ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ОБ ОТЦЕ ПАВЛЕ (ГРУЗДЕВЕ) .

Ночь кончается. Оставив мигающие оранжевыми и красными лампочками гипермаркеты за бортом, джип рвется на север – вон из Москвы. Мы едем в Тутаев. Сегодня – день Ангела отца Павла, 19 ноября. Мы – это моя подруга Даша, ее мама Тамара Павловна и я, увязавшаяся за ними паломница с неясными целями, из которых очевидна пока только одна: написать заметку, которую вы сейчас читаете. По дороге я прошу Дашу рассказать мне что-нибудь о тех людях, которых скоро увижу.
Мы не выспались, еще не рассвело, и разговор немножечко плутает в темноте. «А еще можно задать ему вопрос», – вдруг выплывает из нее Дашин голос. У меня вопрос как раз есть, очень трудный для меня, никак не хочет разрешиться. «А как я узнаю, что правильно поняла ответ?» – спрашиваю я по-утреннему слабоумно, но тут вмешивается Дашина мама. «Ну, ты всё неверно говоришь, – режет она воздух узенькой ладошкой , обращаясь к Даше, – не вопрос, а если не разрешается какая-то ситуация», – и вопрос про вопрос уплывает обратно в густую темноту все никак не начинающегося утра. Первой из Дашиной семьи в Тутаев попала именно она – Тамара Павловна.
Несколько лет назад золотой московской осенью две приятельницы, впечатленные рассказами знакомого художника, жизнь которого вдруг начала удивительно меняться (и как оказалось, в детстве вымоленного с того света архимандритом Павлом Груздевым), приехали на Ярославский вокзал.
Приехали, сели в какой-то, с поразительными, чуть ли не бархатными сидениями поезд, («мне это очень понравилось, – не без некоторого сарказма говорит Т.П. – Ирочка меня вечно корит за то, что я люблю всё комфортное») и отправились в Тутаев. А через какое-то время – не сразу, – поезд на переезде врезался в легковой автомобиль.
«Мы вышли, и когда поняли, что случилось, стали ловить машину. А вместе с нами ловил весь поезд, так что шансы наши были близки к нулю. И тогда Ирина сказала: читаем акафист “Слава Богу за всё”. И вот только мы начали его читать, остановился микроавтобус – прямо до Тутаева он нас и довез – посадил человек 12, наверное. Мы сели – а я и говорю: “Ну вот, а теперь поедим!” А Ирочка – “нет, акафист читать дальше будем”». У Тамары Павловны все в порядке с самоиронией. А сын этой Ирочки теперь иеромонах, но это так, к слову.
Приехав в Тутаев, паломницы постучались в указанный знакомым дом – к Наталии Сергеевне. Та пустила их на ночлег, накормила, и с тех пор эта крепкая духовная дружба продолжается уже много лет, вовлекая в свой круг все новых и новых людей. Приближаюсь теперь к нему и я, – вместе со своим мучительным вопросом.
«Ну а ты книжку-то прочитала?» – спрашивает меня Даша. Конечно, – и «Родные мои» самого отца Павла, и другую, подаренную Дашей – «Зерно Господней пшеницы». Вчера как раз перечитывала – попалось место про Нинку, уборщицу из Леонтьевского храма.
Про эту Нинку в книге «Зерно Господней пшеницы» много написано – она не из новых людей, а из самых что ни на есть старых. Про то, например, как она в последний День Ангела батюшку поздравляла, делегированная отцом настоятелем с коробкой конфет и образом Божией Матери «Знамение» на владычную службу в Воскресенском соборе. Отец Павел к тому времени уже ослеп и не сразу узнал боевую Нинку, когда она, наконец, пробилась с дарами к амвону.
«Ангелу твоему – злат венец, а тебе – доброго, батюшка, здоровья!» – сказала Нинка.
«А он мне:
– А ты, баба, кто такая?
– Да батюшка, я дура Нинка из Леонтьевского храма!»
А он, взяв у нее подарки, сказал – трижды повторил: «Нинка, береги храм!»
«А я стою, так сердце у меня и захолынуло… Пошла, да и реву.
– Да батюшка, да милый! Да кто я такая, да какой мне беречь храм?»
Леонтьевский храм – тот самый, где до своего ареста в мае 1941 года окормлялся Павел Груздев, читал и пел на клиросе, и где служил его духовник, расстрелянный в том же 1941 году иеромонах Николай (Воропанов).
«Павлуша! Бог был, есть и будет! Его не расстреляешь! Храни веру православную!» – сказал иеромонах своему чаду напоследок, и тот повторял эту заповедь всю жизнь, неожиданно для него самого оказавшуюся длинной. По тому же делу архиепископа Варлаама Ряшенцева должны были расстрелять и его самого, но почему-то не расстреляли.
Как это вышло, стало известно только теперь, – как раз от одного из «новых людей», оказавшегося в родстве с ярославским следователем, который в 1941 году, зайдя в чужой кабинет и увидев лежащие стопкой папки с расстрельными делами, вдруг подумал – «хоть одного спасу», – и переложил первую попавшуюся папку в другую стопку. А это и было дело Павла Груздева. Впереди его ждали более полувека земной жизни. Всего неполных 17 лет назад закончился это путь.
Мы подъезжаем, – и сразу на кладбище. На могиле уже началась панихида, служит владыка – Преосвященный епископ Рыбинский и Угличский Вениамин, и с ним – двое священников. Один из них – отец Михаил, нынешний настоятель Леонтьевского храма.
Народа не сказать, чтобы много – обычно на 13 января, в день упокоения, собирается куда больше.
