Мать

Яркие лучи солнца несмело пробивались сквозь белоснежные облака, раскрашивая небо в нежно-алые и золотистые тона. Отблеск зари медленно скользил по земле, окутывая её мягким, тёплым светом. На одном из таких лучей, словно по невидимой дороге, спускались на землю два ангела.
Высокий седой старец, одетый в белоснежную рясу, которая развевалась за ним, как морская пена, и с огромными, сияющими белыми крыльями, тихо обратился к идущему рядом собрату: — Ну вот мы и прибыли. Здесь ты и будешь учиться ремеслу Хранителя.
Бескрылый, невысокий ангел в белой рясе, с головой, скрытой под капюшоном, кротко следовал за старцем. В его движениях чувствовалась неуверенность и робость. Он тихо ответил: — Да, Учитель, я готов.
Старец, опираясь на высокий, резной посох, продолжил: — Время нам досталось неспокойное, военное. Тяжёлое испытание для людей, а для нас — и подавно.
Невысокий ангел сбросил с головы капюшон, открыв красивое, но немного испуганное женское лицо. Она взглянула на Учителя с нескрываемым любопытством.
Старец посмотрел на девушку, его губы растянулись в доброй улыбке. — Ну что, полетели на помощь людям?
Девушка кивнула, а глаза её засияли: — Да, Учитель, я очень хочу поскорее освоить ремесло ангела-хранителя.
Оба ангела медленно поплыли по воздуху, не касаясь земли, их силуэты растворялись в золотистом свете.
Девушка несмело обратилась к старцу: — Скажите, Учитель, почему я совершенно не помню свою земную жизнь? Что я могла совершить такого, что меня сразу после земной жизни послали учиться на ангела-хранителя?
Старец тяжело вздохнул, и его голос стал чуть тише: — Память о земной жизни вернётся к тебе после того, как ты сдашь экзамен и получишь ангельские крылья.
Девушка улыбнулась, её лицо озарилось надеждой, и она весело воскликнула: — А кем были вы, Учитель, в земной жизни?
Старец широко улыбнулся в ответ: — Я был извозчиком.
Девушка удивлённо переспросила: — Обыкновенным извозчиком?
Старец приподнял густые брови: — Да, Анна, обыкновенным извозчиком. А ты в земной жизни была обыкновенной матерью.
Девушка раскрыла глаза от удивления: — И что, каждый после земной смерти может стать Хранителем?
Старец продолжил, в его голосе слышалась мудрость прожитой жизни: — Ты всё узнаешь, когда придёт время, а сейчас приступим к обучению. Скоро из лесной чащи выйдут трое мужчин, которые защищают свою землю. Вот их ты и должна спасать от неминуемой гибели.
Сквозь густую лесную чащу, почти гуськом, след в след пробирались трое мужчин в потрёпанных телогрейках. Впереди шёл крепкий парень лет тридцати пяти. Следом за ним — пожилой мужчина, и замыкал отряд совсем юный парнишка, который сжимал старую винтовку. Выйдя на опушку леса, командир пригнулся к земле, сорвал травинку и, надкусив её, осмотрелся.
— Может, обойдём эту опушку, Командир? — прошептал пожилой мужчина. Командир отмахнулся: — Нет, пойдём напрямик. Времени в обрез, нам до темноты надо успеть. У тебя это первый поход?
Мужчина поправил очки на носу и тихо ответил: — Да, первый. Мне пятьдесят лет, я до войны бухгалтером работал, поэтому меня как солдата никогда в расчёт не брали, но я не трус. Я сам вызвался на это дело.
Из-за спины Бухгалтера появилось бледное лицо молодого парнишки. Он оглядывался по сторонам и тихо произнёс: — Здесь мины могут быть. Лучше через лес пойдём, по корневищам. Я эти места хорошо знаю.
Командир недовольно возразил: — Меня назначили главным, поэтому слушайте меня внимательно. Я единственный среди вас кадровый военный, а вы оба — гражданские лица.
Бухгалтер нахмурил брови: — Пашка Глухов прав! Нельзя напрямик, там мины могут быть.
Командир цокнул языком, подтянул автомат и сквозь зубы прошипел: — А кто он такой, твой Пашка Глухов? Бывший пастух, который из винтовки ни разу не стрелял? Я сказал, пойдём напрямик! Нам к вечеру надо дойти до железной дороги, а до неё ещё километров двадцать топать!
