НИНА ГУНЬКО
ПОЯСНИЦА
Рассказ
Настенька в свои двадцать лет хлебнула горя - через край! Тоненькая хрупкая девушка жила одна. Похоронила давно вечно пьющего отца, потом больную, от тяжелой работы и беспросветной жизни, мать. Мать работала свинаркой в совхозе и до пенсии не доработала. Оставшись одна в опустевшей избе, Настя пошла работать дояркой. Донашивала свои старые и материны вещи,перешивала материны юбки и кофты. Но, заработанные на
ферме, деньги тратила только на ремонт избы. Через два года починила крышу, переложила печь, пробелила закопченные от дыма стены. На окнах появились занавески и горшочки с яркой цветущей геранью. В огороде летом у беспокойной Настеньки зеленели овощные грядки и высокая густая
ботва картошки. В конце сентября Настя поспешно, в несколько заходов, убирала картошку, убирала на зиму овощи, потом солила капусту. Вкусная капусточка с укропчиком и морковочкой не выводилась у Насти круглый год. С боевой и звонкой соседкой Анной жила дружно. Аннушка, мать —
одиночка, жила с сыном Витькой - неугомонным пацаном, которого Анна лупила и жалела, гоняла и ругала, ласково журила и сказки ему сказывала.
Анна помогала Настеньке спускать в погреб картошку, и в холодные зимние вечера приходила к Настеньке гадать на картах, щелкать семечки и играть в «дурака». Настя завела в своем аккуратном хозяйстве кур, а сельский плотник приволок ей во двор большой чурбак - плаху. На этой плахе
Настя, с помощью боевой соседки, отрубала головешки курам и варила потом наваристый суп. В углу двора деревенский печник выложил печку, плотник соорудил над печуркой высокий навес от дождя, и, на третье лето самостоятельной жизни, Настенька все летнее варево готовила во дворе. Под навесом появился стол и две длинные лавки. За всё построенное Настенька платила и платила. И мечта ее детства - мыться не в корыте, а в своей баньке,- тоже оказалась выполнимой. Баньку сделали свои деревенские мужики из старого, но добротного, сруба. Поставили ее в огороде, подальше от сеней избы. За строительство Настенька отдала
всё, до копеечки. Банька получилась как у всех: с предбанником, большим чаном и печными лавками, и высокой полкой - парилкой! Настя летом заготавливала березовые веники и ублажала себя парилкой от всей души! Местные бабы и мужики удивлялись её хозяйственной жилке и совсем не замечали, что она давно не покупала себе ни одной обновки, а ходила
во всех перешитых одеждах. Женихов в деревне особо - то не было. Парни и девчата смывались в города, в поисках счастливой жизни. Но Настенька жила с каким-то внутренним огоньком, о женихах не думала и отгоняла от себя любого проходимца. Отгоняла быстро. С первого раза.
Наступило пятое лето в ее хлопотном, самостоятельном хозяйстве. На это лето у Насти была задумка - поставить аккуратный, невысокий забор, а старые, продольные березовые прясла, убрать. Около забора обязательно закажет плотнику лавочку и всё покрасит в голубой и зеленый цвет.
