязан оберегать спокойствие моего поселка, и должен буду за вами наблюдать. Я от вас этого не скрываю и рассказываю, как есть. Вот вы мне можете пообещать, что вы приехали с добрыми намерениями в мой любимый поселок?» — спрашивает чиновник и получает утвердительный ответ.
Через пять минут начальник муниципальной стражи Игорь Колупаев и его коллега Саша везут журналиста по поселку: Рожин дал им три адреса, которые нужно показать гостю.
Первый дом — тот, который был на видео в телеграм-канале «Белгород №1» — снаружи обгорел совсем немного, калитка во двор закрыта, но если встать на лавочку у забора, то внутри можно увидеть спущенную с цепи сторожевую собаку; ее кормят, уверяют Колупаев и Саша. Выходит сосед, рассказывает, что тут жили цыгане, жильцы менялись каждые полгода, но обвиняемый в убийстве жил не здесь. Мужчина говорит, что, по слухам, на теле девочки уже нашли отпечатки пальцев арестованного, и уходит.
— А вы что, с какой-то газетенки? «Медиазона»? Запомнил, Сань? — обращается Колупаев сначала к корреспонденту, а потом — к коллеге на заднем сиденье.
— Ну «зона». «Медиа» и «зона», ты ж на зоне служил, — отвечает Саня.
— Так-то да, — соглашается Колупаев и, не ответив на вопрос о личности предполагаемого убийцы, объясняет: — Он мне сто лет не нужен, его все равно скоро не будет. Я думаю, он не доживет. Такие люди долго не живут, в курсе? За это спрашивают в зонах жестко.
Колупаев служил заместителем начальника по кадрам и воспитательной работе в белгородской ИК-6 общего режима, которая находится в Валуйках. Он сетует, что большинство цыган жили в поселке нелегально, потом пускается в рассуждения о суете московской жизни и подытоживает: сейчас в Уразово «все спокойно, порядок навели быстренько». На уточняющий вопрос — «А было неспокойно?» — говорит, что никаких раздоров и не было, это только в интернете пишут, что здесь «национальная рознь, убивают и режут друг друга».
«У людей же фантазии до хрена есть, фантазеры. Выдумывать и всколыхнуть волну… Тут и хохлы могут подлить масла в огонь, как бы не они и поджигали, если так», — заключает он.
Калитка во второй дом открыта, но сам он заперт. Выбиты несколько окон, во дворе веранда со старой мебелью и телевизором. Во двор третьего дома не попасть, калитка заперта, но с улицы видно, что окна выбиты и здесь. Этот дом самый ухоженный, перед ним даже есть клумба с цветами.
Начальник стражи привозит корреспондента «Медиазоны» обратно к зданию администрации и напоследок говорит, что писать надо о низких зарплатах и повышении пенсионного возраста.
«Дайте нам пять минут, и мы его разорвем». Цыганский след
Ко второй встрече глава администрации Рожин заметно подобрел, он интересуется впечатлениями об Уразово и угощает растворимым кофе с пряниками. На столе рядом со стопкой листов с чьими-то именами и адресами лежат ксерокопии пресс-карты и паспорта корреспондента «Медиазоны».
«Это я для себя, — объясняет он. —Как обстановка? Удовлетворительная? Прекрасно, будем успокаиваться. После трагической смерти девочки я не мог не применить мер для предотвращения разных возможных событий…».
Главу поселка прерывает телефонный звонок — ему звонят практически непрерывно. Тем не менее, между делом он успевает заметить, что работает на этой должности меньше года и раньше был замглавы администрации, а до этого — заместителем по безопасности и оперативной работе в белгородской ИК-6, где работал его приятель Колупаев.
«[После убийства] я попросил своих ребят, начальника муниципальной стражи: "Давайте гражданские люди, не привлекая внимания особого, посмотрят, чтобы не было волнений, поползновений, мало ли какой придурок продемонстрирует еще кинуть что-то, чтобы загорелось". В основном я просил своих уважаемых… вы их называете волонтерами, я — добровольной народной дружиной, успокаивать людей», — говорит он.
Чиновник рассказывает, что в поселке с девятью тысячами жителей зарегистрированы более 400 цыган, из них на самом деле живут здесь от 150 до 190 человек — остальным «нужна прописка, они в поле будут жить, в лесу — кочевники».
По словам Рожина, раньше в Уразово не бывало конфликтов между цыганами и остальным населением, а администрация следила за тем, чтобы цыганские дети ходили в школу.