После недолгих споров группа след в след пошла по лесной опушке. Ангел Анна, которая всё это время находилась рядом с партизанами, сказала Учителю: — Через шесть шагов они наткнутся на мину!
Учитель кивнул: — Значит, нужно их как-то выручать.
Анна подлетела к командиру и у самой мины с силой толкнула его в плечо. Тот упал на землю, споткнувшись о невидимое препятствие. Двое других партизан подбежали к нему со словами: — Что с тобой, Командир?
Командир выругался: — Споткнулся о корягу, чтоб её!
Группа оправилась и продолжила свой путь. Дойдя до леса, Бухгалтер отряхиваясь довольно произнёс: — Странная опушка, Командир девять раз спотыкался, одни коряги кругом.
Анна улыбаясь посмотрела на Учителя, тот доброжелательно кивнул в ответ.
Командир усмехнулся: — И не говори, старина, всю дорогу спотыкался как неваляшка. Никогда такого не было. Надо бы нам по этому случаю короткий привал устроить.
Разместившись вокруг свежего пня, командир достал фляжку и принялся жадно пить воду. Бухгалтер скрутил самокрутку и затянулся душистым самосадом. Молодой парнишка тихо попросил бухгалтера: — Дашь затянуться, дядя?
Тот многозначительно улыбнулся: — А лет тебе сколько?
Парнишка насупился и ответил: — Через пару месяцев будет шестнадцать.
Мужик на выдохе пропел: — Молодец, правду сказал.
Парнишка не унимался: — Ну так что, дашь затянуться?
Мужик усмехнулся: — Дам... через два месяца. — И передал самокрутку командиру.
В это мгновение из кустов послышался грубый голос: — Никому не двигаться, вы окружены!
Командир подскочил с места, бухгалтер только охнул, парнишка свалился на спину, и с четырёх сторон на их малочисленную группу вышли четверо вооружённых полицаев.
Один из полицаев, приближаясь к командиру, ехидно проскулил: — Ну что, крысы лесные, попались?
После сказанного полицай ударил прикладом командира в лоб, тот с криком упал навзничь и закрыл руками окровавленное лицо.
Анна с тревогой спросила Учителя: — Что же теперь делать?
Учитель пожал плечами: — Сейчас мы ничем не можем им помочь. Нам остаётся только наблюдать за происходящим.
Анна суетливо спросила: — Но как же так? Мы же ангелы-хранители!
Учитель тяжело вздохнул: — Понимаешь, Анна, наша власть над людьми не безгранична. Иногда даже мы не в силах помочь, если они не пытаются помочь себе сами.
Анна, раскрыв рот, ответила: — Но как они могут помочь себе в такой ситуации?
Учитель прошептал: — Не торопи события, Аннушка. Они все живы, а это самое главное в твоём экзамене.
Полицаи, злобно усмехаясь, связали партизан и принялись избивать их ногами. Воздух прорезали грубые, яростные крики: — Откуда шли и куда?! Зачем вам взрывчатка?! Где основная часть отряда?! От кого получили задание?! Кто возглавляет партизанское движение?!
Бухгалтер, сжав зубы, молча терпел жестокие побои, его лицо было искажено от боли, но он не издал ни звука. Пашка, зажмурив глаза, всхлипывал и кричал: — Ничего не скажу, хоть закопайте!
Командир, не выдержав нескольких ударов, громко заорал: — Я всё скажу, только не убивайте!
Полицаи подняли командира за обе руки. Он, дрожа от страха, начал предавать информацию врагу, указывая на карте точное местоположение партизанского отряда.
Бухгалтер и Павел смотрели на недавнего боевого товарища с нескрываемым презрением. В какой-то момент Павел бросился на командира, пытаясь зубами вцепиться ему в горло, но тут же получил сильный удар прикладом в живот.
Ангел Анна, не теряя ни секунды, вытащила револьвер из заднего кармана одного из полицаев, положила его рядом с Бухгалтером и ослабила узел, который сдавливал руки пленника.
После того как бывший командир выдал всю информацию, главный полицай громко скомандовал: — Двоих несговорчивых расстрелять, а этого болтуна повесить.
Командир, услышав приговор, упал на колени и завыл, обхватив руками сапог полицая: — Вы же обещали! Я же вам всё честно рассказал, за что?! Умоляю, не убивайте!
