«... я вернулся в «Ленконцерт», снова уволился, поиграл в «Джунглях» с Отряскиным и Тихомировым, пошёл играть в ленконцертовскую «Калинку», опять уволился и в августе 1985 года попал в «Зоопарк». Майк знал, что я учился у Губермана и сей факт его радовал, потому что Женя писал с «Зоопарком» альбом «Белая Полоса».



Неожиданно пронеслась новость: Губерман уезжает жить в Голландию!


Я кинулся звонить Евгению и он неожиданно предложил:


— Ты всегда хотел играть на премьеровской педали 252, я всё продаю, хочешь, покупай. Недорого.


— А-а-а, у меня денег нет, а я и так тебе должен тридцатник Сашки Царовцева. Сейчас побегу занимать!


Ломанулся к Храбунову; он отправил меня к своей жене Тасе, короче говоря, я денег насобирал. Но Женя уже уехал...


Однажды, Майк пришёл ко мне вечером в гости с твёрдым намерением просидеть всю ночь — мы купили водки, поставили хорошую музыку и засели за стол.


Сидели уже заполночь, когда Майк предложил тост:


— Давай выпьем за Женьку Губермана, пусть там у него всё хорошо будет! — я, удивлённый неожиданным тостом, тоже встал и протянул свою рюмку Майку:


— Давай, Женька, пусть у тебя там всё сложится!Иногда Женя приезжал в Ленинград проведать маму, а заодно и поиграть со старыми друзьями в Рок-Клубе. Однажды, мы с Майком неожиданно встретили его на концерте — они обнялись и вдруг заговорили обо мне.


— Валерий, как посмотрю, с тобой сейчас играет?


— Давно уже, и мы, вроде, довольны. О тебе часто вспоминает.


— Что вспоминает? — вообще, как будто меня рядом не было, поинтересовался Губерман.


— Хорошее, исключительно только хорошее! — заверил его Майк и они отправились джемовать.Через день меня потряс Сашка «Шура» Храбунов, который после совместного с Женей сейшна, заявил мне:


— Валерик, я раньше думал, что все эти ваши барабанные школы и стили — ерунда! А с Женей поиграл и тебя услышал. Или наоборот — как там у вас, барабанщиков это принято говорить.


— Шура, ты раньше никогда меня не хвалил.


— А я и сейчас не хвалю! Но манеру чувствую.Я аж зарделся от удовольствия.


Ведь Женя играл и в «Аквариуме», и в «Зоопарке», а его ученики странно разделились: Петя был не прочь поиграть в «Зоопарке» и даже давал концерты с группой; я же был очень не прочь поиграть в «Аквариуме».


Судьба нас послушала и устроила ровно наоборот.


Причудливые извилины УФСИНа вернули з/к Кирилова обратно в Петербург. К тому времени я был уж опытным и жёстким зеком — от прежнего Валерунчика мало что осталось. Прежде всего я достал в зоне себе телефон и принялся обзванивать старых друзей — достал номера Коли Васина, Наташи Васильевой, Гены Барихновского аж в Дюссельдорфе, Игоря Доценко.


Вдруг мне сообщают, что Женя Губерман вернулся! Его адрес и телефон я запомнил на всю жизнь, а потому немедленно написал ему письмо, он ответил. И вот я рискнул позвонить — подошла соседка, Жени не было дома, а потому мы замечательно поговорили и она рассказала мне замечательную историю о возвращении Губермана домой и его приключениях проездом в Финляндии.


Позвонил другой раз и... Услышал его голос — мне сдавило горло.


— Привет! Как ты там? Я из зоны звоню, достал тут телефон...


— Да что я — ты там как, что тебе, какая помощь нужна?


— Знаешь, я барабаны ученику оставил, попросил их обратно привезти, а мама сказала, что он дрова привёз. Десять лет почти прошло... Не мог бы ты съездить ко мне, посмотреть — что там, да как. Я больше всего за зажимы памяти боюсь на холдере, — растерявшись, я начал плести скороговоркой, ибо зек редко может говорить вволю.


— Я съезжу, давай телефон. И адрес напомни.


— Ты где играешь сейчас?


— Тропилло попросил поиграть с молодыми, репетируем, а скоро грянем!


— Скажи, а тут, в зоне смогли бы сыграть? Как команда называется?


— Посмотрим! «Отстой»!


— Что отстой?


— Группа называется «Отстой».


