Первая фаза – это «Потеря».

Глубокая рана, острая боль и невыносимые (подчеркну, только кажется, что невыносимые)
страдания. Начало положено. И, безусловно, это самое тяжкое из всего цикла – пережить начало.
Далее будет странный и неудобный для организма инкубационный период (да, и правда, очень похоже на болезнь). Ищешь все возможные способы, как освободиться, вылечиться, на крайний случай – заменить чем-то. Но, в конечном счете, остается единственный верный путь – ты просто принимаешь себя таким, привыкаешь и почти всегда миришься с фактом заразы (пока назовём её так). И вполне логично, что медленно и поступательно входишь в следующую фазу – «Смирение».
У некоторых на это уходят годы (страшно-то как), долгие годы борьбы с самим собой, попытки породниться со своей новой болью. Иным удаётся не то чтобы свыкнуться, а дойти до края, в самом деле, и даже влюбиться в неё. Как можно полюбить страдания? Верьте мне, это возможно. Жалеть себя, направляя фокус на собственную, так сказать «несчастность», лелеять боль внутри, воспевать её и вскоре позабыть обо всем кроме своих переживаний, отказавшись от прежней нормальной жизни. Влюбиться в свои обманутые надежды это даже быстрее, чем влюбиться в другого человека. И сильнее. Определенно. Я прошел через подобный опыт.
Но, однажды мне надоело терзать себя изо дня в день. Это произошло как-то внезапно и абсолютно навсегда. Я проснулся. Умылся. Вышел в мир. Очень просто, каких-то 10 заурядных минут (позже я стану рассматривать эти десять с другого ракурса, как 1:0 в мою пользу). Мир оказался не так уж плох. Честно. Я и сам удивился. Ведь еще вчера это была жуть жуткая.
Новенький, развеселый, легкий, как перышко на ветру.
Ай да я.
Весьма необычные ощущения. Словно невидимые руки провели ампутацию чего-то инородного накануне ночью и больше оно меня не беспокоит. Либо, я сам выхаркал это «лишнее» в унитаз. Смыл и забыл, а главное понял – больше не хочу. Ни за что больше не хочу вмешиваться или быть даже косвенно причастным к таким экспериментам. О, нет.
Итак. Фаза третья – «Отрицание».
Продолжим с предыдущего слова - НЕТ. Думаю, этим всё сказано.
Есть еще много других слов, которые яснее опишут картину. Например: никогда, не дай Бог, ни за что на Свете, да будь я проклят, если еще хоть раз, ни за какие коврижки, я что камикадзе?.. к черту всё, плавали - знаем, спасибо, но нет… и т.д. Я отождествлял отрицание с избавлением и потому был чрезвычайно горд собой и безмерно рад.
Отпустило. Наконец-то, блин. Пора наслаждаться свободой. И понеслось....
Про что я сюда пришел? Про любовь, конечно. Не хочется сейчас о клевых сиськах, жопах и африканском трахе. В том нет души и совести. Я пресыщен «радостями блудных дней», в которых, не смотря на название, радости мало (а сейчас, видимо начнется исповедь мудака).
Пусть я рассказываю о вечном, словно монотонно зачитываю историю болезни. Хочется говорить искренне, а правда она в том и состоит, что восприятие любовных переживаний мною интерпретируется только так и никак иначе.
Одна женщина сказала мне, что бумеранг еще никого не обошел стороной. Он обязательно вернется и треснет мне по лбу. А еще она заявила, что ей искренне жаль меня. Я не познал любви и поэтому я самый несчастный человек на Земле. И не от того, что кто-то не полюбил меня (такого эгоиста), а что я сам любить не в состоянии.
Смешно, да?
Я воспринял её слова, как прощальное «фе» отвергнутой женщины, которая пытается выйти из ситуации достойно: «Ты от меня уходишь? Окей, ты просто не понимаешь, что потерял… мне жаль тебя, мальчик».
Ох….
Но сейчас…
Как же она была права. Не знаю, какими такими алмазными эпитетами описать её абсолютнейшую правоту. Меня буквально переполняют эмоции, но вывести в мир хоровод своих чертей - адски трудно. Я дружу с головой и прекрасно осознаю (логика-мать), что если у тебя что-то отрезали, то и болеть это «что-то» уже ну никак не может. Верно? Всё кончено. Ни крови, ни шрамов, ни рваных ран. Полость, в которой даже воздуха нет. Там нет ничего. Абсолютное пустое пространство…free zone, you know what I mean.