Полицай отшвырнул его ногой и с ухмылкой ответил: — Предатели не нужны никому!
Бухгалтер, опёршись на пень, прикрикнул, его голос звучал твёрдо: — А вы сами… что, не предатели?
Главный полицай присел напротив Бухгалтера, в его взгляде читалась холодная, идеологическая ненависть. Оскалившись, он ответил: — Я идейный враг. Я не за шкуру свою и не за сладкую жизнь воюю. Я вас, тварей-коллективистов, с рождения презираю, и убивать вас буду до последнего вздоха. Ты серьёзный враг, я тебя уважаю. Поэтому и умрёшь как солдат — от пули. А вот этот… — полицай показал пальцем на командира, — это слизь. Он недостоин уважения врага, поэтому сдохнет как собака!
После этой короткой речи полицай поднялся, поправил ремень и повернулся к своим, отходя в сторону.
Бухгалтер, заметив револьвер, который лежал в метре от него, нащупал узел и что было сил попытался освободиться. К его удивлению, верёвка подалась, и ему удалось развязать руки. Схватившись за оружие, он выстрелил в голову главному полицаю. Один из оставшихся достал винтовку и выстрелил в Бухгалтера, но Пашка закрыл его грудью. Не медля ни секунды, Бухгалтер выстрелил дважды в стрелявшего. Тот охнул и повалился на спину. Двое других полицаев бросились врассыпную, но Бухгалтер выстрелил вслед одному из них, и тот с диким криком упал на землю.
Бухгалтер выругался, глядя на убегающего: — Один ушёл, зараза!
После чего бросился к Павлу со словами: — Пашка, сынок, живой?!
Павел хрипло прошептал: — Живой вроде, пуля плечо пробила.
Бухгалтер приподнял парня, развязал ему руки и, тряхнув головой, проговорил: — Навылет пуля, Пашка! Это ерунда. Сейчас мхом заткнём дырки, дойдём до наших, там день-другой отлежишься, а через неделю и не вспомнишь!
Пашка, скривив лицо от боли, ответил: — Хорошо бы…
В этот момент командир со связанными руками поднялся. Подойдя ближе к Бухгалтеру, он неуверенно начал говорить: — Я хотел спасти всех нас, думал, если дам неверную информацию, они нас не расстреляют. Вы не подумайте, я не предатель! Я хотел дезинформировать врага, чтобы выиграть время, выбрать удобный момент и нанести ответный удар!
Бухгалтер грустно усмехнулся: — Ну конечно, я понимаю. Ты же из нас троих единственный кадровый военный. Вот только одно "но": ты же, сука, им всю правду рассказал, и о задании, и о месте дислокации основного отряда!
После этих слов Бухгалтер направил револьвер на командира и зачитал приговор: — По закону военного времени, за предательство Родины и своих товарищей, я приговариваю тебя к высшей мере наказания!
Ангел Анна, стоя рядом, закричала: — Он же сейчас убьёт его! — и попыталась зажать боёк на револьвере.
Бухгалтер нажал на курок, но пистолет дал осечку.
Учитель убрал руку Анны с револьвера и тихо сказал: — Ты должна была защищать этих людей от врагов, но не друг от друга.
Анна, всхлипывая, прошептала: — Но он же его убьёт!
Учитель пожал плечами: — Значит, так тому и быть.
Тем временем Бухгалтер посмотрел на барабан, в котором оставалось ещё два патрона. Он снова взвёл курок и направил оружие на предателя. Тот громко закричал и бросился бежать в сторону леса. Бухгалтер выстрелил и попал убегающему точно в затылок.
Павел, который всё это время лежал на коленях у Бухгалтера, усмехнулся и тихо прохрипел: — Я вот всё думаю, Бухгалтер, зачем тебе очки?
Бухгалтер, отведя лицо, серьёзно проговорил: — У меня дальнозоркость. Я очки надеваю, только когда читаю или самокрутку кручу. А на дальние расстояния я вижу лучше Ворошилова.
Павел еле шевеля обсохшими губами произнёс: — Заметно.
Ангел Анна подошла ближе к трупу предателя и, закрыв лицо руками, тихо заплакала.
Учитель подошёл, положил руку ей на плечо и произнёс: — Твой экзамен ещё не окончен.
Ладони Анны медленно сползли с лица, и она тихо проговорила: — Не быть мне ангелом-хранителем. Не смогла я сберечь людскую жизнь.