На улице стоял жаркий июнь. В один из солнечных июньских вечеров, после работы, Настя прополола в огороде картошку. Прополку закончила в темноте при свете огромной яркой луны, а утром еле-еле встала на работу. Рано утром в деревню приезжал старый допотопный, носатый, сельский
автобус - катафалк. На этом автобусе хоронили упокоенных сельчан. На нём же возили доярок на дойку, а с начала учебного года-учеников в районную школу. Настя, проснувшись утром с трудом, после утомительной
до позднего вечера прополки огорода, успела только ополоснуть лицо прохладной водой, одеться и тут же выскочила на крыльцо. Автобус медленно полз по деревне, собирая доярок на утреннюю дойку. Настя быстро закрыла избу и опять услышала громкий, истеричный крик Анны. Анна второй месяц, каждое утро, выгоняла со своего двора, от стены
коровника, приблудного бомжа - худого косматого мужика, неопределенного возраста, кавказкой национальности. Аннушка душераздирающе кричала на бомжа, обзывая его самыми непотребными словами. Ночной постоялец, разбуженный криком хозяйки двора, с испугом вылетал из него и мчался во всю прыть по проулку к озеру. Там он скрывался в чаще сухого камыша и приозёрных кустов, отсиживался день, питался неизвестно чем. Иногда бомжик помогал бабам, по их просьбе, колоть дрова, разжигать дворовую печь, караулил кому-то на улице поросят. Этим, наверно, и зарабатывал себе на пропитание. Одним словом крутился в деревне, в основном у озера, второй месяц. В селе говорили, что появился он в бородатом обличии с заезжими строителями- калымщиками. Но как он отстал от своих южных со-
братьев, не знал в деревне никто. Вся история его горестного положения была никому неизвестна, потому что бомж вообще не разговаривал по-русски. С деревенскими, мохнатый бедолага, общался редко. А если общался, то только жестами. Такое короткое общение всегда заканчивалось с его стороны стремительным побегом в камыши. Поначалу, пару-тройку раз, мохнач ночевал в деревенских банях, пробираясь к ним ночью по огородам. Но после неоднократной жестокой погони он понял, что спать в банях - запрещено! А летние ночи на Урале обманчивые. Они то теплые, то
холодные, а утро, даже после жаркой ночки, всегда бодрящее. Поэтому бомж спал у стены теплого коровьего сарая, во дворе у Анны. Дворового пса у нее не было. Собак Анна, при своем боевом характере, смерть как не любила! И не любила появившегося мохнатого постояльца.
Выводя утром корову из сарая, Анна замечала, как корова постоянно испуганно косит своим глазным яблоком на постельное местечко бомжика. Корова - животное пугливое и чувствительное, видать ночью чуяла, за стенкой, шорохи, вздохи и посапывание.
Так-то Аннушка была добрая женщина, а гоняла только ночного постояльца, да своего чернявого Витьку за непотребную его рыбалку. Витька рыбачил удочкой - закидушкой, стоя часами, до посинения, по колено в воде. Часто рыбачил далеко от берега в бросовых дырявых лодчонках. Анна за эту рыбалку драла, и без того, большие оттопыренные Витькины уши. Но рыбалка продолжалась с весны каждый день, и каждую ночь во дворе Аннушки у стены коровника спал бомж. Итак, доярки уехали на утреннюю дойку. Отдоились, приехали назад, отробили по своему хозяйству и уехали в
жаркий полдень на дневную дойку. Настя еще не успела прицепить аппарат на все сосцы первой коровы, как, услышала шум. К открытым воротам фермы подъехал "газон" председателя. Было слышно, как из "газона" выпрыгнула бедоносная бабка "Шумейка". Ну! Жди беды! Шумейка бро-
силась к дояркам на ферму и полетела прямо к Анне, крикнув ей:
"Витька утоп! Еле вытащили! Чучмек спас!" Шесть слов, брошенных в шумной ферме, сорвали Анну с места! И она, как была в белом халате, так и побежала в нем, сорвав платок с головы, со страшным криком, с разлохмаченной головушкой, по проселочной дороге в деревню.
Председатель чуть замешкался, заводя машину, и догнал Анну, мчавшуюся по пыльной дороге. Он сигналил Анне, чтобы она остановилась, но бедная женщина, ничего не слыша и не понимая, бежала и бежала. Председатель обогнал несчастную, оставил машину далеко впереди и побежал Анне навстречу. Он обхватил ее руками, чтобы остановить, остановил еле-еле, крикнув, что Витька жив, жив! Анна обмякла, повисла на председателе, как на спасителе, потом опустилась на дорогу и горько зарыдала. Шумейка
и председатель еле посадили плачущую Аннушку в "газон". Посадили, и машина заклубила пылью по дороге в село. Анна по дороге кое-как успокоилась, но когда машина председателя подъехала к деревенскому медпункту, руки Анны вовсю горели желанием - пройтись по Витькиным
ушам! Аннушкин боевой пыл наказания остановили Витькины удочки. Бамбуковые удочки, связанные аккуратно веревочкой, одиноко стояли, прислонясь к стене медпункта, рядом с крыльцом. Анна выскочила из "газона". Молниеносно подлетела к удочкам, схватила их и переломила о свое колено пополам! Мужики-ротозеи ахнули от жалости и разошлись быстренько врассыпную, огорченные поступком Анны и гибелью дефицитных орудий лова! Молоденькая, но умная, медсестра выбежала к бедной боевой матери навстречу, на крыльцо! Она взволновано, но
доходчиво, объяснила Аннушке, что сына беспокоить не надо. Он жив, но пока в тяжелом состоянии и спит. Такой обеспокоенной речью Витюшка был спасен от неминуемой кары.
