Чёрное море

Сергей Аствацатуров
ЧЁРНОЕ МОРЕ
«…И море чёрное, витийствуя, шумит,
И с тяжким грохотом подходит к изголовью».
О. Мандельштам
25.04.2010 Степь в районе Евпатории
Сегодня мы расплатились с Галиной Сергеевной и выехали в Евпаторию. Автобус шёл среди виноградников. Мне вспомнилась строчка Мандельштама: «Виноградники в их разгородках марлевых». Точнее не скажешь.
— И сколько же здесь делают вина! — удивлялась Шушара.
— Меньше, чем выпивают российские алкоголики, — невесело усмехнулся я.
— Мама, смотри, «Вонючка»! — мальчик на соседнем сиденье показывал матери небольшое степное озерцо.
— Почему же так называется? — спросил я женщину.
— Ах, знаете, сюда сливают все городские стоки из Сак. Но зато в Саках есть большое озеро с целебной водой. И неподалёку есть город районного подчинения — Евпатория…
— Как? — не понял я, — Саки управляют Евпаторией?..
— Да. Хотя Евпатория город намного больше Сак…
— Весёлая страна эта Украина, — Шушара скребла пальцем спинку сиденья, — Здесь как-то всё перемешалось: говорят по-русски, вывески пишут по-украински, гордятся своей государственностью, но размещают иностранный флот и подчиняют большой город маленькому посёлку…
В Евпатории было пыльно и жарко. Город в районе вокзала показался мне совсем неинтересным. Но когда мы вышли на набережную, две встречные девушки посоветовали посмотреть «украинские кеназы». Что это такое, мы не рискнули спросить и пошли в указанном направлении, хотя идти с таким рюкзаками неизвестно куда и неизвестно зачем в прежней жизни показалось бы мне безумием. Мы миновали греческую православную церковь с красивым куполом, затем прошли мимо внушительного вида мечети, и прохожий сообщил нам, что «краинские кенасы» уже недалеко. Вскоре мы оказались на очень узких улочках, которые были явно древнее прочих улиц города. Повеяло экзотикой Востока и ароматом другой культуры. Наконец, мы вышли к нашей цели. На жёлтом здании с белыми колоннами висела вывеска «Караимские кенасы».
— Вот тебе на, — я даже присвистнул, — они, оказывается, не украинские и не кеназы. Кажется, караимы — это такая вера.
— Не знаю, — призналась Шушара.
Здание оказалось закрыто.
— Салам! — приветствовал нас проходящий мимо незнакомец, явно русский.
— Здравствуйте, — может быть, вы объясните, в какой стороне вокзал и что такое кенасы?
— Вокзал там, а кенасы — это что-то вроде молельного дома. Идёмте, я провожу вас, если вам надо к вокзалу…
— Хорошо. А кто такие караимы? — не унимался я.
— Это что-то среднее между Иудаизмом и Мусульманством. По правде говоря, получился ещё тот бред, — незнакомец уверенно шагал под палящим солнцем, — Прохладно нынче. Я уже давно живу здесь, но никак не могу привыкнуть, что Бог в этих местах столь разнообразен. А вы откуда?..
— Мы из Астрахани…
— А-а-а, знакомый город. Но, честно говоря, я там жил очень давно…
— А вы? Вы в какого Бога верите?..
— Верю ли я? — незнакомец даже приостановился и почесал в лысеющем затылке всей пятернёй, — Бог един для всех, если он есть. А если его нет, то лучше верить, что верующие в него лучше неверующих. Ну, вам в эту сторону, а мне туда…
И он скрылся за углом
— Вот видишь, какое дело, — сказал я Шушаре, — Выходит, что Бога в этом городе больше, чем нужно…
— Ты, что же, мыслишь его, как некую субстанцию?..
— Да нет же, я мыслю его как Ничто, но всемогущее Ничто. И поскольку он так всемогущ и так невесом, ему нет нужды вмешиваться в человеческие дела слишком часто…
— И что из этого следует? Поправь мне воротник…
— Шушарочка, из этого следует, что никто не знает, действительно ли Бог осуждает самоубийство. Во всех религиях оно считается грехом, но разве Богу есть дело, остановилось твоё сердце от физической усталости или потому, что твоя душа захотела его остановить?..
— Интересно рассуждаешь, Серёжа, но я не хотела бы возвращаться к нашей идее. Думаю, на свете достаточно много приличных людей, чтобы вот так неосмотрительно, как мы хотели, вмешиваться в божий промысел.
— Да, насчёт божьего промысла — это верно. А люди всегда таковы, каковы исторические условия, но в общем-то, одинаковые во все времена. Кстати, нам надо бы позвонить моим родителям в Петербург…
Я набрал номер.
— Алло, — раздался в трубке голос отца, — кто это?..
— Это я, Сергей. Мы с женой в Евпатории…
— Не понял, а что вы там делаете?..
— Идём в степь...
— Вам что, делать нечего?..