Учитель печально посмотрел на ученицу и начал свой рассказ: — Очень давно я работал извозчиком на тройке лошадей в большом городе. И вот однажды, холодным январским днём, мои лошади словно взбесились и понесли повозку на толпу людей. Я, чтобы спасти им жизни, прыгнул на среднюю лошадь и направил её на мостовую. Кони, перескочив через каменную преграду, упали в обледенелую реку, повозка пробила лёд, и я утонул в холодной воде. Те люди, от которых я отвёл повозку, стояли в очереди за билетами в кинотеатр. Хозяин кинотеатра, дабы успокоить людей и скрыть то, что вход в кинотеатр расположен на опасном месте, объявил, что какой-то сумасшедший извозчик решил покончить жизнь самоубийством и направил повозку к реке. Так что в книге жизни я числюсь как самоубийца, и похоронили меня не на общем кладбище, а там, где хоронят грешников. Но небеса вынесли иное решение и возвели меня в ангелы-хранители.
Анна, всхлипывая, ответила: — Почему вы решили рассказать мне это только сейчас?
Учитель положил руку на плечо ученицы и тихо ответил: — Потому что у небесного суда есть собственный свод законов, уйти от которого не удастся никому.
Тем временем Бухгалтер, отрывая лоскуты от нательной рубахи, перебинтовал ранение Павла и, взвалив его на плечо, поспешил вглубь леса: — Уходить надо, Паша, пока на нас облаву не объявили. Выйдем к реке и по броду уйдём.
Павел, сжав зубы, ответил: — Погоди, старый, я сам пойду, а ты рюкзак и винтовку прихвати. В рюкзаке взрывчатка.
Бухгалтер суетливо схватил рюкзак, подобрал винтовку и вытащил карту из-за пояса главного полицая со словами: — Ты прав, Пашка, и карту надо не забыть, где эта сука указала наши координаты. Ты глянь, Паша, полицаи не на шутку воевать собрались: у каждого на поясе граната.
Павел, кряхтя, захромал вглубь леса и, не оборачиваясь, прохрипел: — Бери всё, что нужно, и уходим.
Бухгалтер, вытаскивая из-за поясов трупов гранаты и патроны, тихо прошептал: — Боеприпасы в нашем деле вещь нужная. Без них в нашем деле дебет с кредитом не свести…
После сбора всего необходимого Бухгалтер догнал Павла и, поправив винтовку, уверенно зашагал рядом.
Павел тихо произнёс: — Бухгалтер, как думаешь, почему полицаи нас в деревню не отвели и там не допросили?
Бухгалтер со знанием дела ответил: — Думаю, этот, которого я первого пристрелил, у них что-то вроде старосты. Потому и решил всё узнать на месте и нас порешить.
Павел неуверенно спросил: — А зачем?
Бухгалтер продолжил: — Чтобы всё обставить так, будто они приняли бой и в неравной схватке с десятком, а то и сотней партизан вышли победителями, взяли "языка", выведали всю информацию и убили его при попытке побега.
Павел тихо переспросил: — Зачем же всё так усложнять?
Бухгалтер усмехнулся: — Известно зачем. Затем, чтобы денег больше у немца попросить. Они же на довольствии стоят, им за каждый бой премия полагается, а за ценную информацию — и того больше.
Ангел Анна всю дорогу пыталась поддержать раненого Павла, подставляя ему своё плечо и залечивая его кровавые раны. Пройдя несколько километров, Павел опёрся о дерево и тихо спросил: — Слушай, Бухгалтер, я ведь даже имени твоего не знаю.
Бухгалтер протянул руку Павлу, улыбнулся и проговорил: — Михаил Максимович Боголюбов.
Павел усмехнулся: — Ну ты, дядя, прямо как Архангел Михаил.
Бухгалтер отмахнулся, словно от назойливой мухи: — А ты что же, веришь во всю эту чепуху?
— Не верил до сегодняшнего дня, — тихо произнёс Павел.
Бухгалтер тряхнул головой, его глаза сверкнули в сумерках: — Ах, ты об этом... Да нет, чистое везение. Видимо, кто-то из полицаев в суматохе наган обронил, а я, не будь дурак, возьми, да и подними.
Павел многозначительно посмотрел на Бухгалтера: — Нет, я про другое. Я отчётливо видел, что полицай целился мне в голову, но какая-то тень в последний момент сдвинула винтовку, и пуля попала в плечо.