Дневная дойка закончилась быстро, и Анну после медпункта, у избы ждала Настенька. Она тоже посоветовала оставить Витьку в покое, а лучше отблагодарить бомжа. Он, как говорится, собственной жизнью рисковал, а спас мальца. Анну этот совет разжалобил. Она у себя во дворе, под наве-
сом, сварила наваристых щей. Накрыла стол, не пожалела бутылку водочки и поджидала своего мохнатого постояльца в глубине двора.
А он, просохнув после своего подвига, дождался темноты и, ничего не подозревая, двинулся потихоньку к Анне во двор, к теплой любимой стене коровника. Аннушка ласково охнула и пошла навстречу герою с распростертыми, для жаркого объятия, руками. Бомж от испуга на миг окаменел! И со страхом бросился, почти на четвереньках, назад! В про-
улок, в камыши! Анна побежала за ним по темной тропе, к озеру. Она ласково звала к себе испуганного мужика, называла его добрым человеком, но он не отзывался. Анна походила-походила по берегу, поохала, повздыхала, да и пошла домой. Постучала Насте в окно, позвала повечерять вместе. "Постоялец" эту ночь у сарая Анны не ночевал. А Витька тихо и сладко посапывал на кушетке медпункта.
Утро следующего дня выдалось тихим и спокойным. Наступающий для Настеньки день был выходным. Как хорошо,что в совхозе появились сменные доярки! Настя управилась с утра в избе и пошла на озеро. Давненько она тут не плавала! Озеро сильно высохло, и берег ушел далеко от мостков.Настенька прошлась по воде, помыла ноги и почувствовала
на себе зоркий взгляд из сухих зарослей камыша. Точно! Это бомжик! Он, как дикий зверек, наблюдал за Настей. У Настеньки, с ожесточенным порывом, созрело желание вытащить, под любым предлогом, этого "зверька" из
камышей. И она рванула домой, в избу! План молниеносно созрел в ее пушистой, золотистой,прелестной головке! Она смахнула в ведро с кухонного стола полиэтиленовые крышки, купленные для зимних заготовок.
С такой же скоростью полетела назад к озеру! Ближе к озеру скорость убавила. До воды дошла тихо и высыпала на мелководье, вроде как для мытья, легкие полиэтиленовые крышки. Крышки, качаясь на волнах, стали расплываться вдоль берега, удаляясь от него. Настенька заохала, заахала,
стала махать руками, но в воду заходить "боялась"! Оглянувшись на камышовые сухие заросли, Настя, уже точно, увидела бомжа. Он стоял во весь рост в камышах и готов был, по первому жесту о помощи, броситься в воду! Так и получилось! Бомж скинул стоптанные войлочные ботинки, закатал до колен штаны и, смуглыми волосатыми ногами, пошел по дну, давно изученного им, озера. Через несколько минут все полиэтиленовые крышки были в ведре у Настеньки. Настенька улыбнулась бородачу с благодарностью и торопливо пошла по проулку домой. Оглянулась.
