Много её было за Дегтярёвыми. Так звали у нас лес, который начинался за огородом Василия Григорьевича Дегтярёва. Дом его стоял на взгорке после моста по левую сторону дороги, что шла на Семёновку. Перед лесом стояла на хранении сельскохозяйственная техника, ожидавшая своего времени в применении. Место это было образовано для того, чтобы по окончании весенне-полевых работ не перегонять технику (плуги, сеялки, бороны) через мост на поля, которые располагались на другой стороне реки. По старой привычке, когда ещё были МТС, здесь располагалась её техника. Место это называлось «отряд», так как МТС обслуживала несколько колхозов, и в каждом колхозе было подразделение, на военный лад называемое отрядом. Вот за этим отрядом и начиналось ягодное раздолье. Ещё много ягоды было за складами. Так называлось место на правом берегу речки. Там с довоенного времени был колхоз имени Пушкина, председателем которого был Дмитрий Сафонов. В инфраструктуру колхоза и входили склады. Колхоз ликвидировали, объединив его с колхозом «Ленинские Дни», а склады ещё долгое время стояли, являясь убежищем свиней да телят с подворий местных жителей.

Но самые ягодные места находились далеко от деревни – в Топках и у Мохового озера. Первое место так называлось по названию протекающего ручья. Топкий он назывался. Ещё в конце XVIII века это место упоминается в архивах края. Тогда крестьяне деревни Беспаловой просили горное начальство избавить их от дорожной повинности «от топкой гати у станца Лосишинского и до деревни Тарабинской». В коллективизацию сюда ссылали крестьян, которых считали зажиточными. Так и говорили – «на выселки» Вторым местом было Моховое озеро. Здесь находилось небольшое озерцо, на котором в изобилии рос мох. Отсюда и название. Ещё до революции житель деревни Новая Кытманова Фёдор Терехов держал здесь пчёл. П по закону того времени, пасеку можно было заводить тогда, когда посадишь сосны и липы. Посадил Фёдор и сосны , и липы. Пасеку хорошую завёл. А когда стали землю отводить согласно столыпинскому указу, то пасека попала под раздел. Написал прошение губернатору Фёдор, да только тот ответил ему не утешительными словами. Написал на прошении господин Томский губернатор «как сход деревенский решит». Сход и порешил пасеку убрать, а землю поделить. Особенностью этого места было то, что озеро лежало на высоте, а вниз уходили увалы с широкими логами с богатейшим разнотравьем, где ягода вызревала в абсолютной неприкосновенности. В этих местах ягоду собирали только в период сенокосов. Слишком далеко по меркам жителей лежали эти места. А ягоды там было много. Да так много, что во время косьбы тракторными сенокосилками колёса у них были мокрыми. Не всегда так бывало, но бывало. Вот тогда мы, находясь на работе сенокосной, наедались её до оскомины.

У нас как-то не было заведено ходить в лес, чтобы просто поесть ягоды. Как правило, начало сбора её обозначало начало сенокосной поры. Так и говорили: «Ягода поспела, а сено ещё не косили», или: «Ягода не поспела, а они уже сено косят». И были запретные места, где собирать ягоду было категорически нельзя. Таким местом были могилки. Мы в детстве и не спрашивали, почему нельзя. И так было понятно. Да и раньше на могилки люди приходили только тогда, когда кого-нибудь хоронили. Похоронят человека, «попроведывают своих», как говорили, и до следующего раза. Не принято было тогда покой мёртвых нарушать. Теперь всё изменилось… Собирали ягоду, как правило, женщины. Матери и старшие сёстры имели на это дело сноровку. Привлекали и нас. Но редко. С нами была одна маета. Нам не столько сбор был интересен, как лакомство. У каждого была банка или кружка, в которую и собирали ягоду. Наполнив эту посудину, высыпали ягоду в общее ведро. Наполнялось ведро медленно, так как ягода уплотнялась и «оседала». Наполнение ведра делилось на меры: «дно скрыло», «уже заметно», «полведра», «до первого ободка», «до второго ободка», «с краями» и, наконец, «с горкой». Приветствовалось, когда «с горкой» шла хозяйка из леса. Ягоду сушили и варили варенье. Сушили её в давние времена, когда сахару было мало. Зимой из сушёной ягоды пироги стряпали. Распарят её в чугуне, заправят мёдом и начинкой в тесто. В печь русскую определят это изделие и на вольном духу и жару «поспевает» вкуснятина. Вынет бабушка противень (у нас называли «лист»), окунёт кисточку из гусиных перьев в тот же мёд и сверху смажет выпечку. Остынут они, а потом и нас к столу зовут. С молоком их можно съесть великое множество. Пожалуй, что лично я эталоном вкуса считаю ягодные пироги.

Когда сахарную свеклу научились выращивать, то появилось много сахара в магазинах. К тому же всем, кто пропалывал по гектару свеклы, положено было давать сахар бесплатно. Вот с этого времени и стали варить варенье. Варили помногу. Разливали его по трёхлитровым банкам и ставили на хранение в погреба. А зимой чай, да и просто с хлебом, были в радость и в воспоминание о прошедшем лете. Варенье в посылках высылали родственникам, в качестве подарка дарили гостям. Бывало с холодным молоком, да большой ложкой в прикус со свежеиспечённым хлебом наешься вволю этого продукта и не нужен тебе никакой витамин. Жалко мне нынешних ребятишек душу йогуртом успокаивающих, да в чупсах разных ищущих успокоение… И всё же была у нас ягодка под названием земляника. Росла она в лесу, в стойкой тени. Она была редкая и нежная. Никогда не росла полянами, а встречалась одиночно. Но была вкусна. Она таяла во рту. Её мы так и не наелись. Пойдёшь в лес, попадётся тебе несколько ягодок и всё. Ну, разве это удовольствие! Её и стакан не наберёшь. Теперь при домах научились выращивать клубнику. Но это уже совсем не та ягода. На базаре продают ягоду лесную. Пошёл нынче посмотреть её, а она ещё зелёная продаётся. Она мне показалась как пленная. И без запаха лета да радости детской…