Недолго поговорив, я полез прятать телефон. Потом вышел в коридор корпуса, посмотрел на дежурного. Чувствовать себя опять в зоне после общения с Евгением было неприятно.




Уже незадолго до выхода я позвонил и сказал, что в четверг будет решаться вопрос о моём освобождении.


— В четверг? Мы играем в четверг, я для тебя играть буду, помогу.


— Держи кулаки за меня.


— Я лучше сыграю.


В этом он весь. Много позже, когда мне нужно было делать сложную операцию, Женя зашёл поддержать. Отчего то я вспомнил, что у меня хранятся два редких автографа величайших барабанщиков — Бадди Рича и Тони Уильямса. Показал их ему. Он бережно взял их в руки, подержал, а потом сказал:


— Ты их с собой в больницу возьми, должны подействовать.


Настолько он был уверен, что они помогут своей энергией. А ведь я никогда не замечал за ним веры в волшебство.


— Евгений, меня освобождают на днях. Точно не говорят дату.


— Сразу мне позвони, немедленно!

— Вот, это я.


— Уже?! Так, стой на углу Некрасова и Лиговского, буду через 20 минут!


— Валерий, ты ли это? — Женя стоял на снежном тротуаре и внимательно в меня всматривался.


— Я, я, — во всю ширь улыбалась моя рожа.


— Не узнал бы тебя... Ну, пошли.


— Далеко?


— Нет, тут рядом.


Он привёл меня в квартиру своей жены — Натальи Карташёвой.


Некрасова, 36. Мы вошли в парадную, поднялись, большая комната, антресоли.



— Смотри, — сказал он, — вот моя жена и я должен о ней заботиться!


Так состоялось наше с нею знакомство в январе 2008 года.


Помню, Наталья приготовила к нашей встрече вкуснейшую картошку и специально потушила мясо, которое я — после отсидки — уплетал с особым удовольствием и запивал Женькиным коньяком. Она мне очень понравилась своим радушием и какой-то особенной женской мудростью. Молчаливо она наблюдала за нашим разговором и вставляла смешные реплики, а я снимал это на только что купленный телефон.



— Ты палочки уже купил?


— Нет ещё, на днях пойду. Моя квартира пока сдаётся, так я на съёмной живу, я тебе говорил, напротив Октябрьского. Не могу пока там греметь, мне щётки нужны.


— Вот, возьми, — он протянул мне американские щётки в резиновой оболочке, я таких никогда не видел.— Купишь себе новые, вернёшь.


Потом мы пошли к нему, на Кирочную. По дороге купили дорогущий коньяк — я было попытался добавить денег и полез за портмоне, но был резко остановлен.


Пока шли, попросил его не спешить — он всегда очень быстро ходил, а я за время отсидки чуть ли не разучился передвигаться, да и ноги болели.


— Ноги болят, идти быстро не можешь, а как же ты будешь заниматься, дорогой мой? — ответил он, через плечо оглядываясь на меня — семенящего сзади. Но темп сбавил.


Вошли в давно мне знакомую комнату, сперва показалось, что ничего не изменилось, но потом я заметил шикарную аппаратуру, которую он привёз из Голландии. Сели за стол.


— Чем ты собираешься заниматься? — спросил Евгений и разлил коньяк по стаканам.


— Буду «Зоопарк» собирать, без Майка.


Тут у него зазвонил телефон:


— Да, Нина Фёдоровна, да, у меня, нет, не будем, — нарочито внятно и разборчиво сказал он и отключился.


— Без Майка... Я тебе сейчас что-то покажу... А то меня, вот, тоже тут зовут в одно место... Но не моё это, — бормотал он, выбирая диск, — знаешь, не люблю я эти «отцы-матери-батьки», что за надзор в игре такой детский, да и подсиживать никого не буду. Не пойду. — неожиданно серьёзно заявил он и всунул диск в аппарат, а звук настроил так, что я чуть не оглох. — Твоя мама звонила, беспокоилась! — прокричал он сквозь рёв.

Но размышляя вслух, имел он в виду не маму... Кстати, я потом ему отомстил, зазвав их с Натальей в гости и врубив «Creedence» на полную — мы с ним тогда изрядно приложились — удивляли Наталью своими хэвиметаллическими размахиваниями головами и гривами.



