Ветреница пермская

После предстоящего посещения уральской горной тундры наша ботаническая экспедиция начнет постепенно приближаться к конечной точке маршрута. Мы полагаем, что в твоей рабочей тетради есть зарисовки и описания многих интересных и редких цветков с западного и восточного склонов Уральского хребта. Возможно, что ты уже встретился и с сохранившимися с незапамятных времен обитателями субтропических лесов — загадочными орхидеями, и с удивилтельными по красоте зарослями чистеца и горошка, к которым так расположена была душа Мурчисона, и ни на что не похожими потрясающими в своем живом волнении куртинами ковыля, так волновавшими чувства Гумбольдта. Но может быть, в стремлении к броским цветам и светам ты еще не успел оценить непритязательной анемоны? Ее еще называют ветреницей. А ведь она — одно из самых известных на Урале высокогорных эндемичных растений.
Ранней весной на освободившихся от снега горных тундрах Урала разливаются белые цветочные озера. За считанные часы и дни из мощных корневищ как бы выстреливаются на высоту около полуметра плотные стебли с большими околокорневыми и туго свернутыми верхушечными листьями. Затем из утепленной листьями макушки стебля еще быстрее взлетают вверх высокие цветоножки, образующие своеобразный зонтик. И, наконец, третьим залпом против зимы на кончиках цветоножек распускаются ослепительно белые цветы с ярко-желтыми тычинками.
Увидишь эти непривычно крупные тундровые цветы в первый раз и кажется, будто их только что пересадили с тепличной клумбы. Не случайно первое видовое название у цветка было — нарциссовидный. Но вот налетит на горную вершину тяжелое весеннее облако, обдаст цветущее растение ледяной изморозью, превратит зонтик в снежно-ледяную шапочку, а то и снегом засыплет. Когда же уйдут тучи, отогретые солнцем растения снова цветут как ни в чем не бывало. Прикорневая их часть надежно укрыта от морозов слоем растительного войлока; стебли, листья и даже цветоножки запушены таким густым покровом белых ворсинок, который не позволяет растению переохлождаться даже при снегопадах и весьма сильных ночных заморозках.
Называется этот цветок — анемона, или ветреница пермская. Много историй связано с ней в природе, немало интересного рассказано в ботанических книгах. Нечасто бывает так, чтобы в определителях, монографиях и статьях растение, например, называлось по-латыни "анемона биармиензис", а по-русски — "анемона пермская". Если подходить к переводу с формальной стороны, правильно было бы в соответствии с латинским названием говорить о цветке по-русски — "ветреница биармийская", или же, в соответствии с русским названием, по-латыни произносить "анемона пермиензис". Иначе же можно понять, что Биармия и Пермь — это одно и то же.
Автор столь противоречивого названия этого цветка — выдающийся ученый Сергей Владимирович Юзенчук. Был он не только профессиональным ботаником, но еще и историком науки и поэтом, интересовался и судьбой загадочного древнего государства Биармии, впервые упомянутого в средневековых исландских сагах. Вездесущие скандинавы-викинги доплывали не только до Америки, но и забирались в глубь северной тайги. Свидетельства этих походов остались в немногих очень скупых строках народных песен. Не мог не знать Юзенчук разницы между Биармией и Пермью, а скорее всего, неравнодушный к Уралу, к красоте его флоры, уотвердил за цветком развернутое во времени и пространстве поэтическое имя.
Так уж в истории исследования анемон повелось, что изучали их не просто добросовестные ботаники, но естествоиспытатели, так или иначе связанные с искусством. Одним из первых на этом пути был знаменитый пермский ботаник П.В. Сюзев, который еще в 1893 году вел переписку с С.И. Коржинским по поводу выделения особой, уральской анемоны. Оказалось же впоследствии, что их, уральских, не одна, а две. Свой интерес и любовь к этому растению Сюзев передал К.Н. Игошиной — выпускнице Пермского университета, посвятившей всю свою жизнь уральской флоре.
Очень многих ботаников, обращавших свою работу к Уралу, воспитал корифей отечественного естествознания академик В.Л. Комаров, тоже в течение всей жизни пристально наблдавший анемоны. Еще в 1912 году под руководством Комарова обширное исследование по анемонам выполнил ботаник из Гельсингфорса Н.В. Шипчинский. Работа его отталкивалась от занимательной истории изучения рода анемон. Шипчинский не преминул вспомнить К. Линнея, автора названия "анемона нарциссовидная" — уж кто-кто, а Линней знал, с каким общеизвестным растением точнее всего можно сравнить анемону. Правда, в первом издании своего великого труда "Виды растений" Линней пропустил сделанную, вероятно, в типографии ошибку, и анемона вместо нарциссовидной получилась нарциссолистной, но уже в следующем издании все было выправлено. Название Линнея, несомненно, самое лучшее из очень многих предшествующих и время от времени предлагавшихся последующих, таких как "многоцветковая", "горная", "восточная", "сомнительная", "зонтичная", "прекрасная", "красивая".
Шипчинский отдал должное проницательности швейцарского ботаника О. Декандоля, начавшего вместе с Гумбольдтом создавать нвоую науку — географию растений — и в то же время еще в 1818 году выполнившего важное исследование по анемонам. В той работе Декандоль разделил вид анемоны нарциссовидной на пять разновидностей и описал два вида: "зонтичную" и "сибирскую". Некоторые дополнения в эту систематизацию анемон внес К. Ледебур в своей "Флоре России".
В 1906 году капитальную разработку и сводку всего предшествующего материала по роду анемон выполнил Э. Ульбрих, хотя и не учел важных систематических и ботанико-географических исследований Э. Регеля и Н. Турчанинова.
Н. Шипчинский приступил к своему итоговому очерку после обратобки более полутора тысяч экземпляров анемоны нарциссовидной из более чем восьмисот местонахождений. Ученый пользовался уникальным гербарием анемон всей нашей Земли, собранным к началу века в Петербургском ботаническом саду. Как писал Шипчинский, "она встречается в горах трех частей света: европы, Азии и Северной Америки, более чем на две трети окружности Земли", причем самое южное местонахождение анемоны находится в северо-западной Индии. Отмечая высокую изменчивость растения в разных климатичесих, почвенных и других условиях, автор очерка заключил: "По видимому, анемона нарциссовидная с ее формами обособилась уже настолько давно, что следы этого изгладились, однако, она не обветшала, сохранила и приспособляемость, и способность сопротивления суровому действию хотя бы полярного климата. Можно сказать, что она одновременно и один из реликтов весьма древней флоры, и один из этапов в развитии флоры будущего".
И вот то, что так долго не удавалось многим обстоятельным исследователям, выполнил и доказал в 1937 году другой ученик В. Комарова — С. Юзенчук. Он открыл совершенно новый вид анемоны — анемору пермскую, а точнее — биармийскую и пермскую одновременно.
Из книги "Соль пермской земли"