Бомж опять исчез в камышах. Настя ускорила шаги, а ближе к избе шла бегом, забежала быстро в сарай, схватила коромысло, два цинковых ведра и помчалась назад к озеру. Зачерпнув два ведра воды, Настенька охнула, схватилась двумя руками за поясницу, согнулась в три погибели и медлен-
но, в такой позе, повернулась к камышам. Бомж стремительно вытянулся во весь рост и бросился, не ожидая крика о помощи, к Настеньке. Он схватил коромысло, лихо подцепил им два ведра, наполненные водой, и, с коромыслами на своих плечах, сопроводил "больную" девушку до избы. Настя шла, при этом, медленно, не разгибаясь. Поставив вёдра на
крыльцо, помощник собрался сигануть назад, в проулок, но Настя показала ему на бочку во дворе. Бомж вылил в неё воду. Бочка была почти пустая. Неразговорчивая Настенька очертила пальцем по краю бочки и догадливый помощник понял, чего от него требуется. Он пять раз смотался на озеро за водой. И все пять раз ходил, не согнувшись как от страха, а ходил прямо, как не напуганный вольный мужик. Оправдав оказанное ему доверие, он уже собрался в камыши, как вдруг, не разогнувшаяся хорошенькая Настя показала ему на дрова и печку в глубине двора. Бомж и это понял! Он присел на корточки и стал разжигать печь, раздувать пламя, и скоро в печи затрещали ароматные берёзовые полешки! Только ...пошёл скромный молчаливый работяга на выход, к пряслам, а Настенька перед ним - тут, как тут! В руках пойманная курица и топор, и поворот головы молоденькой хозяйки в сторону чурбака. Бомж всё понял. Но, всё-таки, долго укладывал непокорную курицу на плаху, нерешительно огрубил ей голову и рванул к пряслам забора. Остановил беглеца болезненный крик девушки. Она стояла около плахи, согнувшись от боли. В руках держала тазик с обезглавленной курицей и морщилась от страшной боли в пояснице. И в этой, предстоящей Насте работе, бомж тоже оказался неплохим помощником.Вместе с Настей он ощипал курицу. Настенька подала нож, он неопытно распотрошил тушку, медленно вымыл в тазике с водой, бросил курицу в большую алюминиевую кастрюлю,залил водой и поставил вариться на горячую растопленную печь. А Настенька только успевала одобрительно кивать ему. Когда кастрюля водрузилась на печь, Настя поймала взгляд бомжа и показала ему рукой на трубу бани, которая виднелась в огороде. Тут же показала на поленницу дров во дворе. Бомж понял, что от него требуется. Он спокойно растопил печь в бане, наносил в предбанник побольше дровишек и ... только собрался уходить из предбанника, как вдруг! Настя загородила ему выход! Она стояла в дверях предбанника и держала в руках тазик с мылом и мочалкой. Хозяйка морщилась от боли в пояснице и показала пальцем на двери в горячую баню. Бомж понял! Он окаменел от предлагаемой ему работы. Женщин он в бане никогда не купал! И сам давно в бане не мылся. Смелая девушка сорвала с мохнатой головы бомжа зимнюю шапку. Бросила эту потную вонь на лавочку в предбаннике. Потом потеребила бомжа за борта его потрёпанного бушлата, показывая на лавочку и брошенную шапку, и яро-
стно потёрла шевелюру на голове бомжа сухим куском мыла,бросила мыло в тазик выскочила из предбанника и захлопнула дверь, подперев её со стороны огорода черенком лопаты. Бомж посидел-посидел в предбаннике, очухался от испуга и понял своим умом, что ему велено помыться. Потому что пару раз он стучал в двери предбанника, но девушка ему не открыла. Сняв с себя всю рвань, взяв мыло, мочалку и тазик бомжик скрылся в горячей баньке. А Настенька только этого и ждала! У помощника началась помывка! Она тихонько открыла двери предбанника, схватила ворох его грязного барахла вместе с ботинками, и закрыла снова двери, прижав их крепким черенком. Для уверенности Настя прижала двери ещё и вилами, воткнув зубцы вил глубоко в землю. Смелая девушка рванула с барахлом прямо к печке. Отодвинула кастрюлю, сняла быстро кружки с печи и быстро
затолкала в печь всё тряпьё бомжа, предварительно осмотрев карманы. У бомжа не было никаких документов! Потом Настя бросилась в избу. Из старого сундука схватила серые штаны отца, его рубаху, майку, трусы. Схватила в сенях сохранившиеся отцовские кирзовые тапочки и по-
спешила в огород к бане. А в предбаннике по страшному выл от горя чистый обворованный бомж. Настя сбросила запоры в сторону и просунула в предбанник руку с охапкой чистой одежды. Бомж замолк сразу, как будто захлебнулся! Он схватил протянутый ворох одежды и стал быстро одеваться. Из приоткрытой двери, к нему, прыгнули кирзовые тапочки с
шерстяными носками внутри. Стоя около бани, Настя слышала, как шевелился и вздыхал испуганный мужик, одевая старое чистое бельишко. Когда в предбаннике всё затихло, Настенька просунула туда свою растрёпанную золотистую головку и увидела бомжа, но уже в другом свете. Он, стесняясь, опустил чистую лохматую голову вниз и смотрел на свою обувку с шерстяными носками. Настя махнула ему рукой, и чистый распаренный гость поплёлся за Настей во двор.
