Предыдущая публикация
...
Целых лет двадцать человек занимается каким-нибудь делом, например читает римское право, а на двадцать первом - вдруг оказывается, что римское право ни при чем, что он даже не понимает его и не любит, а на самом деле он тонкий садовод и горит любовью к цветам. Происходит это, надо полагать, от несовершенства нашего социального строя, при котором сплошь и рядом попадают на своё место только к концу жизни...
"Белая гвардия" Михаил Булгаков
Следующая публикация
Комментарии 3
Смотрим, наконец, ползет какой-то дед в тулупе, с клюкой. Вообрази, -
глянул на нас и обрадовался. Я уж тут сразу почувствовал недоброе. Что
такое, думаю? Чего этот богоносный хрен возликовал: "Хлопчики...
хлопчики..." Говорю ему таким сдобным голоском: "Здорово, дид. Давай
скорее сани". А он отвечает: "Нема. Офицерня уси сани угнала на Пост". Я
тут мигнул Красину и спрашиваю: "Офицерня? тэк-с. А дэж вси ваши хлопци?"
А дед и ляпни: "Уси побиглы до Петлюры". А? Как тебе нравится? Он-то
сослепу не разглядел, что у нас погоны под башлыками, и за петлюровцев нас
принял. Ну, тут, понимаешь, я не вытерпел... Мороз... Остервенился... Взял
деда этого за манишку, так что из него чуть душа не выскочила, и кричу:
"Побиглы до Петлюры? А вот я тебя сейчас пристрелю, так ты узнаешь, как до
Петлюры бегают! Ты у меня сбегаешь в царство небесное, стерва!" Ну тут,
понятное дело, святой землепашец, сея...ЕщёДеревушка словно вымерла, - ни одной души.
Смотрим, наконец, ползет какой-то дед в тулупе, с клюкой. Вообрази, -
глянул на нас и обрадовался. Я уж тут сразу почувствовал недоброе. Что
такое, думаю? Чего этот богоносный хрен возликовал: "Хлопчики...
хлопчики..." Говорю ему таким сдобным голоском: "Здорово, дид. Давай
скорее сани". А он отвечает: "Нема. Офицерня уси сани угнала на Пост". Я
тут мигнул Красину и спрашиваю: "Офицерня? тэк-с. А дэж вси ваши хлопци?"
А дед и ляпни: "Уси побиглы до Петлюры". А? Как тебе нравится? Он-то
сослепу не разглядел, что у нас погоны под башлыками, и за петлюровцев нас
принял. Ну, тут, понимаешь, я не вытерпел... Мороз... Остервенился... Взял
деда этого за манишку, так что из него чуть душа не выскочила, и кричу:
"Побиглы до Петлюры? А вот я тебя сейчас пристрелю, так ты узнаешь, как до
Петлюры бегают! Ты у меня сбегаешь в царство небесное, стерва!" Ну тут,
понятное дело, святой землепашец, сеятель и хранитель (Мышлаевский, словно
обвал камней, спустил страшное ругательство), прозрел в два счета.
Конечно, в ноги и орет: "Ой, ваше высокоблагородие, извините меня,
старика, це я сдуру, сослепу, дам коней, зараз дам, тильки не вбивайте!".
И лошади нашлись и розвальни.
Сады стояли безмолвные и спокойные, отягченные белым, нетронутым снегом. И было садов в Городе так много, как ни в одном городе мира. Они раскинулись повсюду огромными пятнами, с аллеями, каштанами, оврагами, кленами и липами.
В теплых комнатах поселились сны.
Турбин спал в своей спаленке, и сон висел над ним, как размытая картина. Плыл, качаясь, вестибюль, и император Александр I жег в печурке списки дивизиона... Юлия прошла и поманила и засмеялась, проскакали тени,
кричали: "Тримай! Тримай!"
Беззвучно стреляли, и пытался бежать от них Турбин, но ноги прилипали к тротуару на Мало-Провальной, и погибал во сне Турбин. Проснулся со стоном, услышал храп Мышлаевского из гостиной, тихий свист Карася и Лариосика из книжной. Вытер пот со лба, опомнился, слабо улыбнулся, потянулся к часам.
Было на часиках три. - Наверно, ушли... Пэтурра... Больше не будет никогда. И вновь уснул.