«Мне очень не нравились цыганские традиции, что дети по 11–12 лет между собой там собираются это сделать. У них еще остались понятия калыма — выкупа за девочку. Не открою тайны, хотя оно нигде не афишируется: родилась у тебя девочка или две или три — родители счастливы, они могут на этом нормально заработать», — рассуждает глава администрации. Цыгане почти не работали, не платили за вывоз мусора и воду, жалуется он.
Рожин вспоминает, что после известия о пропаже Алины никто в поселке не ожидал, что девочку найдут мертвой: думали, что она могла убежать из-за какой-то обиды, осматривали чердаки и подвалы. Тело ребенка обнаружили утром в траве на пустыре, который обыскивали еще ночью, но в темноте Алину не заметили.
«Девятилетняя девочка изнасилована, логично рассудить, что это — маньяк или сумасшедший. Вот отработали всех вот этих вот, которые имеют группу инвалидности, но их просто опрашивали, было достаточно свидетельских показаний, что на тот момент было алиби, — говорит чиновник. — Цыганский след… Как правило, цыгане, где живут — не нарушают, не грабят».
По его словам, через четыре часа после обнаружения трупа 31 июля задержали несколько человек — «кто-то где-то видел, что она с ними пересекалась в это время, стояла с кем-то разговаривала, [задерживали] не то, чтобы по беспределу, а по формальным признакам — [подозреваемый], например, на брата похож». Силовики отчитались о задержании подозреваемого не 31 июля, а утром 1 августа.
Продавщица из «Ласточки», где в последний раз видели живой Алину, говорит, что подозреваемого нашли благодаря описанию, которое дал человек, стоявший за девочкой в очереди. Им оказался Павел Белашов, как отмечал Следственный комитет — мужчина без гражданства, приехавший в Уразово несколько месяцев назад. РЕН-ТВ публиковал портрет предполагаемого преступника, но Рожин утверждает, что в репортаже использовано фото совершенно не похожего на Белашова мужчины.
Дорога, по которой девочка шла из магазина. Фото: Дима Швец / Медиазона
После задержания подозреваемого доставили в районный ОВД в Валуйках. Как рассказывает глава поселковой администрации, туда сразу приехали примерно шесть пожилых женщин, которые «не то чтобы цыганскими проклятиями, но все равно» стали увещевать силовиков: цыган постоянно притесняют, а задержанный невиновен. Но, говорит Рожин, вскоре полицейские объявили, что задержанный признал вину и в подробностях рассказал об убийстве и изнасиловании девочки. Тогда настроение цыган изменилось. «Первое, что они мне сказали — дайте нам пять минут, и мы его разорвем. У каждого из них минимум трое детей, а так и восемь, и девять. Я говорю — какой самосуд, о чем вы говорите? А они продолжали — ну выпустите вы его в туалет или пусть попытается убежать», — вспоминает чиновник.
По словам Рожина, вечером 31 июля он поехал к родственникам арестованного и предупредил: власти примут все возможные меры безопасности, но цыганам стоит быть готовыми к отъезду из Уразово. «Шесть часов вечера, четыре груженые "Газели" заправили полные баки. У главы администрации свои люде везде, заправщица говорит — Алексей Николаевич, приехали цыгане, заправили баки, спросили, сколько до Ростова, заправили канистры и поехали», — рассказывает он. К утру следующего дня чиновнику доложили, что из города уехали еще примерно 70 цыган, примерно столько же остались, но вскоре уехали и они.
«Люди жили по 30 лет, а этот урод с Украины приехал, у него тут родственники были, — по телефону говорит «Медиазоне» Артур Квик, который представляется лидером цыганской диаспоры Белгородской области. — Подъехали четыре машины разгоряченных людей, начали кидаться в окна камнями, вышли старики на улицу, [их] ударили, для ускорения до утра им дали время».
Корреспондент разговаривает с ним вечером 6 августа. Квик уточняет, что сам он в Уразово в день волнений не был, но сегодня навестил стоянку цыган, которые спешно уехали из поселка. «К сожалению, тут сейчас только женщины и дети, мужчины отъехали куда-то, где-то на периферии стоят и охраняют», — описывает обстановку в лагере Квик.
Он передает трубку женщине, которая рассказывает, что угрозы начались утром следующего дня после задержания Белашова, то есть 1 августа. После этого цыгане собрались в одном доме, переночевали там и уехали.
Рожин настаивает, что цыгане уехали сами, понимая, что после убийства атмосфера в поселке взрывоопасна. «Мы не сможем всех защитить, все равно найдется какой-то молодой, а возможно, приехавший извне, знаете, провокацию совершить под видом… Тут Украина тоже рядом и обстановку качнуть — то-то им и надо. Вот оно, пять километров — и Украина», — рассуждает он. Разговор прерывает посетитель — поджарый пожилой мужчина в шортах и сланцах, который угощает главу администрации конфетами.
