В этот день в 1991 году в Москве на Лубянской площади был снесен памятник Ф.

Э.Дзержинскому.
Уже давно идут споры о необходимости возвращения памятника. Были крики возмущения и были рукоплескания.
Здесь есть о чем поговорить серьезно.
Начать следует с того, что тема трагического (именно трагического, так как есть и героическое и повседневное) советского прошлого с момента распада СССР была монополизирована узкой (буквально несколько десятков человек) прослойкой людей, которую составляли правозащитники, диссиденты, оппозиционеры и прочие. Они запустили в общественное сознание штамп «половина сидела – половина охраняла» и безумные цифры репрессированных, которые варьировались от десятков миллионов до «полутора тысяч миллионов», то есть до миллиардов (!) (это не шутка).
В соответствии с этим несправедливо репрессированными считались все, оказавшиеся в тюрьмах в 1920-1950-х годах, хотя среди оных было немало настоящих, лютых уголовников, что легко установить хотя бы по мемуарам прошедших лагеря (например, Г.Жженова, где он описывает свое общение в лагере с «вором в законе» и его окружением). Но какая разница – сталинский режим был настолько жесток, что был способен обидеть даже вора в законе, мокрушника и ширмача.
Из этого следовало, что ВЧК-НКВД-КГБ-ФСБ есть наместники дьявола на земле, источник только зла и несчастий. Помните развеселенький стишок начала 1990-х чебурашкиного авторства Э.Успенского:
Есть такое здание
на площади Лубянке,
гад на негодяе там,
мразь на подлеце,
у каждоого сотрудника
и у любой гражданке
все это нарисовано
буквально на лице.
Но любому правительству любы
Эти изверги и душегубы
Миллиона палачей
Для различных ильичей
Омерзительны, грязны и грубы…
И т.д.
Из этого следовал вывод, что страна жила исключительно вопреки усилиям этих органов.
С этой позиции цензурировались все работы, статьи, мнения, суждения о той эпохе, все, что не укладывалось в позицию, любая попытка трезвого анализа замалчивалась, закрикивалась, авторов травили. На какое –то время этой ничтожной прослойке, благодаря демократическим СМИ, сидящим на бюджете у олигархов, удалось заразить этим умопомешательством значительное количество людей.
Следствием было объявление всего советского периода черным, жутким временем, а всех силовых структур – врагами свободы и человечества (в начале 1990-х офицеру в форме лучше было не показываться на улице).
Жертвой этого умопомешательства пал, в том числе, и памятник Дзержинскому, что доказало простую максиму – воевать с мертвыми, ломать они более-менее научились, но построить что-то для живых им так ничего и не удалось. Даже памятник репрессированным был поставлен в Москве не демократической общественностью, а благодаря усилиям полковника КГБ Путина на деньги «тоталитарного режима», а убогий «музей ГУЛАГа» своим уездным масштабом лучше всего доказывал, что опасность режима была несколько преувеличена, равно как и масштаб репрессий.
Теперь что касается памятника. В центре Лубянской площади исторически находилась доминанта, организующая вокруг себя пространство из монументальных зданий. До 1930-х годов это был водоразборный фонтан, затем его место занял памятник Дзержинскому, очень точно, аскетично выполненный и имеющий несомненные художественные достоинства, как один из самых выразительных памятников советского времени (посмотрите на плоды больного воображения Церетели, сравните и поймете).
Он был важной доминантой площади и находился в идейном единстве со зданиями спецслужб. Сегодня на его месте какая-то автомобильная развязка – беда современной Москвы, в которой, как грибы-паразиты, любое свободное пространство немедленно занимают дороги и развязки. Площадь потеряла свое лицо, став бессмысленным транспортным узлом.
Безусловно, следует активно ставить вопрос о возвращении памятника. Дзержинский был. Можно сколько угодно спорить о его роли, но он был. И был не из последних. А война с мертвыми, попытки сделать вид, что их не было, всегда дурно пахнут. Впрочем, наших либералов и правозащитников даже в лучшие годы невозможно было считать цветником роз.
Борис Якеменко