Синдром Мэрилин Монро.

У психоаналитиков есть термин, называемый «синдром Мэрилин Монро». Это не заболевание, скорее, состояние души. Женщины, страдающие этим синдромом, мучаются отвращением к себе и бесплодными поисками любви. Как ни странно, но страдает им чуть ли не половина женщин земного шара. Но почему во главе их оказалась Мэрилин?
Не секрет, что Мэрилин в жизни была нелюдима и терялась в компании незнакомых людей. С кем она находила общий язык сразу, так это с детьми, которые видели в ней такого же ребенка, как они сами. Однажды, когда Мэрилин самозабвенно играла с маленькой девочкой – дочерью ее друзей, та спросила у нее, почему она никогда ничего не рисует. Монро ответила, что рисовать совсем не умеет. «Просто ты не пробовала», – засмеялась девочка. Мэрилин дали коробку с карандашами и лист бумаги. И оказалось, что рисует она хорошо. На своем первом в жизни рисунке Мэрилин нарисовала маленькую девочку, чумазую и оборванную. Девочка плакала. Внизу актриса написала: «Одна».
Любой психоаналитик скажет, как важен для человека «тыл» положительных детских воспоминаний. Это то место, куда в случае невзгод можно на какое-то время спрятаться. А как быть, если спрятаться некуда?
Когда незадолго до смерти Мэрилин попала в больницу с воспалением желчного пузыря, врач, принимавший ее, поразился – он не ожидал, что всемирно известная актриса окажется буквально нашпигованной различными недугами – физическими и психическими. Но тело, так часто дававшее «сбои», хотели все! Как такое могло быть? Актерская игра? Безусловно, да – Мэрилин Монро всю жизнь играла Мэрилин Монро. Но не только игра. Так что же? От ее экранного образа веет чем-то неуловимым. Это подобно аромату выдохшихся духов в старомодном фигурном флаконе. Этому нельзя дать определение. Но мы все же попытаемся.
Если вглядеться в ее лицо, создается странное ощущение. Она явно не осознает своей привлекательности! В этом, пожалуй, один из секретов ее успеха. Монро-звезда на всю жизнь сохранила комплекс «гадкого утенка»! Трудно подсчитать количество ее претензий к собственной внешности. Доподлинно известно, что ей очень не нравились ее собственные уши, бедра, ноги. Кроме того, она считала, что очень низкоросла, – и без высокого каблука чувствовала себя не в своей тарелке. К слову, достигнув «звездности», она мучилась чувством вины, ей казалось, что она дурачит всех.
Гример Монро позднее вспоминал, как пугающе менялась Мэрилин после того, как он заканчивал заниматься ею. Ее друзья могли даже наблюдать, как она «включала» Мэрилин Монро и «выключала». Прохожие останавливались и начинали таращиться на актрису, хотя минуту назад все проходили мимо, не замечая ее. Можно назвать это свечением, которое Монро «включала», скорее всего, неосознанно. А вот свою раздвоенность она ощущала. При этом было бы ошибочно называть это раздвоением личности, расщеплением сознания. С точки зрения психиатрии ее состояние можно было назвать пограничным, на грани нервного и психического расстройств. Крайнюю ранимость Монро отмечали все. Она могла зарыдать, увидев на обочине мертвую собаку.
Если она и не осознавала своей привлекательности, то свою сексуальную ауру чувствовала безусловно. С этим был связан еще один ее комплекс – комплекс «несоответствия». Она, у которой «секс был написан на лице», была... фригидна! Об этом упоминали многие ее мужчины, да и она сама. «Я всегда была холодна, как ископаемое, – признавалась Монро, – не понимаю, почему многих людей так мучают проблемы секса. Меня они волнуют не более чем чистка ботинок».
Незадолго до смерти она с горечью сказала: «Женщины из меня не получилось. Мужчины всегда слишком многого ждали от меня. Они ожидали и ожидают, что зазвонят колокола и засвистят свистки, но я ничем не отличаюсь от обычных женщин».
Наиболее сильным потрясением для Мэрилин стала ее неспособность иметь детей. Ее невозможность забеременеть, видимо, была связана еще и с подсознательным протестом против материнства. «Я хочу ребенка. Но я боюсь», – поделилась она однажды с подругой. Боялась того, что ребенок может повторить ее судьбу. В любом младенце она видела бедную Норму Джин. И все же каждый выкидыш превращался для нее в конец света. На фронтоне ее первого и последнего дома было выбито по-латыни: «Здесь я заканчиваю свое путешествие».
«Ее не так-то легко постичь. Ее можно зримо представлять себе, отчетливее, чем кого бы то ни было еще, но рано или поздно начинаешь понимать, что это не значит знать ее», – писал о Мэрилин Монро Генри Джеймс в «Крыльях голубки».
Поставить точку в этой дискуссии может фотограф Берт Штерн, который последним снимал Мэрилин Монро на фотопленку. «В ней были даль и мечта, – вспоминал он, – тайна и опасность. А также все остальное, включая Голливуд и девчонку из соседнего дома, на которой мечтает жениться каждый парнишка».