Бухгалтер, собираясь в путь, проговорил: — Со страху и не такое привидится. А я вот не верю ни в Бога, ни в чёрта.
Павел, хромая рядом с Бухгалтером, задал вопрос: — Идейный, что ли?
Бухгалтер ответил: — Беспартийный. Просто не верю и всё. По моему разумению, человек должен полагаться на собственные силы, а религия — это самоуспокоение.
Павел выдохнул, и его слова повисли в воздухе, как утренний туман: — А я всегда молюсь по вечерам.
Бухгалтер усмехнулся: — Богу, что ли?
Павел поморщил бледное лицо, на котором отразились все пережитые муки: — Нет, маме своей. Умерла она, когда нас с братишкой из горящей избы спасала.
Бухгалтер остановился и, уставившись на Павла, переспросил, его голос наполнился сочувствием: — Как же это?
Павел, скривив лицо, начал говорить: — Ночью на чердаке пожар случился, летом дело было. Видимо, уголёк залетел от соседского костра. Брёвна посыпались, мать меня с братишкой только и успела в окошко выкинуть, а сама так и осталась под горящими балками.
Бухгалтер трагически посмотрел на юнца и тихо переспросил: — А отец твой где?
— Помер отец от лихорадки сразу после рождения младшего брата, — тихо произнёс Павел. — Одно радует, что братишка сейчас в эвакуации, добрые люди подсобили.
Бухгалтер тяжело вздохнул: — Да, сиротская доля не сахар. А мои все в тылу. Меня в начале мая сорок первого откомандировали в эти края из Ашхабада, тут я войну и встретил.
Вдалеке послышался лай собак. Бухгалтер остановился и прошептал сквозь зубы: — Нашли всё-таки, сволочи. Прибавь шагу, Пашка.
Пройдя ещё несколько километров, Бухгалтер остановился и, протягивая рюкзак Павлу, скомандовал: — Пашка, возьми рюкзак. Там взрывчатка, карта и наган с патронами. Я останусь, а ты по реке пройдёшь метров триста и уходи вглубь леса. Дорогу через болота знаешь.
Павел, сжав зубы, ответил: — Ты что удумал, старый?! Я без тебя никуда не пойду!
Бухгалтер нервно провыл, его глаза блестели от отчаяния: — Да пойми ты, их там десятка два не меньше, винтовка у нас одна! Если мы оба погибнем, то немцы не позднее завтрашнего дня выйдут на наши соединения и уничтожат весь основной отряд, а там женщины и дети. Беги, Глухов! Расскажи об измене и передай майору Наумову, что нужно как можно скорее уходить со старого места!
Павел смахнул слезу, кивнул, взял рюкзак и, хромая, почти побежал к речке.
У самого брода он услышал выстрелы. Завязался неравный бой. Громкие крики людей и скулёж собак смешались с автоматными очередями и одиночными выстрелами.
Пройдя по броду метров двести, Пашка услышал сильный взрыв. Слёзы покатились по его лицу, в какой-то момент он поймал себя на мысли, что душевная боль страшнее физической. Сжав зубы, он задрал голову и протяжно провыл: — Мама!
Ангел Анна обняла юнца и, закрыв глаза, тихо прошептала, её голос был полон сострадания: — Нужно идти, Павел!
Павел омыл лицо, встал во весь рост и зашагал по броду, его движения стали твёрдыми и целеустремлёнными.
К утру следующего дня Павел, преодолев болото, полз к расположению партизанского отряда. Хватаясь за корневища и отталкиваясь коленями, из последних сил он как в бреду повторял: — Надо дойти, надо предупредить.
Ангел Анна, пытаясь помочь подопечному, тянула его за одежду и шептала: — Осталось совсем немного.
Ползком пересекая овраг, Павел скатился с горки и потерял сознание.
Анна встала на колени рядом с ним и схватилась за голову, её лицо было искажено от муки. Учитель, возвышаясь над ней, тихо сказал: — Отчаяние есть самый страшный грех!
Анна ударила кулаком по земле, подняла голову и, умоляя, прошептала: — Учитель, прошу вас, подскажите, что мне делать? Я должна спасти этого парня, не ради ангельских крыльев, а потому что молодые должны жить!
Продолжение следует.
Максат Оразов.
Февраль 2018 г.