Плывет среди голых ноябрьских веток густой запах ладана, молятся отцы, поет хор, народ подпевает, на могильный крест, немного подумав, вдруг садится голубь – после услышу, что это обычное дело во время панихид на могиле отца Павла, нечему удивляться.
Я тоже молюсь и думаю про свой вопрос – «отец Павел, вразуми, пожалуйста!»
Тем временем панихида заканчивается, и народ закручивается в очередь – прикладываться к кресту. Даша трогает меня за локоть – «Пойдём, познакомлю тебя с Ниной!»
Книжный образ оживает в пожилой женщине в лихой теплой шапке колпаком, надетой поверх платка. Из-под этой шапки женщина смотрит на меня взглядом, поразительно похожим на взгляд моей родной, бесконечно любимой бабушки, – ее давно уже нет на этом свете, – синий, задорный и словно бы немного недоумевающий, дескать, ну, с чем вы к нам пожаловали?
В прошлом году здесь снимали телефильм французы – готовый, его потом привезли Нине, она смотрела, – как ходит по дому, показывает что-то, рассказывает, а закадровый французский голос тем временем говорит: «Нина – фаталист». Ей перевели – она возмутилась: «Это почему же фаталист? Я не фаталист! Я верю в Святую Троицу!»
Поговорив о чем-то с отцом Михаилом (я сфотографировала их и отвернулась), она вдруг тронула меня за локоть, протянула черно-белое фото отца Павла и радостно сообщила: «А отец Павел-то тебя благословляет!»
За щедрой – как любил кормить гостей сам отец Павел, – трапезой в доме у Наталии Сергеевны, которую возглавлял отец Михаил, все начали рассказывать что-нибудь – или то, что они помнят об отце Павле, или о его молитвенной помощи. Рыжеватая, какого-то санкт-петербургского вида молодая женщина рассказала, как ее приятельница обрела своего ребенка, о котором думала, что тот умер в младенчестве, – в роддоме заставили подписать бумагу об отказе из-за диагноза, «не совместимого с жизнью». А больше она родить не могла и вот приехала на могилу к отцу Павлу. А вскоре оказалось, что дочка ее жива, в детском доме, и ее можно забрать в любую минуту. Рыжеватая женщина улыбается смущенно – понимаете, говорит она про свою знакомую, она ни к кому больше не обращалась, кроме как к отцу Павлу, она вообще нецерковная, так что это, конечно, по его молитвам чудо, а девочка сейчас с мамой, вот, на пианино учится играть.
Рассказывают про исцеления, про чудесные случаи. Кто-нибудь периодически шепчет: «Нина, ну расскажи!» Она отрицательно мотает головой, – причащалась сегодня, батюшка благословил не болтать. Смотрит хитро – говорит негромко: « “Баба, дай пост языку своему” – это отец Павел мне говорил! А все удивлялись – что это за пост у нее такой особенный?» Наконец, и отец Михаил, и она сдаются – все любят Нинины рассказы, «ну пожалуйста!» И она рассказывает, – и про то, как с одного берега Волги на другой долетела за 15 минут по благословению отца Павла. И про ссоры с мужем, который ее сорок лет бил, и как однажды она прибежала на другой берег реки жаловаться отцу Павлу, а он поприветствовал ее словами «ноги пришли на голову жаловаться», велел передать мужу поклон и назад отправил. И про тот самый день Ангела, последний при жизни батюшки, о котором я читала в книжке.
«А я все думала, – какой же это храм мне беречь? – пожимает плечами Нина, – Да батюшка, да как я буду его беречь, если его уже три раза обокрали? А потом поняла, про какой храм батюшка-то говорил – она делает паузу и смотрит немножко исподлобья, дескать, простой вопрос, разве непонятно? – храм собственной души – вот какой храм-то!»
Анастасия Рахлина
***
Отец Павел часто рассказывал анекдот про больного, которому делали операцию под наркозом.
Он очнулся и спрашивает у человека с ключами: «Доктор, как прошла операция?» Тот отвечает: «Я не доктор, а апостол Петр». Этот анекдот имеет свою предысторию. А дело было так. По рассказу отца Павла, когда ему делали тяжелую операцию по удалению желчного пузыря, он вдруг очнулся в другом мире. Там он встретил знакомого архимандрита Серафима и с ним увидел множество незнакомых людей. Отец Павел спросил у архимандрита, что это за люди. Тот ответил:
«Это те, за которых ты всегда молишься со словами: помяни, Господи, тех, кого помянуть некому, нужды ради. Все они пришли помочь тебе».
***
...И все в один голос стали обсуждать это небывалое нашествие колорадского жука. И вот, когда все выговорились, батюшка вдруг, в свою очередь, сказал: «А у меня колорадского жука нет». А у него, надо сказать, тоже были два участка, засаженные картофелем. Один возле сторожки перед сельским кладбищем, а другой — прямо внутри церковной ограды, между двумя сторожками.
Но я-то видел, что кругом все буквально съедено жуком! И тут он говорит нам, что у него нет жука? Да этого же просто не может быть!
И я, как во всем сомневающийся опер, потихоньку встал из-за стола, никому не сказав ни слова, и пошел на проверку. Сначала пошел на тот участок, что возле кладбища. Хожу, смотрю, даже на четвереньки встал, чтобы удобнее было искать. И что же? Нет жуков! Но я-то знаю, что такого не может быть! А может, кто-то ему этих жуков прямо перед нашим приездом собирал? Тогда должны остаться следы на листьях, изъеденных личинками. Изучаю листья — ничего! Следов ног также нет. Но ведь не может же этого быть, не может!
***
Будем искренне рады поддержке нашей просветительской работы.
Поблагодарить пожертвованием (величина на ваше благоусмотрение):
Сбер банк - 2202 2056 2930 8476
Ангела-хранителя вам и Божией помощи! 🙏❤