А печка, тем временем, еле-еле уняла свой дым от вещичек бомжа. Слава Богу, что Настя бушлат в печь не засунула, а бросила его за поленницу дров! Кастрюля тихо кипела, курица вместе с головкой лука издавала мясной аромат. Настя показала пальцем на лавочку и стол под навесом, и бомж скромно присел на краешек лавки. Он, не отрываясь, смотрел на девушку, поворачивая голову туда, где ходила, исчезала и появлялась эта красавица. Настя вынесла из избы и подала ему отцовское старое
драповое пальто и свою серую вязаную шапку. На лице мохнатого гостя появилась улыбка радости! Он натянул серую шапку на голову, одел пальто и двинулся со двора. Настя тронула его за плечо, покачала отрицательно головой и снова показала на стол и на кипящую кастрюлю. Потом достала
две глубокие миски с ложками. Спустила лапшу в бульон, посолила, попробовала, принесла из избы булку хлеба и нож. Бомж нарезал хлеб аккуратными ломтиками, собирая хлебные крошечки в отдельную кучку. Настя с утра ничего не ела, а время-то было послеобеденное. День, можно сказать, катился к закату. Бомж отставил горячую кастрюлю на
кирпичи около печки и уселся плотненько на лавочку. Настя разлила суп по мискам. В другой огромной миске разрезала готовую курицу на куски. Подвинула перец, солонку и миску с мясом поближе к гостю. Бомж культурно отвёл от мяса тоскливый взгляд. Тогда Настя взяла, прямо рукой, самый
большой кусман курицы и положила ему в миску с супом. Бомж постепенно осмелел. Настя не уговаривала, а подливала и подливала ему вкусный простой куриный супчик. Заставила съесть всё мясо, составив ему дружную компанию в этом деле. Потом вместе помыли посуду. Настя покормила во
дворе кур. Солнце опускалось за лесом, за горой, освещая нежными
лучами двор, избу, Настеньку и мохнатого худощавого мужика. Настя вынесла из избы подушку, одеяло и махнула, вдруг испуганному, бомжу головой в сторону сеновала под крышей огромного сарая. Подставила к сеновалу лестницу, подала бомжу постель и он, догадавшись в чём дело, полез с подушкой и одеялом наверх. Когда высунул с сеновала лохма-
тую голову, Настя уже убрала лестницу и, стоя внизу, успокаивающе махнула ему рукой, показывая, что надо спать «бай-бай». Бомж уснул, как убитый.
А Настя прибралась во дворе, в бане, и усталая от всей беготни, ушла в избу. Долго не могла уснуть, потом встала, оделась, набросив на себя халат, и пошла к Аннушке. Аннушка в этот день работала. Настя рассказала соседке о бомже, и всё, что было сделано ею с этим обросшим мужи-
ком за день. Аннушка охала по-бабьи и даже прослезилась. А Настя
решительно заявила: «Отправлю я его, Аннушка, домой! Прямо завтра! Нечего ему тут скитаться по селу! Чую я, мужик он - культурный. Может, ищут его родственники, а он тут в голоде и холоде погибает. Ему тут, у нас, даже летом холодно. Видать, что он привык жить в жарких странах. Осенью и зимой ему тут не выжить! Погибнет мужик! А ведь пьяным его никто здесь не видел. Деньжата у меня есть. Милостыню совсем никому не подаю. Отправлю-ка я его завтра домой. Прошу, Аннушка, поработай за меня завтра. А если не вернусь из Миасса вечером, дак и послезавтра».
Аннушка дала согласие. Утром, чуть свет, Настя подогрела оставшийся суп, нарезала огурцы, хлеб, постучала лесенкой по сеновалу. Гость спустился, поздоровался по своему. Настя усадила его за стол, накормила. Потом принесла из избы, сохранённую со школы, карту Советского Союза.
Настенька стала вопросительно тыкать пальцем то в Ташкент, то в Ереван. Бомж улыбнулся, взял из спичечного коробка спичку и ткнул ею в Душанбе.
Настенька всплеснула от радости руками! Перед ней сидел таджик из Душанбе. Ничего страшного! В Миассе можно купить билет до далёкого южного города, конечно с пересадкой в Челябинске или в Свердловске. Но бояться нечего.Он же - мужик!