— Кофе налить? — предлагает чиновник.
— Кроме самогона и водки ничего не пью с 1994 года, — весело отвечает мужчина.
— Ага, дали обет — курить буду, а пить не брошу?
— У меня был 88 или 89 килограммов вес, я согнал до 66 — 70 дней голодал.
— Ну хоть не уринотерапия?
— Все было.
— Вылечился?
— Вылечился, хочешь, на голове встану?
— Не надо, брось, сейчас скорую буду вызывать!
Мужчина садится на шпагат, потом встает, говорит, что может показать мостик и только после этого принимается жать чиновнику руку.
— За цыган — спасибо!
— А что «спасибо»?
— Наркотиков меньше будет!
— Вот хоть бы одного привели и сказали, что он наркотиками торгует! Чего не привели? Далеко от тебя жили?
— Рядом.
— Воевали?
— Воевал, они музыку громко включали.
— Уехали они от тебя?
— Выгнали!
— Ну все, давай!
Посетитель покидает кабинет. «Приходит раз в полгода с какой-то такой просьбой непонятной. Вот когда полная Луна… Я не верил, знаете, что полная Луна влияет, но действительно так», — пытается объяснить странный визит Рожин. Предыдущее полнолуние было 27 июля, следующее наступит только 26 августа.
Глава администрации возвращается к описанию последних событий в Уразово: ОМОН после поджогов зашел в поселок, но бойцам не пришлось действовать, чтобы предотвратить беспорядки — жители успокоились сами. Сейчас основная задача волонтеров и полицейских — не допустить мародерства на брошеных цыганами участках. Его рассказ прерывает звонок на стационарный телефон.
«Запрещать — я никому не запрещал, в целях безопасности, ребят, я бы не рекомендовал. Вашей безопасности. Что вы хотели, чтобы забрал? Иконы три штуки, что еще? Так, поросенок, утята, — говорит он в трубку. — Как там погода в Ставропольском крае? Ну, а арбузы? Моя уважаемая, как будто вы тут у меня работали — вы ж не работали, ни вы, ни ваш супруг. Ладно, извините, у меня сейчас совещание. Может быть, у вас есть варианты продать? Чем-нибудь будем стараться вам помочь, не переживайте. Все, давайте, ищите работу, удачи».
Рожин переводит: цыганка уехала из Уразово в Ставропольский край, вчера ее подруга приходила в администрацию с просьбой разрешить забрать иконы, поросенка и утят, но ей не позволили — потребовали, чтобы позвонила сама хозяйка.
Ангелочек и темные силы. «Вы не местный, у вас и по говору видно»
К полудню в кабинет заходят худой усатый мужчина лет пятидесяти и полная женщина с кругами под глазами. Рожин говорит: важно, чтобы корреспондент «Медиазоны» поговорил не только с представителями власти, но и с местными жителями, поэтому он позвал главу физкультурно-оздоровительного комплекса «Русич» Николая Николаевича Толмачева и Елену Стародубцеву — председателя поселкового совета, «нашей Думы» и учительницу истории в местной школе. Оба — члены общественного совета при главе администрации — «значимые авторитетные люди в поселке, которые неравнодушны, на которых можно положиться, которые занимаются общественной жизнью».
«Предваряя нашу беседу, хочется сразу сказать, что и случай тяжелый, в семье не без урода, вы понимаете? Залезьте в интернет и давайте возьмем благополучную Германию, что там творится, и Францию, и все остальное. Я из-за чего предваряю беседу — начинает раздражать, [что] все это дело обрастает слухами, домыслами, начинает делаться какая-то непонятная сенсация, — суетливо говорит Николай Николаевич. — Момент тяжелый не только для семьи пострадавшей — дело в том, что девочка была общий наш ребенок, это наша общая боль, личное наше дитe, личное наше горе. Хотелось бы, чтобы достоянием общественности стала правда и ситуация, которая ведется здесь».
После затянувшегося вступления он соглашается отвести корреспондента «Медиазоны» на кладбище к могиле девочки. На улице Толмачев вспоминает, что не знает, где могила, потому что в день похорон следил за порядком в поселке, но тут замечает Сашку — мужчину лет шестидесяти, который после недолгих уговоров соглашается показать захоронение — кладбище большое, семь гектаров.
Все 25 минут до кладбища Николай Николаевич, прерываясь на приветствия прохожим, повторяет, что поселок Уразово — хороший, глава администрации — тоже, межнациональной розни здесь нет, разжигать ее не стоит, корреспонденту нужно написать о поселке и его главе что-нибудь хорошее, и вообще, очень важно заниматься спортом.