— В общем-то, нечего…
Я скорее нажал отбой и тяжело вздохнул:
— Ну, вот и поговорили. С тем же успехом можно было бы побеседовать с уткой или кроликом. Кому ещё надо позвонить? Я бы, пожалуй, позвонил в небесную канцелярию и справился, есть ли вакансия на должность уборщика…
И тут Шушара своей слабой рукой взяла телефон и грохнула об асфальт.
—Умница! Только что я и сам хотел сделать именно это…
— Разбился, — Шушара притворно вздохнула, — теперь мы по-настоящему свободны от цивилизации, от всяких там глупостей. Хорошо бы ещё выбросить коляску, но что-то я ослабела на обе ноги…
Через два часа мы уже выходили из города. Справа остался виноградник, и зелёная живая степь расстилалась до горизонта…
26.05.2010 Степь в районе мыса Тарханкут
С утра мы позавтракали картофельными хлопьями из пачки с надписью «Со смаком курки». Я помог жене надеть свитер и запил свои таблетки водой из бутылки — это простое действие, как всегда, настроило меня на философский лад. Шушара тоже задумчиво смотрела куда-то вдаль.
— А помнишь, как в Астрахани я бесился, когда в интернете какой-то дурак сказал, что я мучаю свою жену? — спросил я, — Беситься было, конечно, глупо, но каков наглец! Сам-то он провёз хоть раз какого-нибудь инвалида по улице? Эти интернет-мальчики думают, что наивысшее счастье — это сидеть перед экраном компьютера и хрустеть чипсами, запивая их пивом…
— Да нет, Серёж, они просто никогда не были в шкуре инвалида и думают, что, если ты не можешь ходить, то уже ничего не надо от жизни, кроме как сидеть и вздыхать о своей болезни.
— Да Бог знает, что они там думают! Давай собираться в путь…
— А я готова уже…
Неторопливо сворачивая палатку и собирая рюкзаки, я думал о том, может ли измениться судьба мира, если мы сейчас передумаем — повернём назад и никуда не пойдём. В фантастических романах я читал, будто малейшие изменения в прошлом, произведённые путешественниками на машине времени, полностью меняют будущее. Забавно было представлять, что от тебя что-то зависит, хотя я-то знал: миру нет никакого дела до нас, и всё в нём течет по законам большей или меньшей вероятности. К счастью, сейчас будущее представлялось простым и понятным. Евпатория осталась далеко позади, словно какая-то часть давно прожитой жизни, и впереди лежала безлюдная, но почти одушевлённая степь.
— А знаешь, если всё время идти в одном направлении, — улыбаясь, заметила Шушара, — если идти, например, всё время на запад, то придёшь… придёшь, наверное…
— В Америку?..
— Нет, в Рай…
— Шутишь? В Рай нам ещё рановато. Да и пустят ли? Я вот что думаю: пока ты кого-то любишь, совсем не стоит умирать. А если ещё и тебя любят, то жизнь почти прекрасна, а? Ты как считаешь?..
— Ага, Серёжа, человек — это такое вот недоразумение. Не поймёшь, что ему нужно для счастья. Кажется, очень мало. Если тебя кто-то любит, то с тебя достаточно и того, что не все люди сволочи. Пусть даже совсем немногие не сволочи — этого достаточно для примирения с жизнью. Поэтому нам с тобой при нынешних обстоятельствах уже не надо никуда бросаться — ни со скалы, ни под машину, ни, тем более, в Чёрное море. И, пожалуй, это здорово...
— Да, солнце, я хочу жить потому, что есть ты. И если сил и времени хватит на жизнь, насыщенную событиями, переживаниями, работой, то, возможно, она станет интересна кому-то ещё, кроме тебя…
— Ой, Медведь, ты становишься пафосным. Теперь я тебе обеспечу возможность совершить подвиги. Будешь таскать чемодан по имени Шушара, пока мы не умрём стариками в один день…
— Мы и так уже не в пионерском возрасте — ты забыла, сколько мне лет? Впрочем, умереть сейчас, нет, не хотелось бы…
— Ты будешь жить столько лет, сколько я захочу. Не веришь? Захочу, и ты никогда-никогда не умрёшь! Но только жить вечно — это всё-таки скучно…
— Скучно будет в городе, а сейчас мы на свободе. Свобо-о-о-да! Эге-гей! Мы идём за тобой, чёртова судьба!..
Мы шли по пустынному шоссе. Солнце стояло высоко в лазурном небе. Ветер шевелил травы, и какая-то птица кружилась над нами, словно заинтересовалась нашим здесь появлением. Коляска шла легко, и только колесо тёрлось о привязанный к спинке рюкзак, шурша что-то неугомонно, как суслик, который пытается прорыть новый ход в норе. Горизонт раздвигался…
От публикатора
Их нашли на дороге в степи где-то в западной части Крыма. Водитель с места происшествия скрылся. Рядом с трупами валялись рюкзаки, порванная амортизационная подушка, а чуть подальше лежала искорёженная красная инвалидная коляска. Видимо, умерли они мгновенно.
Май 2010 г.