Тогда почему же так невыносимо больно?
Вы знаете, как болит пустота? Вот и я никогда не знал, как может напоминать о себе то, чего не существует, что нельзя потрогать физически, невозможно схватить и вынуть из себя. Если бы боль имела окрас, я бы с полной уверенностью сказал, что это глубокий, почти электрический синий цвет, как тяжелые грозовые тучи над северным морем. И это холодное море, почему-то – внутри меня. Оно воет, и стонет, и тянет на дно. Как если бы шум огромных волн и свист ветра слились воедино, выталкивая наружу до селе неведомый звук. Он похож на плачь брошенного дитя, на рев чудовищ подземелья, на благословенную песнь архангелов и крик сирен – одновременно, всё вместе в одном звуке, каждый день. Время шло и не было никаких сверхъестественных всплесков в моей судьбе. Я так же развивался, работал, в чем то рос, что-то менял, чем-то увлекался, общался с людьми, да просто жил. Но все мои цели словно были фальшивкой (цели по правде как бы не имеющие целей). Я хотел обрести что-то большее, нежели то, чем владел. Не просто наполнить смыслом каждый свой шаг, а шагать во имя чего-то. Долго же я копался в причинах и не понимал, что со мной твориться пока не столкнулся с ….
С самим собой (худшее из откровений). Наверное, бумеранг все таки треснул мне по лбу или крепко врезался своим краем в мою грудь. Хожу теперь с этой штукой, торчащим куском древесины, уже почти вросшей в плоть. Хотя я сам "дал добро" на экспроприацию возвышенных чувств. Что может быть поскудней?
Когда-то я боялся снова влюбиться, а теперь боюсь, что этого не произойдет уже никогда. И не то, чтобы нуждаюсь в заботе, ласке или, знаете, в пресловутом «чтобы дома кто-то ждал».
Вообще не рядом.
Я сам хочу отдавать тепло, коим пока не обладаю. Но где-то внутри писклявый голосок (маленький плот в моем глубоком море отчаяния) подсказывает, что я непременно смогу сгенерировать теплоту, когда час придет.
Паника накрыла меня с головой, и я решился на весьма сомнительное мероприятие (полная дурость, сам не знаю, почему не сжег этот мусор еще тогда). Я был горячо и безрассудно влюблен, столько воды с той поры утекло. Но я достал коробку с нашими фотографиями и распечатками писем, которые я пачками отправлял ей. Пересмотрел каждый уголок, перечитал каждую строчку, включая те, где она мне отвечала. Я хотел искусственно вызвать в себе хоть толику тех эмоций. Спровоцировать свое сердце - вспомнить каково это. Но добился обратного эффекта. Полный отврат. Только посмотрите на это!
Я был, как сопливая девчонка! Сколько романтики, излишнего минора, сколько пустых мечтаний и надуманной драмы. Неужели я был способен на такое? Слабак! Мне стало противно от самого себя и в то же время горько, что я, скорее всего, больше не смогу, испытать даже одной восьмой таких чувств.
Я утратил способность любить, а мне это, оказывается, так нужно…
Есть хорошие девушки, и некоторые из них мне очень симпатичны. Среди них и те, что отвечают мне взаимностью. Я мог выбирать и сейчас могу. В этой мне нравится то, а в другой – вот это, одна мне подходит, а вторая – не очень. Четко разграничивать критерии и разбирать на винтики женщину, с холодным рассудком подбирая «подходящее звено». Это всё какой то вселенский самообман. Нам не дано понять, почему мы испытываем притяжение к другому человеку, за что конкретно он нам так дорог. И если ты сознаешь и четко можешь перечислить, положим, качества по которым ты выбрал женщину, знай, ни хрена ты её не любишь. Ведь «нравится» и «влюблен» - фундаментально разные понятия и ощущения. А душа требует полной погруженности. Яркой, откровенной, кипящей всем сердцем любви.
Люди во все времена задавались вопросом: что же есть любовь?
Любовь – это жизнь. А без неё, даже для самого сильного, независимого и циничного эгоиста (да будь он хоть грязной, безмозглой свиньей, не важно), для каждого существа без любви не жизнь, а бесцельное существование.
Я вернулся в фазу номер один - «Потеря».
Только на этот раз я не знаю, что именно я потерял. Цикл замкнулся.
Наверное, так это и происходит. Самое время уверовать и начать молиться.
Фон-Кромендорфф