Настенька принесла ручку, бумагу и написала большую записку проводникам поезда с просьбой помочь советскому таджику добраться домой в Душанбе, согласно купленного билета. А билет-то она ему сегодня и купит! Обязательно купит! Настя пересчитала все денежки, какие собрала с зимы,
взяла большую хозяйственную сумку, свои документы (на всякий случай) и закрыла избу. Потом взяла удивлённого бомжа за руку, и повела его, на виду всей деревни, к автобусной остановке. Через два часа Настя с таджиком была на Миасском вокзале. В Советском Союзе все дороги открыты!
Поезжай хоть на север, хоть на юг! Но без денег никуда! Шёл 1991 год. Последний год перемещения по Союзу. Бомж ещё в автобусе догадался, что Настенька задумала с ним сделать. И в Миассе он смотрел на Настю возбуждёнными глазами, не отрывая от неё взгляда. Он, как ребёнок,
ходил за ней от кассы к кассе, от киоска к киоску. Настя даже сводила бедного мужика в подвал, в туалет, показав ему на дверь с горящей сигаретой и мужским силуэтом. Билет до Душанбе купила поздно вечером, за два часа до прибытия поезда, в плацкартный вагон. На вокзале поели, чем Бог послал. Настя купила таджику в дорогу три булки хлеба, сыру
колбасного, минеральной воды, пачку сахара, чай и дала с собой маломальские деньги. Таджик не отказывался, взял всё, сложив руки на своей груди, в знак благодарности. Половиночки мизинца на левой руке у него не было, и тонкие смуглые руки вызвали у Настеньки жалость к этому заросшему, но ещё не старому, худому таджику.
В час ночи прибыл поезд. От прохладного ночного воздуха таджик дрожал. Дрожь передалась и Настеньке. Она пожала на прощанье его руку, отступила на перрон, помахала ему рукой. Проводница захлопнула дверь вагона, и поезд медленно тронулся.Настя двинулась за вагоном и увидела, в освещенном вагоне, испуганные глаза своего гостя и его нос, прижатый к
стеклу. «Не бойся! Не бойся!», - кричала она и долго бежала за
вагоном.
Ночь Настя провела на вокзале. Утром уехала домой. И после обеда поехала на ферму. Жизнь потекла своим чередом. Заботушки работящей девушке в своём хозяйстве - не оберёшься! Тем более с таким бес-
покойным характером, как у неё! Жарко отпылал июль с белыми грибами да с подосиновиками, с лесной ягодой да с первой засолкой огурцов.
Огурцы в деревне растут, как на дрожжах! Настя насолила огурцов по-городскому - в трехлитровых банках. Насушила белых грибов, наварила варенья из клубники и черники, заготовила березовых веников для баньки. Как хорошо когда есть работа! И как хорошо, когда человеку самому с собой
не скучно! Жила Настенька и радовалась, что живет! Радовалась солнышку - ясным днём и красавице луне звёздной ночью! Про бомжа в деревне позабыли и Настя, через неделю перестала о нём думать. А её соседка перестала себя казнить за то, что обзывала его непотребными словами и го-
няла утрами от своего коровника. В начале августа молодые женщины возвращались с вечерней дойки. Автобус высадил их у магазина. Соседки поглазели на полупустые прилавки, и пошли домой. Только свернули на свою улочку ... и встали от удивления! Вдалеке, около их изб, толпился народ. «Ой! Что-то Витька натворил», - крикнула Аннушка. Но нет. Витька бежал навстречу, радостно перепрыгивая через коровьи лепешки. Впереди себя он гнал большой металлический обод велосипедного колеса. Значит дома все в порядке. Но, столпившиеся односельчане, как будто ждали именно их. Все повернули головы в сторону приближающихся молоду-
шек. «Настя! Это к тебе приехали!», - крикнул издалека веселый Витюшка, который всегда называл Настеньку просто по имени, как свою ровню. Настя ускорила шаги, потом побежала. Народ расступился, и она увидела около своей избы большую белую легковую машину. Около машины стояла вы-
сокая чернобровая пожилая женщина в платке, повязанном по мусульмански. Широкое, яркое, полосатое ее платье переливалось всеми цветами радуги и развевалось от дуновения ветерка. Рядом с ней стоял стройный молодой человек в белом костюме. Увидев Настю, юноша бросился к ней и что-то стал говорить, показывая на женщину и на машину. Женщина не двигалась с места и с изумлением смотрела на них.
