Знакомимся

Амедео Модильяни
при жизни его ценили только за красоту
Летом 2010 года на аукционе «Christie’s» каменная голова работы Модильяни ушла с молотка за 52,6 миллиона долларов, побив рекорд суммы, отданной за произведение искусства во Франции. Лишь 27 скульптур Модильяни сохранились до наших дней. Сколько по разным причинам утрачено — бог весть, ведь при жизни Амедео не был оценен...
Из воспоминаний одного из друзей: «Дэдо явился в кафе «Барди», где мы собирались. В то лето стояла сильная жара, и мы вышли пройтись вдоль канала Фоссо-Реале. В какой-то момент Модильяни вытащил из свертка газетной бумаги вырезанную из камня уродливую голову и показал нам с видом мэтра, демонстрирующего безусловный шедевр. Нас было шесть или семь человек. И все мы дружно разразились смехом. О, как мы издевались над беднягой Дэдо, хваставшим такою головой. Тогда он бросил изваяние в воду»...
«Он побросал их в воду здесь, на изгибе канала», — много лет спустя показывал водолазам один из свидетелей происшествия — к тому времени уже глубокий старик. Но ни в указанном месте, ни в ином другом пропажа не обнаружилась, сколько бы ни прочесывали илистое дно. В 1984 году нашлось было пять каменных изваяний, но все они оказались подделками. Ничего общего с теми головами, что нынче так восхищают критиков («О, эти загадочные, надмирные и бесстрастные лики божества, созданные рукой истинного гения»)…
…К скульптуре Модильяни с тех пор не возвращался.
С середины 1910-х годов он живет на Монпарнасе, который к этому времени становится главным местом обитания левых художников, французов и выходцев из разных стран Европы, впоследствии объединенных под общим названием «парижской школы».
В один сентябрьский день 1910 года Дэдо в кафе знакомится с Анной Ахматовой. Анна с первого взгляда влюбилась в Модильяни. «У него была голова Антиноя и глаза с золотыми искрами — он был совсем не похож ни на кого на свете», — вспоминала Ахматова. Она любила, он — нет. Анна разве что нравилась ему. Моди восхищался ее гибкостью (он звал ее циркачкой и канатной плясуньей), умением угадывать сны и мысли, ему нравилось гулять с ней в Люксембургском саду, болтая обо всем на свете: Анна, как ни одна другая знакомая ему женщина, умела все понять и вообще была умница. И еще она со своим узким и стройным телом была замечательной «обнаженной натурой», и Моди с увлечением рисовал ее. Но подчинить встрече с этой женщиной всю свою жизнь? Это же совсем другое…
С началом Первой мировой войны многие друзья Модильяни покинули Париж. Художника угнетали перемены в жизни, безработица, нищета, алкоголизм. В это время он встретил английскую поэтессу Беатрис Гастингс, с которой прожил два года.
Модильяни был дружен с такими разными художниками, как Пикассо, Хаим Сутин и Морис Утрилло, а также с коллекционерами и деловыми людьми – Полем Гийомом и Леопольдом Зборовским. Последний стал покровителем художника и поддерживал его творчество.
В 1917 Модильяни, в то время уже очень больной познакомился с Жанной Эбютерн, ставшей его спутницей в последние годы жизни. В следующем году Зборовский организовал персональную выставку художника в галерее Берты Вейль. Она не имела успеха, но вызвала скандал несколькими изображениями обнаженной натуры: их сочли неприличными, и по требованию полиции полотна были сняты. Тем не менее некоторые французские и иностранные коллекционеры проявили интерес к работам Модильяни. В 1918 художник поехал на Лазурный берег для отдыха и лечения и пробыл там некоторое время, продолжая упорно работать. Модильяни умер вскоре после возвращения в Париж, 24 января 1920. Утром следующего дня Жанна Эбютерн покончила с собой.
Многое, очень многое из созданного Модильяни кануло невесть куда. 15 из 16 ню, подаренных Ахматовой, пропали при обыске у нее в Царском Селе в конце 1917 года. Примерно в то же самое время пропала и папка с рисунками, принадлежавшими писателю Илье Эренбургу. Поразительно, что вообще что-то сохранилось, с учетом того, как в сущности мало рисовал Модильяни. Он говорил: «В своем воображении я пишу не менее трех картин в день, так зачем же тратить холсты? Все равно их никто не купит».
Что касается Ахматовой, она год за годом расспрашивала всякого, кто побывал в Париже: не слыхали ли они о красавце-художнике по имени Амедео… Никто не слыхал, и о смерти Моди Анна Андреевна узнала с опозданием в несколько лет. «В начале нэпа, когда я была членом правления Союза писателей, мы обычно заседали в кабинете Александра Николаевича Тихонова. Тогда снова наладились почтовые сношения с заграницей, и Тихонов получал много иностранных книг и журналов. Кто-то (во время заседания) передал мне номер французского художественного журнала. Я открыла — фотография Модильяни... Крестик... Большая статья
типа некролога; из нее я узнала, что он — великий художник XX века...» — вспоминала Ахматова. Странно, но что Амедео был великий художник, человечество осознало чуть ли не в миг его смерти. Во всяком случае, персональная выставка, открывшаяся буквально через несколько дней после похорон, имела бешеный успех.