Кладбище начинается за храмом Усекновения главы Иоанна Предтечи на перекрестке улиц Плеханова и Ленина. Рядом с ним в честь трижды Героя Советского Союза Ивана Кожедуба установлена скульптурная композиция, увенчанная моделью самолета Ла-5 с надписью «Валерий Чкалов 75». Алинина могила заметна издалека, на ней нагромождение цветов, венков и игрушек; слева похоронена ее мать, дальше — бабушка с дедушкой. Рядом отдыхают два человека, третий — крупный русый мужчина в красной майке — копает могилу.
— Репортаж? Для кого? — грозно спрашивает он, когда корреспондент «Медиазоны» фотографирует могилу.
— Тут вроде адекватные люди, мы вроде объяснили, что сенсацию тут… — пытается примирительно осадить его Николай Николаевич.
— Издание какое? Чье? Москва? — напирает могильщик.
«Видите, это каждого сейчас беспокоит. Зачем сенсацию делать, разжигать рознь? Это будет в бешенство людей приводить», — объясняет директор «Русича».
Проводник Сашка прощается, но напоследок вспоминает для журналиста деталь: его внук учился с Алиной в параллельных классах, она позвала его на празднование своего десятилетия. Он уходит, а Николай Николаевич по просьбе корреспондента «Медиазоны» ведет его на пустырь за кирпичным заводом.
Он предупреждает, что близко подходить не будет — не может — но издалека место убийства покажет. По мере приближения к заводу хорошая администрация, межнациональная рознь и спорт отходят на второй план, директор комплекса говорит теперь про охватившие поселок ужас и горе. Поравнявшись с магазином «Ласточка», Николай Николаевич решается: он подойдет к месту убийства вместе с корреспондентом. Тропа длиной метров 250–300 начинается сразу за магазином и идет вдоль заводского забора, но постепенно забирает левее и дальше пролегает среди высокой травы, потом начинаются дома. В одном месте слева от тропы трава притоптана.
«Веселенькая, хорошая была. Безвинного ангела убили, реально ангелочка, — нервно говорит Николай Николаевич. — Животные на такие поступки не способны. Понятие "зверь" я делю на две ипостаси: зверь, который в природе живет, и зверь, что понимается под темными силами, дьявольскими».
На обратном пути к администрации он успокаивается и вновь хвалит Уразово: есть рабочие места, производство, маслоэкстракторный завод, вон еще элеватор торчит, спорт развивается, им и пенсионеры занимаются, «есть дедушка, которому 80 лет, он и на голове стоит, и на шпагат садится». Встречный мальчишка на велосипеде здоровается с Николаем Николаевичем, тот говорит, что хватит уже отдыхать, пора заниматься, скоро соревнования.
Корреспондент «Медиазоны» в третий раз за день оказывается в кабинете Рожина. Глава администрации объявляет, что из достоверных источников узнал: цыгане не собираются возвращаться в Уразово. Он выделяет гостю своего личного водителя Володьку на серебристой «десятке» и хмурого Олега Николаевича, который представляется сотрудником службы безопасности администрации. По просьбе Толмачева они сначала везут журналиста смотреть физкультурный комплекс, чтобы и о нем написали — а потом ухоженный, но покинутый цыганский дом.
Там все трое провожатых прощаются и уходят. Местные жители, как и предсказывал директор «Русича», говорят с чужаком неохотно: про убийство замечают, что оно ужасное, а про цыган и поджоги отвечают что-то неопределенное. Через десять минут корреспондента снова находит Олег Николаевич из службы безопасности.
«Я за вашу безопасность беспокоюсь. Вы можете своими действиями спровоцировать то, что не нужно. Вы понимаете, что сейчас не та ситуация, когда надо ходить и колыхать напряжение? Вы этого не понимаете? — допытывается он. — "Вы не местный, у вас и по говору видно". Сразу спросят, вы кто, с какой целью, в лучшем случае — пошлют на три буквы, в худшем могут и физически… Тут особо люди не любят распространяться о таких вещах. Нет никакой межнациональной розни. Никакого конфликта нет».
Взяв обещание «ничего не колыхать», он возвращается в машину, которая, впрочем, следует за корреспондентом «Медиазоны» все время, пока он гуляет по Уразово. Через полчаса Олег Николаевич с Володей соглашаются подбросить журналиста до Валуек, а там находят знакомого, который «за бензин» два часа везет его в Белгород среди поспевающих подсолнухов. В областном центре 5 августа торжество — День города.
Редактор: Дмитрий Ткачев
Следующая публикация
Комментарии 5