Я смотрел нелюбимый «Queen» без Фредди Меркури и думал: — «Да что ж такое, издевается он, что ли? Знает же, что я их не привечаю!»И внезапно я понял — «Зоо» без Майка, а «Queen» без Меркури.



И стал внимательно следить за действом на экране. Начало было нудным, музыканты как будто воз тащили, народ совсем не радовался, но они не сдавались и были настойчивы. К середине концерта ситуация начала меняться: люди начали подпевать, махать руками, а в конце наступил всеобщий кайф и просветление.


— Понял ли ты, Валерий?



— Да, Евгений, понял.


Тут в комнату вошёл какой-то кекс и присел за стол. Мы продолжали беседу, а он помалкивал и время от времени наливал себе коньяк. Потом вдруг начал хамить, и выяснилось, что он вообще шёл в другую квартиру, просто соседка открыла ему дверь и махнула рукой в сторону комнаты Жени, иди, мол, туда. Он и пошёл. А тут люди сидят, выпивают. Я собрался его отвести на лестницу и проучить, но Женя сам его выставил.Домой я возвращался уже знающим, что следует делать.


— Ну-ка покажи, что ты здесь наиграл пока меня не было,— сказал Евгений, — я послушно поставил альбом «Музыка для фильма»; я помнил, что в начале «Буги» играл тот самый брек, который он мне показал ещё в 84 году и ждал — вспомнит он его?



Внимательно выслушав мои барабанные потуги, он сказал:


— Послушай, милый мой, всё, что ты здесь наиграл — это полная фигня, bullshit! Кроме, разве что, вступления в «Буги»! — ну а я про себя подумал: — «Ха, пронесло!»


Женя взял меня в оборот и заново знакомя с музыкальной жизнью города, возил по концертам на своём странном «Москвиче», у которого постоянно открывался багажник.Помню первый концерт на который он меня привёз.



В «Манхэттане» я увидел старых знакомых — Джорджа, Донских, Славу Задерия... К Славке сразу пошёл в гримёрку, а к остальным сперва постеснялся подойти. Джордж мне потом за это выговаривал. Анатолий, спасибо!


Вдруг раздался вопль: «Валера!!!» Бешеной кошкой с разбега налетела Кэт, ловко запрыгнула на меня и обняла-оплела руками и ногами. Вот такого я не ожидал. Первая эмоциональная встреча. Спасибо, любимая барабанщица Катя!


Потом позвонил Храбунову, позвали басиста Дуче, второго гитариста Слона, пригласили петь Сашу Донских и Толю Платонова. Беззастенчиво я назвал всё это «Зоопарк».



Первый концерт был в баре «Цыпа». Собрались все наши; бар опустошали с большим воодушевлением, ибо сперва устроители хотели сделать его для нас и наших гостей полностью бесплатным, но когда к середине шоу убыток перевалил за тысячу долларов, решили взимать плату по минимуму.


Буквально накануне, Женя, узнав, что у «Зоопарка» совсем нет клавиш, сказал, что даст нам поиграть «Casio» дочки Софьи — и они до сих пор лежат у меня. Спасибо тебе, Софья!Концерт в «Цыпе гремел вовсю! Зашёл в перерыве Женя, ткнул в меня пальцем и громко заявил: «Вот, если бы не этот человек, то ничего этого не было бы!» Я покраснел — не ожидал такого.



— Знаешь, Шура Храбунов очень настойчиво мне помогает в деле собирания «Зоопарка», как думаешь, он не из жалости ко мне это делает?



— А ты его сам прямо спроси.


— Не, боязно...



После освобождения сразу заехал Коля Михайлов — мы обговорили кое какие дела. Потом пришёл Сашка Храбунов с гитарой и потащил меня в гости. Пили шампанское, его милая дочка Маша, как в детстве, залезла мне на колени, хотя была уже взрослой девушкой, приятно!


Я освоился в городе, огляделся.Женя ввёл традицию обязательного приглашения Миши «Фана» Файнштейна на все значимые собрания в моём доме. В одном из фильмов про «Зоопарк» мы снимались уже все вместе, ибо Фан в своё время басил на «Белой Полосе» и был для ЗОО абсолютно своим человеком.



Мы с Женей стали называть наши посиделки «симпозиумами». Приглашая его в гости, я так и говорил: «Приходи пожалуйста на ежемесячный симпозиум!»


Однажды он пришёл с Серёгой Богаевым, с которым он когда-то записывал «Облачный Край».