Дверь машины открылась и из салона автомобиля выбрался высокий седой мужчина в черном костюме. Красивое суровое лицо мужчины с орлиным носом произвело на сельчан большое впечатление. «Похоже, из всех троих, он здесь - самый главный», - так подумал каждый в затихшей толпе односельчан. Мужчина подошел к Насте, успокоил темпераментного
молодого человека жестом своей руки и на ломаном русском языке, с помощью своих больших рук, объяснил Настеньке, что он Асланбек Машидов, по профессии врач-хирург, и приехал лечить поясницу Насти, потому что её поясница - это поясница невесты его племянника Тимура. Хирург показал на молодого человека, хлопнув своей огромной рукой по
его плечу. Тимур сложил ладони тонких рук на своей груди и Настя увидела, что на его левой руке – нет половины мизинца! Настя обмерла! Она узнала его! Перед ней стоял красивый молодой человек со знакомыми блестящими и печальными глазами июньского бомжа! Аннушка подошла и тоже уставилась на приезжих. Настя ничего не успела ей объяснить. Рядом с Тимуром уже стояла пожилая таджичка с черными густыми бровями, как у Тимура. Она достала из своих широких одежд красивый большой
платок и накрыла облаком этого платка головы Тимура и Насти. Платок скользнул по молодым, и женщина, не выпуская его из рук, подошла близко к Настеньке. Она повязала золотистую головку девушки этим платком, по таджикскому обычаю. Девушка замерла, ничего не понимая в этом странном
ритуале знакомства. Потом женщина развязала платок на голове Насти, сложила его по-русски на угол и покрыла им Настины плечи. Хирург объяснил, что эта женщина - Халида.
Она – его сестра и мама Тимура. Объяснил, что мама Тимура и он - Асланбек Машидов рады видеть Настеньку здесь и нет большего счастья видеть её каждый день у себя в Душанбе. Столпившиеся односельчане ничего не могли понять и не расходились. Анна объяснила им, что к Насте приехал врач-хирург. Но народ не расходился. Все видели, как Настенька бросилась открывать избу. Как высокий седой хирург вносил в сени какие-то коробки, сумки и кульки. Как молодой человек, сняв в избе костюм, выскочил оттуда в спортивных брюках и майке, и стал быстро колоть дровишки
и разжигать печку во дворе. Настя, вместе с гостьей, поймали в стайке трех кур, а врач-хирург, тоже переодевшись в избе в легкие брюки и рубашку, отрубил смачно курам головёшки на чурбаке! Молодой человек побежал топить в огороде баню, таская туда дровишки, как бывалый сельский житель в родном знакомом гнезде.
Пожилая таджичка подпоясалась Настиным фартуком и, закатав до локтей рукава своего нарядного широкого полосатого платья, ощипывала в тазике кур. Врач-хирург полез на сеновал и стелил на сеновале постель. А Настя бегала, как сумасшедшая, по двору то с подушками, то с посудой, то
с одеялами.
Народ, облокотившись на березовые прясла, не расходился. Аннушка растолкала всех ротозеев, объясняя, что люди устали с дороги и нечего на них глазеть, дайте людям отдохнуть! Народ стал расходиться так и не поняв, кто приехал к Насте и зачем приехал. К чему здесь врач-хирург?
Настя сроду ничем не болела. Самые догадливые, только у себя дома, в избе, дотумкали, что наверно Настю приехали сватать! Увезут ее в жаркие края, как пить дать! Но к чему же здесь хирург?
Аннушка тоже не сунулась к Настеньке. Все равно, ей-то, Настенька все потом расскажет!
На село опустилась звездная ночь. Одни лишь звезды на небе были молчаливыми свидетелями этой загадочной встречи! Они видели, как на знакомом им дворе, долго-долго, при свете луны, сидели странные гости. О чем же они говорили? И почему Настя раскраснелась как невеста?! И не
гонит со двора жениха!? Уж не приснилось ли это им, звездам!?
Звездам это вовсе не приснилось.
И, желая Настеньке помочь,
На деревню ласково струилась
Теплая задумчивая ночь!
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев