Предыдущая публикация
МОЛЧАНИЕ ДРЕВНИХ РУКОПИСЕЙ
Подделка древних рукописей — дело доходное. Одна загвоздка: чтобы успешно заниматься этим, нужно обладать не только искусными руками, но и обширнейшими знаниями во многих областях. Аферисты подобного уровня встречаются крайне редко. И все же в истории остались имена людей, чье искусство фальсификации изумляло не только современников, но и последующие поколения.
ОШИБКА АББАТА ВЕЛЛА
Самым дерзким фальсификатором долгое время считался аббат Джузеппе Велла, уроженец острова Мальта, живший во второй половине XVIII века.
Аббат занимался покупкой и перепродажей разного рода древностей. Он много путешествовал по странам африканского Средиземноморья и отлично изучил арабский язык.
Поскольку в Европе того времени арабский был экзотикой, Велла решил на этом заработать и стал «переводить» древних классиков.
Первым делом он «обнаружил» в одной из мечетей свитки. Якобы это был арабский перевод неизвестных работ римского историка Тита Ливия.
Следующую «находку» Велла сделал на Сицилии, в старом доме в Палермо. Ему в руки попали «реликвии» XII века — историческая хроника и перстень Роджера, первого короля обеих Сицилий, с печатью и арабской надписью.
Содержание хроники меняло взгляд на многие исторические события. Если бы ее признали подлинной, права многих дворянских семейств Сицилии, ведущих свой род от короля Роджера, были бы аннулированы.
ОШИБКА АББАТА ВЕЛЛА
Самым дерзким фальсификатором долгое время считался аббат Джузеппе Велла, уроженец острова Мальта, живший во второй половине XVIII века.
Аббат занимался покупкой и перепродажей разного рода древностей. Он много путешествовал по странам африканского Средиземноморья и отлично изучил арабский язык.
Поскольку в Европе того времени арабский был экзотикой, Велла решил на этом заработать и стал «переводить» древних классиков.
Первым делом он «обнаружил» в одной из мечетей свитки. Якобы это был арабский перевод неизвестных работ римского историка Тита Ливия.
Следующую «находку» Велла сделал на Сицилии, в старом доме в Палермо. Ему в руки попали «реликвии» XII века — историческая хроника и перстень Роджера, первого короля обеих Сицилий, с печатью и арабской надписью.
Содержание хроники меняло взгляд на многие исторические события. Если бы ее признали подлинной, права многих дворянских семейств Сицилии, ведущих свой род от короля Роджера, были бы аннулированы.
Аббат Джузеппе Велла. 1749-1814 гг.
С этой «находкой» аббат поспешил к неаполитанскому королю, которому подобный документ мог бы очень пригодиться для политических игр.
При его дворе Джузеппе Велла нашел славу, почет и богатство.
Его хронику, переведенную с арабского, издали в 1789 году за счет королевской казны...
Аббат был осторожен. Рукописи он показывал только тем, кто не знал арабского языка. «Перевод» же был сделан так ловко, что не вызывал никаких подозрений.
«Манускрипты» Велла наделали много шума, и ими заинтересовались ученые.
Один из них, Симон Ассемани, в совершенстве знал арабский язык, но сознательно скрыл это и получил возможность взглянуть на первые рукописи — с переводами Тита Ливия. Ученый обнаружил, что они были написаны не на арабском языке, а на его мальтийском наречии.
Свое мнение Ассемани сообщил немецкому ученому Иосифу Гагеру, и тот издал разоблачительную брошюру...
Неаполитанский король пришел в ярость и приказал бросить дерзкого аббата в темницу, в которой тот и умер.
ХИТРЫЙ ГРЕК
С этой «находкой» аббат поспешил к неаполитанскому королю, которому подобный документ мог бы очень пригодиться для политических игр.
При его дворе Джузеппе Велла нашел славу, почет и богатство.
Его хронику, переведенную с арабского, издали в 1789 году за счет королевской казны...
Аббат был осторожен. Рукописи он показывал только тем, кто не знал арабского языка. «Перевод» же был сделан так ловко, что не вызывал никаких подозрений.
«Манускрипты» Велла наделали много шума, и ими заинтересовались ученые.
Один из них, Симон Ассемани, в совершенстве знал арабский язык, но сознательно скрыл это и получил возможность взглянуть на первые рукописи — с переводами Тита Ливия. Ученый обнаружил, что они были написаны не на арабском языке, а на его мальтийском наречии.
Свое мнение Ассемани сообщил немецкому ученому Иосифу Гагеру, и тот издал разоблачительную брошюру...
Неаполитанский король пришел в ярость и приказал бросить дерзкого аббата в темницу, в которой тот и умер.
ХИТРЫЙ ГРЕК
Константин Симонидис (1820–1867) — греческий палеограф и торговец иконами, знаток рукописей и каллиграфии. Он был одним из самых разносторонних фальсификаторов XIX века
Еще более изобретательным оказался некий грек Симонидис, живший столетием позже знаменитого аббата.
Симонидис подделывал древнегреческие свитки. Он достиг таких высот в своем ремесле, что создал своего рода «шедевр» — рукопись стихов Гомера, написанную на листьях лотоса. Приобрести ее грек предложил ни много ни мало — Афинскому университету.
Для оценки создали специальную комиссию. Из двенадцати экспертов одиннадцать признали рукопись подлинной, и она была приобретена...
Следующую свою аферу Симонидис провернул в Турции.
Он отправился к Измаил-паше, губернатору провинции Сирия, и рассказал интригующую историю. Якобы ему, Симонидису, стало известно, что в саду босфорского имения паши зарыт клад — коллекция древних пергаментов.
Губернатор приказал произвести раскопки. И действительно, под одним из фиговых деревьев обнаружили пергаменты, среди которых была чудесно сохранившаяся рукопись Аристотеля.
Еще более изобретательным оказался некий грек Симонидис, живший столетием позже знаменитого аббата.
Симонидис подделывал древнегреческие свитки. Он достиг таких высот в своем ремесле, что создал своего рода «шедевр» — рукопись стихов Гомера, написанную на листьях лотоса. Приобрести ее грек предложил ни много ни мало — Афинскому университету.
Для оценки создали специальную комиссию. Из двенадцати экспертов одиннадцать признали рукопись подлинной, и она была приобретена...
Следующую свою аферу Симонидис провернул в Турции.
Он отправился к Измаил-паше, губернатору провинции Сирия, и рассказал интригующую историю. Якобы ему, Симонидису, стало известно, что в саду босфорского имения паши зарыт клад — коллекция древних пергаментов.
Губернатор приказал произвести раскопки. И действительно, под одним из фиговых деревьев обнаружили пергаменты, среди которых была чудесно сохранившаяся рукопись Аристотеля.
Некоторые из подделок, изготовленных Симонидом, до сих пор хранятся во Всемирном музее в Ливерпуле, Англия
Измаил-паша заплатил Симонидису 100 лир, с которыми тот благополучно скрылся.
Однако вскоре к губернатору пришел садовник и сообщил, что дерево, под которым нашли пергаменты, было пересажено на это место лет пять назад. Он лично копал яму и никаких пергаментов тогда не видел...