Я, очень кстати, припомнил одну историю про то, как ещё в 85 году они писали альбом «Стремя и Люди» у Тропилло.


Антроп тогда мне позвонил и попросил привезти на запись барабаны, я, естественно, доставил всё, кроме малого, ибо подумал, что уж кто-кто, а Zjenja Guberman точно возьмёт свой. Ни фига. И вот в студии сидит Женя за барабанами, обвешенный кучей загребинских тарелок, а малого нет! Тропилло откуда-то притащил какой-то нестандарт, дюймов на тринадцать с половиной и пластик на 13". Женя вооружился отвёртками и стал выполнять заранее невыполнимую задачу.



— И вот я смотрел на тебя, как ты напяливаешь этот пластик на кадушку, и понимаю, что сделать это никак нельзя; но ты с таким уверенным видом его натягивал, что я поверил, что получится. — рассказывал я.



— Так в конце то концов, я пластик надел?


— Не помню... Ну раз записал, значит, надел!Так просидели до вечера, а уже в ночи Женя вдруг заторопился и убежал. Богаев остался ночевать. Утром нам было очень плохо, мы начали звонить Губерману — он долго добирался, но таки приехал и привёз нам, болезным, много хороших напитков. И опять куда-то ускакал. Мы напитки употребили и Серёга куда-то засобирался. Ушёл. Через пару дней в прихожей появился странный запах — я обследовал все вешалки и нашёл висящий пакет с одиноким закисшим огурцом устрашающего размера и вида... А ещё через пару дней позвонил Богаев и попросил положить забытый им пакет в холодильник. Заботился!


На следующем симпозиуме Женя мне рассказал, как выпускал диск Владимира Болучевского. Я, в свою очередь, припомнил, как холодной весною мы с Володей и с Майком ходили пить пиво около работы товарища Руководителя на Петроградской.



В ответ, Женька рассказал про то, как играл с Ольгой Пономарёвой, бывшей женой Старостенко... Я так мечтал у неё хоть раз поиграть!



— Да сейчас позвоню ей. А ты точно хочешь?



— Да.


— Ольга, здравствуй! Я сижу у барабанщика, его зовут Валерий Кирилов, — сказал он ей и сунул мне трубку.



Так мы с ней и познакомились, но поблюзовать у неё не удалось, увы. Зато одна моя знакомая, начинающая модель и актриса Кристина, уговорила таки меня упросить Ольгу взять её в ученицы. Оля не только взяла, но и пригласила её к себе пожить. Через какое-то время, девушка приехала в гости на симпозиум показать своё искусство. Воткнули диск с фонограммой, дали ей микрофон и она запела...



— Скажи мне, а у тебя есть чем заняться помимо музыки? Вот этим и займись! — безжалостно подвёл итог Женя.



Красотка, к счастью, его послушалась.


Тогда же я стал пописывать свои рассказики, а добрые пираты выпустили во Владивостоке мою книжку, да ещё и с фоткой БГ и меня в тюремной библиотеке.



Пришлось звонить Боре в Англию и извиняться. Выслушав мои сбивчивые пояснения, что, мол, я про это фото ничего не знал, впрочем, как и про выпуск книги, он сказал:



— Валера, пусть выпускают. Чем больше — тем лучше!


Я задарил один экземпляр Жене, он обрадовался.



Прочитав про себя в одном из рассказов, он немедленно мне позвонил и спросил:


— А почему ты меня везде Евгением Называешь? Меня, вообще-то, Женей зовут.


— Я тебя один раз братом назвал, так ты сразу сказал, что я тебе не брат.



— Да? А ты что?



— А я ответил, что все барабанщики — братья!


— Правильно ответил, — похвалил меня он.Вот так. Тридцать с лишним лет прошло со дня нашего знакомства, и все тридцать лет я обращался к нему «Евгений, позволь мне...», а он только сейчас разрешил мне называть себя Женей, да ещё и похвалил! Тоже, кстати, впервые за всё время.


< >


Часто мы с ним мечтали, что когда я поправлюсь, мы отправимся на прогулку в Таврический Сад.



А потом был звонок от Кэт — она давилась в плаче, не могла говорить. Спустя минуту позвонила снова:


— Женя умер! — сказала она.


Я сразу всё понял.


Через четыре с небольшим года умерла и Наталья Карташова.


Остались только Софья и Петр Трощенков, который сразу же сказал, что я всегда могу на него рассчитывать.»