Но венцом карьеры Симонидиса стала сделка с Британским музеем, которому он умудрился продать за 650 гиней донесение Велизария императору Юстиниану.
А чтобы достойно завершить свои английские гастроли, аферист продал герцогу Сутерлендскому два письма Алквивиада к Периклу, взяв за них 200 фунтов стерлингов.
Хитрый грек, так никем и не пойманный, дожил до глубокой старости и мирно скончался в своем албанском имении осенью 1890 года.
ПОСЛЕДНЕЕ «СЛОВО» БАРДИНА
В России одним из самых известных фальсификаторов — или, как их тогда называли, фоссеров — был московский купец Антон Иванович Бардин.
Он, проживая в Москве, открыл антикварную лавку, где торговал древними рукописями и старопечатными книгами. Дело шло неплохо, но большого богатства не приносило.
А в 1812 году и вовсе пришла беда - Москва была оставлена почти всеми жителями вместе со многими историческими архивами. Дальше, как мы знаем, город оказался в огне, но до сих пор остается невыясненным, из-за чего этот пожар произошел , в результате немалое количество антиквариата было уничтожено.
Вернувшись, жители Москвы пытались наладить привычный быт и восстановить утерянное. Что-то, конечно, ушло безвозвратно, но что-то, как говорили, просто растащили мародеры и сбыли в специализированные лавки, а те теперь готовы были продать это добро за приличную стоимость. Бардин, услышав об этом, решил воспользоваться возможностью и хорошенько заработать.
Не имея должного количества ценных предметов, он решил просто их подделать. Образования, как и необходимых профессиональных знаний у него не было, зато был интересный талант - способность менять почерк. Он сам изготавливал рукописи и продавал их коллекционерам. Им он, бывало, говорил, что именно хранившиеся у него произведения - подлинники, а то, что считают оригиналом официально, - написанная позже копия.
Ему удавалось неплохо имитировать древнерусские исторические, агиографические и правовые рукописи, в числе которых «Слово о полку Игореве», «Русская правда», «Поучение Владимира Мономаха», «Грамота Александра Македонского славянам», «Житие святой княгини Ольги» и др. За источники он брал сохранившиеся научные издания и имевшиеся у него старопечатные книги.
Стоит отдать должное: Бардин тщательно воспроизводил содержание оригиналов и переписывал тексты в мельчайших подробностях. Если где-то была допущена ошибка - он ее повторял, если требовалась миниатюра - рисовал. К счастью, ничего от себя он не придумывал. Правда, порой, чтобы подтвердить легенду, дописывал абзацы с датами и именами «писцов».
Для создания «антикварных» рукописей он брал промасленный пергамент, с которого снимал побелку и имитировал вековые повреждения, и выводил на нем буквы слабыми рыжими чернилами, давая представление, что они давно выцвели.
Только однажды он использовал бумагу, но не стал состаривать ее собственными силами, а взял подлинную из рукописи 17 века. Почерк он старался подстроить под принятые в 15 веке нормы (так называемый «устав»), реже использовал «полуустав», также применял скоропись.
Но, не особо разбираясь в деталях, Бардин, конечно, допускал серьезные ошибки. Например, он складывал древнеславянские рукописи в столбцы, но такого способа в Древней Руси не было. Нередко путался в уставах и полууставах. Использовал написание буквы «i» по нормам 19 века. Не знал, какие следует применять сокращения, и пытался составлять их сам.
Порой он добавлял инициалы, руны, золотую вязь, что делали рукописи более нарядными, но от этого они все меньше напоминали древние.
Его знали как авторитетного коллекционера и торговца антиквариатом. В его лавке частыми гостями были все российские историки первой половины XIX века.
Бардин не только торговал старинными манускриптами, но и изготовлял на заказ их копии. Он умел искусно воспроизводить архаические почерки, рисовать цветные миниатюры, старить пергамен, изготавливать переплеты и застежки и даже имитировать повреждения. И — однажды не устоял перед искушением.
Бардин стал продавать копии, выдавая их за оригиналы. Правда, он не «открывал» новых памятников, а ограничивался изготовлением «оригинальных» списков с уже известных текстов. К тому же — любопытная деталь — снабжал свою «продукцию» собственной зашифрованной подписью.
Любимым объектом подделки Бардина было Слово о полку Игореве. Вот какой анекдот в этой связи записал историк Михаил Погодин.
Якобы в 1815 году Бардин умудрился продать собственноручно изготовленный список Слова о полку Игореве сразу двум коллекционерам — графу Мусину-Пушкину и историку Алексею Малиновскому.
Оба были люди не случайные. Мусин-Пушкин 20 лет назад, в 1795 году, приобрел в Спасо-Ярославском монастыре рукопись Слова о полку Игореве, которая затем сгорела в московском пожаре 1812 года. А Малиновский участвовал в первом издании этой рукописи.
Бардин не только торговал старинными манускриптами, но и изготовлял на заказ их копии. Он умел искусно воспроизводить архаические почерки, рисовать цветные миниатюры, старить пергамен, изготавливать переплеты и застежки и даже имитировать повреждения. И — однажды не устоял перед искушением.
Бардин стал продавать копии, выдавая их за оригиналы. Правда, он не «открывал» новых памятников, а ограничивался изготовлением «оригинальных» списков с уже известных текстов. К тому же — любопытная деталь — снабжал свою «продукцию» собственной зашифрованной подписью.
Любимым объектом подделки Бардина было Слово о полку Игореве. Вот какой анекдот в этой связи записал историк Михаил Погодин.
Якобы в 1815 году Бардин умудрился продать собственноручно изготовленный список Слова о полку Игореве сразу двум коллекционерам — графу Мусину-Пушкину и историку Алексею Малиновскому.
Оба были люди не случайные. Мусин-Пушкин 20 лет назад, в 1795 году, приобрел в Спасо-Ярославском монастыре рукопись Слова о полку Игореве, которая затем сгорела в московском пожаре 1812 года. А Малиновский участвовал в первом издании этой рукописи.
А. И. Мусин-Пушкин с женой 1877 год
Однако ни тот, ни другой подделки не распознали. Тайна раскрылась случайно.
Мусин-Пушкин, приехав на собрание Императорского общества истории и древностей российских при Московском университете, объявил о своей сенсационной находке, чем вызвал всеобщий восторг. Его не разделил лишь Малиновский, который уже готовил свой список к изданию.
Таким образом фальшивки разоблачили друг друга...
Этот анекдот пользовался в обществе большой популярностью, а в некоторых научных работах даже приводится как реальный исторический факт.
На самом деле, хотя кое-какие слухи о Бардине и ходили, никаких громких разоблачений при жизни антиквара не произошло. Его подделки сами по себе были «шедеврами» и сбивали с толку даже профессионалов, не говоря уж о любителях. А в 1830-х годах, когда были разработаны достаточно эффективные методы атрибуции рукописей, Бардин сам прикрыл свой промысел... Известно, что Антон Бардин скончался в 1841 году (тогда был опубликован некролог в журнале «Москвитянин»). По всей видимости, он благополучно продолжал работать с антиквариатом, пусть и доверие к нему немного заметно снизилось (но не пропало совсем). В последние годы он отказался от создания подделок и продавал в своей лавке только настоящее историческое наследие.
ИСЧЕЗНУВШАЯ КОЛЛЕКЦИЯ
Другим знаменитым фальсификатором той эпохи был петербуржец Александр Иванович Сулакадзев. Сулакадзев был библиофилом. Всеми возможными способами он добывал списки старинных летописей. Он рыскал по монастырским книгохранилищам, был завсегдатаем антикварных салонов и книжных развало . Он коллекционировал предметы старины, в том числе — древние манускрипты. Его собрание было одним из наиболее значимых в России.
Однако, наряду с подлинными жемчужинами, здесь встречались такие «шедевры», как «Таинственное учение из Ал-Корана на древнейшем арабском языке, весьма редкое — 601 года». Притом что Коран был составлен между 644 и 654 годами.
Однако ни тот, ни другой подделки не распознали. Тайна раскрылась случайно.
Мусин-Пушкин, приехав на собрание Императорского общества истории и древностей российских при Московском университете, объявил о своей сенсационной находке, чем вызвал всеобщий восторг. Его не разделил лишь Малиновский, который уже готовил свой список к изданию.
Таким образом фальшивки разоблачили друг друга...
Этот анекдот пользовался в обществе большой популярностью, а в некоторых научных работах даже приводится как реальный исторический факт.
На самом деле, хотя кое-какие слухи о Бардине и ходили, никаких громких разоблачений при жизни антиквара не произошло. Его подделки сами по себе были «шедеврами» и сбивали с толку даже профессионалов, не говоря уж о любителях. А в 1830-х годах, когда были разработаны достаточно эффективные методы атрибуции рукописей, Бардин сам прикрыл свой промысел... Известно, что Антон Бардин скончался в 1841 году (тогда был опубликован некролог в журнале «Москвитянин»). По всей видимости, он благополучно продолжал работать с антиквариатом, пусть и доверие к нему немного заметно снизилось (но не пропало совсем). В последние годы он отказался от создания подделок и продавал в своей лавке только настоящее историческое наследие.
ИСЧЕЗНУВШАЯ КОЛЛЕКЦИЯ
Другим знаменитым фальсификатором той эпохи был петербуржец Александр Иванович Сулакадзев. Сулакадзев был библиофилом. Всеми возможными способами он добывал списки старинных летописей. Он рыскал по монастырским книгохранилищам, был завсегдатаем антикварных салонов и книжных развало . Он коллекционировал предметы старины, в том числе — древние манускрипты. Его собрание было одним из наиболее значимых в России.
Однако, наряду с подлинными жемчужинами, здесь встречались такие «шедевры», как «Таинственное учение из Ал-Корана на древнейшем арабском языке, весьма редкое — 601 года». Притом что Коран был составлен между 644 и 654 годами.
Предполагаемый портрет Сулакадзева, выполненный в 1826 году его сослуживцем В. Ф. Лазаревым-Станищевым
Чтобы увеличить ценность своей коллекции, Сулакадзев нередко снабжал подлинные документы приписками, указывающими на их древность, или просто фальсифицировал рукописи.
В 1800 году в Санкт-Петербург из Европы вернулся Пётр Дубровский
Русский духовный чиновник, питавший страсть к коллекционированию, пользуясь всеобщей неразберихой, собрал во Франции немало старинных рукописей и первопечатных книг. надеясь, что их за хорошие деньги купит императорская библиотека. Однако, к его разочарованию, тамошние архивариусы не заинтересовались раритетами.
Обескураженный Дубровский пожаловался на эту неудачу своему знакомому, армейскому снабженцу Александру Сулакадзеву. Тот предложил простой способ поправить положение. На полях одной из рукописей, явно на старославянском языке, Сулакадзев сделал пометку, свидетельствовавшую о том, что эту книгу читала королева Анна — дочь Ярослава Мудрого, выданная за Генриха I Французского. В марте 1801 года произошло убийство Павла I, и в пику павшему германофилу в столице и при дворе вспыхнула патриотическая мода.
За книгу с пометкой «Анны Ярославны» устроили битву Императорская публичная библиотека и Эрмитаж, желавшие заполучить памятник древнерусской культуры в свои коллекции. Заодно скупили и все остальные книги Дубровского, чем тот остался очень доволен.
Лишь спустя десятилетия, когда ни Дубровского, ни Сулакадзева уже не было в живых, выяснилось, что «автограф Анны Ярославны» стоит на полях сербского церковного устава, написанного спустя триста лет после смерти французской королевы.
В отличие от Бардина, который изготавливал новые списки уже известных памятников, Сулакадзев сам сочинял «произведения» древнерусской литературы. Так, например, сожалея, что в Слове о полку Игореве интригующая фигура Бояна упомянута лишь вскользь, Сулакадзев сотворил «Гимн Бояна».
Современники относились к коллекционеру по-разному.
Как собиратель древностей, он был представлен Павлу I и Александру I.
Литературные навыки у Сулакадзева имелись: он был автором нескольких пьес, которых, правда, никто не ставил и не печатал. Весь свой талант он применил для сочинения «Боянова гимна» — большой поэмы «в древнерусском стиле». Копию своего произведения он преподнёс поэту Гавриилу Державину, рассказав, что обнаружил его на древнем пергаментном свитке.
Чтобы увеличить ценность своей коллекции, Сулакадзев нередко снабжал подлинные документы приписками, указывающими на их древность, или просто фальсифицировал рукописи.
В 1800 году в Санкт-Петербург из Европы вернулся Пётр Дубровский
Русский духовный чиновник, питавший страсть к коллекционированию, пользуясь всеобщей неразберихой, собрал во Франции немало старинных рукописей и первопечатных книг. надеясь, что их за хорошие деньги купит императорская библиотека. Однако, к его разочарованию, тамошние архивариусы не заинтересовались раритетами.
Обескураженный Дубровский пожаловался на эту неудачу своему знакомому, армейскому снабженцу Александру Сулакадзеву. Тот предложил простой способ поправить положение. На полях одной из рукописей, явно на старославянском языке, Сулакадзев сделал пометку, свидетельствовавшую о том, что эту книгу читала королева Анна — дочь Ярослава Мудрого, выданная за Генриха I Французского. В марте 1801 года произошло убийство Павла I, и в пику павшему германофилу в столице и при дворе вспыхнула патриотическая мода.
За книгу с пометкой «Анны Ярославны» устроили битву Императорская публичная библиотека и Эрмитаж, желавшие заполучить памятник древнерусской культуры в свои коллекции. Заодно скупили и все остальные книги Дубровского, чем тот остался очень доволен.
Лишь спустя десятилетия, когда ни Дубровского, ни Сулакадзева уже не было в живых, выяснилось, что «автограф Анны Ярославны» стоит на полях сербского церковного устава, написанного спустя триста лет после смерти французской королевы.
В отличие от Бардина, который изготавливал новые списки уже известных памятников, Сулакадзев сам сочинял «произведения» древнерусской литературы. Так, например, сожалея, что в Слове о полку Игореве интригующая фигура Бояна упомянута лишь вскользь, Сулакадзев сотворил «Гимн Бояна».
Современники относились к коллекционеру по-разному.
Как собиратель древностей, он был представлен Павлу I и Александру I.
Литературные навыки у Сулакадзева имелись: он был автором нескольких пьес, которых, правда, никто не ставил и не печатал. Весь свой талант он применил для сочинения «Боянова гимна» — большой поэмы «в древнерусском стиле». Копию своего произведения он преподнёс поэту Гавриилу Державину, рассказав, что обнаружил его на древнем пергаментном свитке.
Портрет Гавриила Державина кисти В. Боровиковского, 1811год .
Гавриил Романович как раз работал над теоретическим трудом «Рассуждения о лирической поэзии», где доказывал, что традиции российского стихосложения имеют очень древние корни. «Боянов гимн» пришёлся ему очень кстати. В 1811 году Державин опубликовал сулакадзевскую фальшивку, уточнив, что «подлинники на пергаментѣ находятся въ числѣ собраній древностей у г-на Селакадзева». Видимо, опытный поэт всё-таки сомневался в подлинности «древнерусской» поэмы, так как оговорился, что «открытие свитка» может быть и «несправедливо». Наука о древнерусской литературе находилась тогда ещё в зачаточном состоянии, поэтому то, что «Боянов гимн» — фальшивка, стало очевидно лишь полвека спустя.
Особый интерес вызвали «Ответы новгородских жрецов», записанные рунами, которыми новгородцы якобы пользовались еще до принятия христианства. Державин скопировал текст и впоследствии издал его в переложении на русский.
Сулакадзев получил некоторую известность в литературных и научных кругах. Через несколько месяцев он встретился с настоятелем Валаамского монастыря, который предложил библиофилу познакомиться с архивом обители. Сулакадзев с готовностью согласился. Его работа на Валааме закончилась написанием труда «Опыт древней и новой летописи Валаамского монастыря…».
История обители действительно насчитывает сотни лет, однако Сулакадзев, ссылаясь на якобы найденные им «документы», утверждал, что монастырь основан иноками Сергием и Германом во времена римского императора Каракаллы и что значительную роль в появлении на Ладожском озере скита сыграл сам апостол Андрей. Эта новость очень порадовала монахов, готовившихся к визиту на Валаам императора Александра I.
Легенда об основании монастыря Андреем Первозванным оказалась удивительно живучей и повторяется до сих пор.
Материальных выгод от своей деятельности Сулакадзев, вроде бы, не получал. Он «удлинял» российскую историю то ли из любви к искусству, то ли чтобы повысить значимость своего собрания рукописей в глазах немногочисленных петербуржских библиофилов. Приписки, которыми он «старил» документы, серьёзной проверки выдержать не могли. Александр Иванович обладал достаточно поверхностными историческими знаниями. Он любил не науку, а сенсации, каковыми в его время являлись и древние исторические документы.
Поверить в подлинность его «артефактов» могли только лица, заинтересованные в солидном возрасте этих раритетов: Державин, которому требовалось подтвердить свою теорию, монахи Валаама, пытавшиеся представить свой монастырь старейшим в России или даже в Европе.
Гавриил Романович как раз работал над теоретическим трудом «Рассуждения о лирической поэзии», где доказывал, что традиции российского стихосложения имеют очень древние корни. «Боянов гимн» пришёлся ему очень кстати. В 1811 году Державин опубликовал сулакадзевскую фальшивку, уточнив, что «подлинники на пергаментѣ находятся въ числѣ собраній древностей у г-на Селакадзева». Видимо, опытный поэт всё-таки сомневался в подлинности «древнерусской» поэмы, так как оговорился, что «открытие свитка» может быть и «несправедливо». Наука о древнерусской литературе находилась тогда ещё в зачаточном состоянии, поэтому то, что «Боянов гимн» — фальшивка, стало очевидно лишь полвека спустя.
Особый интерес вызвали «Ответы новгородских жрецов», записанные рунами, которыми новгородцы якобы пользовались еще до принятия христианства. Державин скопировал текст и впоследствии издал его в переложении на русский.
Сулакадзев получил некоторую известность в литературных и научных кругах. Через несколько месяцев он встретился с настоятелем Валаамского монастыря, который предложил библиофилу познакомиться с архивом обители. Сулакадзев с готовностью согласился. Его работа на Валааме закончилась написанием труда «Опыт древней и новой летописи Валаамского монастыря…».
История обители действительно насчитывает сотни лет, однако Сулакадзев, ссылаясь на якобы найденные им «документы», утверждал, что монастырь основан иноками Сергием и Германом во времена римского императора Каракаллы и что значительную роль в появлении на Ладожском озере скита сыграл сам апостол Андрей. Эта новость очень порадовала монахов, готовившихся к визиту на Валаам императора Александра I.
Легенда об основании монастыря Андреем Первозванным оказалась удивительно живучей и повторяется до сих пор.
Материальных выгод от своей деятельности Сулакадзев, вроде бы, не получал. Он «удлинял» российскую историю то ли из любви к искусству, то ли чтобы повысить значимость своего собрания рукописей в глазах немногочисленных петербуржских библиофилов. Приписки, которыми он «старил» документы, серьёзной проверки выдержать не могли. Александр Иванович обладал достаточно поверхностными историческими знаниями. Он любил не науку, а сенсации, каковыми в его время являлись и древние исторические документы.
Поверить в подлинность его «артефактов» могли только лица, заинтересованные в солидном возрасте этих раритетов: Державин, которому требовалось подтвердить свою теорию, монахи Валаама, пытавшиеся представить свой монастырь старейшим в России или даже в Европе.
Алексе́й Никола́евич Оле́нин - русский государственный деятель, доверенное лицо императоров АлександраI и НиколаяI; историк,
археолог, рисовальщик и библиограф , с именем которого связаны обнаружение и исследования следующих находок :
« Рязанский клад , Древний русский шлем , Вещи из древней гробницы близ Керчи.» , так вспоминал свой визит к коллекционеру:
«...Что же вы думаете я нашел у этого человека?
Целый угол наваленных черепков и битых бутылок, которые выдавал он за посуду татарских ханов, отысканную будто бы им в развалинах сарая. Обломок камня, на котором, по его уверению, отдыхал Дмитрий Донской после Куликовской битвы. Престрашную кипу старых бумаг из какого-нибудь уничтоженного богемского архива, называемых им новгородскими рунами.
Но главное сокровище Сулакадзева состояло в толстой уродливой палке, вроде дубинок, употребляемых кавказскими пастухами для защиты от волков. Эту палку выдавал он за костыль Иоанна Грозного.
Когда же я сказал ему, что на все его вещи нужны исторические доказательства, он с негодованием возразил мне: «Помилуйте, я честный человек и не стану вас обманывать!..»
Принадлежавшее Сулакадзеву собрание рукописей оценивалось в 25 000 рублей. Это была фантастическая сумма.
Однако после смерти коллекционера в 1832 году его вдова смогла продать лишь небольшую часть экспонатов. Время от времени разрозненные вещи всплывали в лавках петербургских книготорговцев по бросовым ценам. Значительная же часть коллекции бесследно исчезла.
Однако на этом история величайшего афериста не закончилась...
В 1901 году была обнаружена рукопись Сулакадзева «О воздушном летании в России с 906 лета по Рождестве Христовом». Это был свод встречающихся в древнерусских текстах упоминаний о попытках строительства летательных аппаратов.
Информация о том, что первый воздушный шар был построен на Руси в 1731 году, то есть задолго до полета братьев Монгольфье, произвела настоящую сенсацию.
археолог, рисовальщик и библиограф , с именем которого связаны обнаружение и исследования следующих находок :
« Рязанский клад , Древний русский шлем , Вещи из древней гробницы близ Керчи.» , так вспоминал свой визит к коллекционеру:
«...Что же вы думаете я нашел у этого человека?
Целый угол наваленных черепков и битых бутылок, которые выдавал он за посуду татарских ханов, отысканную будто бы им в развалинах сарая. Обломок камня, на котором, по его уверению, отдыхал Дмитрий Донской после Куликовской битвы. Престрашную кипу старых бумаг из какого-нибудь уничтоженного богемского архива, называемых им новгородскими рунами.
Но главное сокровище Сулакадзева состояло в толстой уродливой палке, вроде дубинок, употребляемых кавказскими пастухами для защиты от волков. Эту палку выдавал он за костыль Иоанна Грозного.
Когда же я сказал ему, что на все его вещи нужны исторические доказательства, он с негодованием возразил мне: «Помилуйте, я честный человек и не стану вас обманывать!..»
Принадлежавшее Сулакадзеву собрание рукописей оценивалось в 25 000 рублей. Это была фантастическая сумма.
Однако после смерти коллекционера в 1832 году его вдова смогла продать лишь небольшую часть экспонатов. Время от времени разрозненные вещи всплывали в лавках петербургских книготорговцев по бросовым ценам. Значительная же часть коллекции бесследно исчезла.
Однако на этом история величайшего афериста не закончилась...
В 1901 году была обнаружена рукопись Сулакадзева «О воздушном летании в России с 906 лета по Рождестве Христовом». Это был свод встречающихся в древнерусских текстах упоминаний о попытках строительства летательных аппаратов.
Информация о том, что первый воздушный шар был построен на Руси в 1731 году, то есть задолго до полета братьев Монгольфье, произвела настоящую сенсацию.
«Нерехтец Крякутный фурвин сделал как мяч большой, надул дымом поганым и вонючим, от него сделал петлю, сел в нее, и нечистая сила подняла его выше березы и после ударила его о колокольню, но он уцепился за веревку, чем звонят, и остался жив».
Эта история, утверждавшая приоритет России в области воздухоплавания, пошла в СССР на ура. В Большой советской энциклопедии Крякутному была посвящена отдельная статья. Его полет описывался в школьных учебниках. А в Нерехте ему поставили памятник, у которого принимали в пионеры.
В 1956 году в связи с 225-летним юбилеем исторического полета была выпущена почтовая марка.
Почтовая марка СССР, посвящённая полёту Крякутного, 1956
Лишь после этого наконец догадались подвергнуть рукопись экспертизе.
И вот что выяснилось. В 1958 году В. Ф. Покровская опубликовала исследование рукописи «О воздушном летании в России». Приглядевшись внимательнее, она обнаружила, что слова «нерехтец Крякутной» написаны поверх слов «немец крещёный Фурцель», чем сильно пошатнула российский приоритет. Мало того, оказалось, что и Фурцеля не существовало — рассказ о нём выдуман Александром Сулакадзевым и вписан им в воспоминания своего предка Боголепова, жившего на Рязанщине. Не оставалось ничего другого, как тихо замять историю...
Лишь после этого наконец догадались подвергнуть рукопись экспертизе.
И вот что выяснилось. В 1958 году В. Ф. Покровская опубликовала исследование рукописи «О воздушном летании в России». Приглядевшись внимательнее, она обнаружила, что слова «нерехтец Крякутной» написаны поверх слов «немец крещёный Фурцель», чем сильно пошатнула российский приоритет. Мало того, оказалось, что и Фурцеля не существовало — рассказ о нём выдуман Александром Сулакадзевым и вписан им в воспоминания своего предка Боголепова, жившего на Рязанщине. Не оставалось ничего другого, как тихо замять историю...
Правка А. И Сулакадзева Фотоснимок в инфракрасных лучах, с увеличением в 1½ раза
Это разоблачение признаётся не всеми. В головах некоторых людей фальшивый подьячий Крякутной смешался с героем рассказа писателя Евгения Опочинина о холопе Никите, казнённом Иваном Грозным за полёты на деревянных крыльях.
В Рунете можно найти заявления о том, что Крякутной — это первый русский десантник и школьные сочинения на тему «Воздухоплаватель Крякутной как символ полёта души русской», датированные 2012 годом.
В 2009 году в Кунгуре появился памятник «русскому Икару», который в 1656 году якобы свободно летал по небу на деревянных крыльях.
Это разоблачение признаётся не всеми. В головах некоторых людей фальшивый подьячий Крякутной смешался с героем рассказа писателя Евгения Опочинина о холопе Никите, казнённом Иваном Грозным за полёты на деревянных крыльях.
В Рунете можно найти заявления о том, что Крякутной — это первый русский десантник и школьные сочинения на тему «Воздухоплаватель Крякутной как символ полёта души русской», датированные 2012 годом.
В 2009 году в Кунгуре появился памятник «русскому Икару», который в 1656 году якобы свободно летал по небу на деревянных крыльях.
Памятник Никите Крякутному в Кунгуре.
Откуда кунгурские любители воздухоплавателей взяли эту дату — совершенно непонятно. Как бы то ни было, о таком результате своих «древнолюбивых проказ» Александр Иванович Сулакадзев не мог даже мечтать.
В 1920-х епископ Иоанн Теодорович обнаружил в библиотеке одной из украинских усадеб пергамент. Пометки на полях явно древней рукописи свидетельствовали, что она принадлежала киевскому князю Владимиру. Обрадованный, епископ заявил, что им найден молитвенник святителя Руси. В 1925—1926 годах киевский археолог Н. Макаренко доказал, что пергамент действительно древний.
Учёный выяснил, что текст написан в Новгороде в 1350-х годах и никакого отношения к князю Владимиру иметь не может.
Оказалось, что рукопись происходит из коллекции Сулакадзева и попала на Волынь вместе с несколькими книгами из его библиотеки.
Анализ пометок на полях подтвердил, что сделаны они рукой фальсификатора. Епископ Теодорович в разоблачение не поверил и увёз манускрипт в США, куда эмигрировал, спасаясь от советской власти. В Америке «Молитвенник князя Владимира» попал в Нью-Йоркскую публичную библиотеку.
Уже в 1950-х годах американские исследователи полностью подтвердили выводы своих украинских предшественников: новгородская рукопись искусственно состарена Сулакадзевым и никакого отношения к князю Владимиру не имеет.
С именем Сулакадзева связывают появление еще одной знаменитой фальшивки — «Велесовой книги». Она рассказывает о руссах — потомках Даждьбога, об их великих вождях Богумире и Оре, о том, как славянские племена пришли из Центральной Азии и расселились по берегам Дуная, о битвах с готами, гуннами и аварами.
Эта книга представляла собой текст, вырезанный на буковых дощечках, которые, по утверждению Сулакадзева, относились к V веку нашей эры. После смерти коллекционера дощечки бесследно исчезли. В 1919 году их случайно нашел в разоренной помещичьей усадьбе некий полковник Белой армии.
Текст «Велесовой книги» публиковался в 1950—1970 годах. Любители славянской истории восприняли ее настолько серьезно, что превратили в некую языческую библию. Никакие эксперты и экспертизы не в состоянии убедить их, что «Велесова книга» — гениальная фальсификация...
И - еще одна «шутка» Сулакадзева, которая относится к 1932 году.
Архиепископ Винницкий Иоанн при объезде своей епархии обнаружил пергаменную рукопись, датированную 999 годом. Из приписок, сделанных на полях, следовало, что в IX—XVII веках рукописью владели: киевский князь Владимир, новгородский посадник Добрыня, первый Новгородский епископ Иоаким, патриарх Никон и другие не менее почтенные личности.
Однако палеографический анализ показал, что сам документ относится к XIV, а приписки — к XIX веку. Споры о подлинности рукописи прекратились, когда было доказано, что ранее она принадлежала Сулакадзеву...
НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ШИЛЛЕР
От российских фальсификаторов не отставали и европейские. В 1856 году в Веймаре состоялся уголовный процесс по делу архитектора Георга Герстенбергка, обвинявшегося в подделке исторических документов. Подробности этого громкого дела можно отыскать в «Журнале министерства юстиции» за 1865 год.
Георг Герстенбергк был известен как собиратель автографов немецкого поэта Фридриха Шиллера. Время от времени он продавал книготорговцам и коллекционерам рукописи Шиллера, причем все они были редкие, неизвестные ранее. И вот когда количество «раритетов» дошло до 400, у покупателей появились сомнения в их подлинности. Герстенбергка обвинили в подлоге.
Однако архитектор обвинение отрицал. И тогда суд обратился за помощью к сведущим лицам.
Откуда кунгурские любители воздухоплавателей взяли эту дату — совершенно непонятно. Как бы то ни было, о таком результате своих «древнолюбивых проказ» Александр Иванович Сулакадзев не мог даже мечтать.
В 1920-х епископ Иоанн Теодорович обнаружил в библиотеке одной из украинских усадеб пергамент. Пометки на полях явно древней рукописи свидетельствовали, что она принадлежала киевскому князю Владимиру. Обрадованный, епископ заявил, что им найден молитвенник святителя Руси. В 1925—1926 годах киевский археолог Н. Макаренко доказал, что пергамент действительно древний.
Учёный выяснил, что текст написан в Новгороде в 1350-х годах и никакого отношения к князю Владимиру иметь не может.
Оказалось, что рукопись происходит из коллекции Сулакадзева и попала на Волынь вместе с несколькими книгами из его библиотеки.
Анализ пометок на полях подтвердил, что сделаны они рукой фальсификатора. Епископ Теодорович в разоблачение не поверил и увёз манускрипт в США, куда эмигрировал, спасаясь от советской власти. В Америке «Молитвенник князя Владимира» попал в Нью-Йоркскую публичную библиотеку.
Уже в 1950-х годах американские исследователи полностью подтвердили выводы своих украинских предшественников: новгородская рукопись искусственно состарена Сулакадзевым и никакого отношения к князю Владимиру не имеет.
С именем Сулакадзева связывают появление еще одной знаменитой фальшивки — «Велесовой книги». Она рассказывает о руссах — потомках Даждьбога, об их великих вождях Богумире и Оре, о том, как славянские племена пришли из Центральной Азии и расселились по берегам Дуная, о битвах с готами, гуннами и аварами.
Эта книга представляла собой текст, вырезанный на буковых дощечках, которые, по утверждению Сулакадзева, относились к V веку нашей эры. После смерти коллекционера дощечки бесследно исчезли. В 1919 году их случайно нашел в разоренной помещичьей усадьбе некий полковник Белой армии.
Текст «Велесовой книги» публиковался в 1950—1970 годах. Любители славянской истории восприняли ее настолько серьезно, что превратили в некую языческую библию. Никакие эксперты и экспертизы не в состоянии убедить их, что «Велесова книга» — гениальная фальсификация...
И - еще одна «шутка» Сулакадзева, которая относится к 1932 году.
Архиепископ Винницкий Иоанн при объезде своей епархии обнаружил пергаменную рукопись, датированную 999 годом. Из приписок, сделанных на полях, следовало, что в IX—XVII веках рукописью владели: киевский князь Владимир, новгородский посадник Добрыня, первый Новгородский епископ Иоаким, патриарх Никон и другие не менее почтенные личности.
Однако палеографический анализ показал, что сам документ относится к XIV, а приписки — к XIX веку. Споры о подлинности рукописи прекратились, когда было доказано, что ранее она принадлежала Сулакадзеву...
НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ШИЛЛЕР
От российских фальсификаторов не отставали и европейские. В 1856 году в Веймаре состоялся уголовный процесс по делу архитектора Георга Герстенбергка, обвинявшегося в подделке исторических документов. Подробности этого громкого дела можно отыскать в «Журнале министерства юстиции» за 1865 год.
Георг Герстенбергк был известен как собиратель автографов немецкого поэта Фридриха Шиллера. Время от времени он продавал книготорговцам и коллекционерам рукописи Шиллера, причем все они были редкие, неизвестные ранее. И вот когда количество «раритетов» дошло до 400, у покупателей появились сомнения в их подлинности. Герстенбергка обвинили в подлоге.
Однако архитектор обвинение отрицал. И тогда суд обратился за помощью к сведущим лицам.
Вильгельм Телль работы Иоганна Кристофа Фридриха фон Шиллера (1759-1805) в 1804 году
Пригласили девятерых экспертов. Среди них были Шолль — директор великогерцогской коллекции редкостей, Шухарт — хранитель великогерцогской коллекции гравюр, Швердгебург — профессор граверного искусства, а также специалисты в области литературоведения, каллиграфии и химии.
Эксперты разделились на группы. Одни анализировали рукописи, исходя из литературно-исторических и эстетических оснований. Другие изучали внешние признаки — качество бумаги, чернил. Третьи исследовали почерк и манеру письма. В результате эксперты заявили: рукописи не принадлежат перу Шиллера.
Почему же?
Первая группа пришла к выводу, что рукописи чужды немецкому поэту по духу и по стилю.
Вторая группа установила, что около 100 автографов написаны на бумаге, изготовленной в XVI веке, а остальные — на бумаге, изготовленной не ранее второй половины XVIII века. Притом что Шиллер умер в 1805 году. Чтобы придать бумаге старый вид, ее покрывали грязными пятнами и мочили в воде.
Эксперты третьей группы нашли существенные различия в написании отдельных букв в подлинных рукописях Шиллера и в рукописях Герстенбергка.
Также были установлены различия в манере письма. Например, иностранные слова, принятые в немецком языке, Шиллер имел привычку писать по-латыни. А в рукописях, приписываемых Шиллеру, они были написаны по-немецки...
Суд нашел вину доказанной и приговорил Георга Герстенбергка к содержанию в рабочем доме на один год.
СКАНДАЛ В ПАРИЖСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК
Другой громкий скандал, связанный с подделкой исторических документов, разгорелся в конце 1860-х годов в Париже. Восстановить перипетии этого дела поможет книга «Подделка автографов и Парижская академия наук», изданная в 1870 году как приложение к журналу «Юридический вестник».
Итак. 8 июля 1867 года в Парижской академии наук проходило очередное заседание. Годом ранее академия торжественно отметила свой 200-летний юбилей. Теперь к печати готовились материалы о ее основании и истории.
В связи с этим академик Шаль преподнес академии подарок — четыре письма драматурга Ротру, адресованные кардиналу Ришелье.
В двух письмах Ротру высказывал мысль о необходимости учредить в Париже академию наук. Из этого следовало, что Кольбер — министр Людовика XIV, считавшийся основателем академии, — лишь реализовал мысль, высказанную Ротру за 30 лет до 1666 года.
Пригласили девятерых экспертов. Среди них были Шолль — директор великогерцогской коллекции редкостей, Шухарт — хранитель великогерцогской коллекции гравюр, Швердгебург — профессор граверного искусства, а также специалисты в области литературоведения, каллиграфии и химии.
Эксперты разделились на группы. Одни анализировали рукописи, исходя из литературно-исторических и эстетических оснований. Другие изучали внешние признаки — качество бумаги, чернил. Третьи исследовали почерк и манеру письма. В результате эксперты заявили: рукописи не принадлежат перу Шиллера.
Почему же?
Первая группа пришла к выводу, что рукописи чужды немецкому поэту по духу и по стилю.
Вторая группа установила, что около 100 автографов написаны на бумаге, изготовленной в XVI веке, а остальные — на бумаге, изготовленной не ранее второй половины XVIII века. Притом что Шиллер умер в 1805 году. Чтобы придать бумаге старый вид, ее покрывали грязными пятнами и мочили в воде.
Эксперты третьей группы нашли существенные различия в написании отдельных букв в подлинных рукописях Шиллера и в рукописях Герстенбергка.
Также были установлены различия в манере письма. Например, иностранные слова, принятые в немецком языке, Шиллер имел привычку писать по-латыни. А в рукописях, приписываемых Шиллеру, они были написаны по-немецки...
Суд нашел вину доказанной и приговорил Георга Герстенбергка к содержанию в рабочем доме на один год.
СКАНДАЛ В ПАРИЖСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК
Другой громкий скандал, связанный с подделкой исторических документов, разгорелся в конце 1860-х годов в Париже. Восстановить перипетии этого дела поможет книга «Подделка автографов и Парижская академия наук», изданная в 1870 году как приложение к журналу «Юридический вестник».
Итак. 8 июля 1867 года в Парижской академии наук проходило очередное заседание. Годом ранее академия торжественно отметила свой 200-летний юбилей. Теперь к печати готовились материалы о ее основании и истории.
В связи с этим академик Шаль преподнес академии подарок — четыре письма драматурга Ротру, адресованные кардиналу Ришелье.
В двух письмах Ротру высказывал мысль о необходимости учредить в Париже академию наук. Из этого следовало, что Кольбер — министр Людовика XIV, считавшийся основателем академии, — лишь реализовал мысль, высказанную Ротру за 30 лет до 1666 года.
Письмо Паскаля к Галилею.Одна из самых известных фальшивок Врэн Люка
Интерес академиков к новым историческим документам был вполне естественным. К тому же подаренные письма были первыми автографами Ротру — до этого никто не располагал не только рукописями, но даже его подписью. И это обстоятельство увеличивало ценность подарка...
С тех пор на каждом заседании академии Шаль представлял все более удивительные документы, в том числе — письма знаменитого французского математика Паскаля к Бойлю, Галилею, Ферма, Гуигену, Ньютону.
Но чем больше появлялось писем, тем громче звучали голоса скептиков.
В полемику вступили ученые Англии, Италии и Голландии. А издатель трудов Паскаля даже прислал в академию письмо, в котором прямо называл документы, представленные Шалем, «подложными», «написанными ради шутки».
Интерес академиков к новым историческим документам был вполне естественным. К тому же подаренные письма были первыми автографами Ротру — до этого никто не располагал не только рукописями, но даже его подписью. И это обстоятельство увеличивало ценность подарка...
С тех пор на каждом заседании академии Шаль представлял все более удивительные документы, в том числе — письма знаменитого французского математика Паскаля к Бойлю, Галилею, Ферма, Гуигену, Ньютону.
Но чем больше появлялось писем, тем громче звучали голоса скептиков.
В полемику вступили ученые Англии, Италии и Голландии. А издатель трудов Паскаля даже прислал в академию письмо, в котором прямо называл документы, представленные Шалем, «подложными», «написанными ради шутки».
Мишель Шаль. 1793-1880 гг.
Однако академик Шаль оставался невозмутим. И надо признать: его поддерживали многие знаменитые французские ученые. Более того, 5 апреля 1869 года коллекция рукописей Шаля получила официальное признание.
Выражая мнение большинства членов академии, ее секретарь заявил: «Никакой человек, без сомнения, не был бы в состоянии настроить свое душевное состояние и писать в духе Галилея, Милтона, Людовика XIV или какого-нибудь другого знаменитого человека и при том о вещах в высшей степени темных и трудных...»
Академик Шаль не хотел верить, что стал жертвой мошенничества, и отказывался назвать источник, у которого приобретал автографы.
В апреле 1869 года инженер Бретон де Шан доказал, что 16 лоскутов бумаги с заметками Паскаля и два отрывка из письма Галилея из коллекции Шаля — не что иное, как перепечатка из книги Александра Савериена «История новых философов», изданная в 1761 году.
Столь двусмысленная ситуация не могла продолжаться бесконечно. Академия была вынуждена образовать комиссию для исследования документов.
Комиссия пришла к выводу: письма, приписываемые Паскалю, Ньютону, Ротру, Монтескье, Лейбницу, Людовику XIV и другим, на самом деле представляют собой отрывки из сочинений Вольтера, Савериена и других авторов и все без исключения являются фальшивками.
Исследование было проведено настолько тщательно, а выводы звучали настолько убедительно, что ни у кого, кроме Шаля, не вызвали сомнения.
Шаль еще дважды посылал запрос во Флоренцию, в академию, по поводу письма, приписываемого Галилею. И дважды получал категорическое заключение: «Письмо подложно. Заимствовано из сочинений Галилея, изданных Альбери в 1856 году».
Лишь после этого Шаль наконец сообщил, у кого он приобретал исторические документы.
Однако академик Шаль оставался невозмутим. И надо признать: его поддерживали многие знаменитые французские ученые. Более того, 5 апреля 1869 года коллекция рукописей Шаля получила официальное признание.
Выражая мнение большинства членов академии, ее секретарь заявил: «Никакой человек, без сомнения, не был бы в состоянии настроить свое душевное состояние и писать в духе Галилея, Милтона, Людовика XIV или какого-нибудь другого знаменитого человека и при том о вещах в высшей степени темных и трудных...»
Академик Шаль не хотел верить, что стал жертвой мошенничества, и отказывался назвать источник, у которого приобретал автографы.
В апреле 1869 года инженер Бретон де Шан доказал, что 16 лоскутов бумаги с заметками Паскаля и два отрывка из письма Галилея из коллекции Шаля — не что иное, как перепечатка из книги Александра Савериена «История новых философов», изданная в 1761 году.
Столь двусмысленная ситуация не могла продолжаться бесконечно. Академия была вынуждена образовать комиссию для исследования документов.
Комиссия пришла к выводу: письма, приписываемые Паскалю, Ньютону, Ротру, Монтескье, Лейбницу, Людовику XIV и другим, на самом деле представляют собой отрывки из сочинений Вольтера, Савериена и других авторов и все без исключения являются фальшивками.
Исследование было проведено настолько тщательно, а выводы звучали настолько убедительно, что ни у кого, кроме Шаля, не вызвали сомнения.
Шаль еще дважды посылал запрос во Флоренцию, в академию, по поводу письма, приписываемого Галилею. И дважды получал категорическое заключение: «Письмо подложно. Заимствовано из сочинений Галилея, изданных Альбери в 1856 году».
Лишь после этого Шаль наконец сообщил, у кого он приобретал исторические документы.
Письмо Жанны д’Арк парижанам. Подделка Врэн Люка
Продавцом оказался некий Врен Люка.
Где-то в провинции он служил в суде и адвокатской конторе. Приехав в Париж, попытался получить место в библиотеке или в книжном магазине. Однако отсутствие диплома бакалавра и незнание латинского не позволили получить желаемого места.
Случай свел его с владельцем генеалогического кабинета Летеллье. В этом кабинете можно было за большие деньги приобрести фальшивые документы о титулах и знатном происхождении. Сюда и устроился работать Люка.
Его деятельность по изготовлению фальшивых документов началась с обычного для Франции тех лет случая.
Некий маркиз Дюпра во что бы то ни стало хотел доказать, что в числе его предков состоит канцлер Дюпра — министр Франциска I. С этой целью он обратился к Летеллье и попросил добыть автографы канцлера. Но Летеллье не мог удовлетворить просьбу — автографов у него не было.
«Добыть» нужные документы вызвался Врен Люка. Он изготовил два письма философа Монтеня к канцлеру Дюпра. Маркиз принял их за подлинные.
Этот случай открыл Люка путь к фальсификаторской деятельности.
Количество изготовленных им фальшивок превысило 2 700.
Они были написаны от имени Архимеда, Ньютона, Паскаля, Галилея, Рабеле, Ротру, Жанны д'Арк и других исторических лиц.
Общее число этих лиц составило более 600.
Все документы, приобретенные академиком Шалем у Врена Люка, были подвергнуты экспертизе и признаны подложными.
Продавцом оказался некий Врен Люка.
Где-то в провинции он служил в суде и адвокатской конторе. Приехав в Париж, попытался получить место в библиотеке или в книжном магазине. Однако отсутствие диплома бакалавра и незнание латинского не позволили получить желаемого места.
Случай свел его с владельцем генеалогического кабинета Летеллье. В этом кабинете можно было за большие деньги приобрести фальшивые документы о титулах и знатном происхождении. Сюда и устроился работать Люка.
Его деятельность по изготовлению фальшивых документов началась с обычного для Франции тех лет случая.
Некий маркиз Дюпра во что бы то ни стало хотел доказать, что в числе его предков состоит канцлер Дюпра — министр Франциска I. С этой целью он обратился к Летеллье и попросил добыть автографы канцлера. Но Летеллье не мог удовлетворить просьбу — автографов у него не было.
«Добыть» нужные документы вызвался Врен Люка. Он изготовил два письма философа Монтеня к канцлеру Дюпра. Маркиз принял их за подлинные.
Этот случай открыл Люка путь к фальсификаторской деятельности.
Количество изготовленных им фальшивок превысило 2 700.
Они были написаны от имени Архимеда, Ньютона, Паскаля, Галилея, Рабеле, Ротру, Жанны д'Арк и других исторических лиц.
Общее число этих лиц составило более 600.
Все документы, приобретенные академиком Шалем у Врена Люка, были подвергнуты экспертизе и признаны подложными.
Дени Врэн Люка
В 1870 году в Париже состоялся суд. Люка обвинили в мошенничестве и приговорили к тюремному заключению и уплате штрафа.
При современном уровне палеографической экспертизы «находить» древние манускрипты уже никому не приходит в голову. Вопрос в другом.
Часть фальшивок, произведенных в XVII, XVIII, XIX столетиях и не разоблаченных в свое время, впоследствии стали почитаться за подлинные памятники.
В качестве примера можно привести скандал, в 1930-х годах разразившийся в Советском Союзе.
Тогда в хранилищах Москвы и Ленинграда обнаружили 24 списка, являющихся бардинскими подделками. В их числе были «Русская Правда», «Поучение Владимира Мономаха», «Устав о торговых пошлинах», «Сказание об основании Печерской церкви», «Послание Александра Македонского славянам», «Канон на Рождество Христово», «Житие Александра Невского».
Некоторые архивариусы утверждают, что подделки и поныне украшают государственные и частные собрания. Однако выявить их не представляется возможным. И дело не только в колоссальных средствах, которые потребуются для подобной проверки. Ведь тип небезызвестного французского академика Шаля довольно широко распространен в среде коллекционеров...
PS
Уважаемые участники группы !!! Предлагаю Вам самим разобраться и сделать вывод о Бирмингемской рукописи Корана хранящейся в Бирмингемском университете в Англии
В 1870 году в Париже состоялся суд. Люка обвинили в мошенничестве и приговорили к тюремному заключению и уплате штрафа.
При современном уровне палеографической экспертизы «находить» древние манускрипты уже никому не приходит в голову. Вопрос в другом.
Часть фальшивок, произведенных в XVII, XVIII, XIX столетиях и не разоблаченных в свое время, впоследствии стали почитаться за подлинные памятники.
В качестве примера можно привести скандал, в 1930-х годах разразившийся в Советском Союзе.
Тогда в хранилищах Москвы и Ленинграда обнаружили 24 списка, являющихся бардинскими подделками. В их числе были «Русская Правда», «Поучение Владимира Мономаха», «Устав о торговых пошлинах», «Сказание об основании Печерской церкви», «Послание Александра Македонского славянам», «Канон на Рождество Христово», «Житие Александра Невского».
Некоторые архивариусы утверждают, что подделки и поныне украшают государственные и частные собрания. Однако выявить их не представляется возможным. И дело не только в колоссальных средствах, которые потребуются для подобной проверки. Ведь тип небезызвестного французского академика Шаля довольно широко распространен в среде коллекционеров...
PS
Уважаемые участники группы !!! Предлагаю Вам самим разобраться и сделать вывод о Бирмингемской рукописи Корана хранящейся в Бирмингемском университете в Англии
Следующая публикация
Комментарии 4