ДАЛЕКО, ДАЛЕКО.

ДАЛЕКО ЖУРАВЛИ УЛЕТЕЛИ...
Ещё одна «народная» в кавычках песня. Почему-то вот не стыдно исполнителям её, - а их немало: только лишь на первый взгляд десятка три-четыре, - аннотировать её подобным образом: «слова и музыка народные». Лукавство это, в чистом виде: из-за денег это всё, -зачем
платить кому-то авторские, если можно «на халяву», - извините уж за слэнг, - короче, ни стыда, ни совести у них. А каждый ведь прекрасно знает, кто был первым исполнителем её, - Аркадий Северный. И сам Аркаша на своих концертах объявлял не раз, что к песне «Журавли» слова придумал его друг «поэт Володя Роменский». Знаком ли вам такой поэт?.. Да, видимо, не очень. И, пожалуй, я о нём вам расскажу, - слегка.
На самом деле, он не Роменский, а РамЕнский, Владимир Николаевич. И поэтом он с формальной точки зрения по тем, ещё советским меркам не являлся, потому, как не был членом их кружков, - таких, к примеру, как Союз писателей, - он не был даже комсомольцем, - а без этого, какой же ты поэт. Володя работягой был, - электриком, - но не простым, он был
ещё так называемым «шабашником», и у него ещё была подпольная артель, которая имела «левые» заказы: выезжала на «халтуру» даже и в соседние республики, - в советскую Прибалтику, к примеру. И, конечно, денег он имел чуть больше, чем обычные электрики. Он увлекался музыкой, был собирателем «пластов» так называемых, - а это дело очень дорогое: пласт один мог стоить 100 рублей, - да их ещё не купишь в магазине грампластинок, - фирменные диски продавались только
лишь из-под полы на «пятаках», ну, то есть на подпольных рынках. Вы уж извините за такое переизобилие жаргонных слов, но по-другому ведь ни как: какое было времечко, такая и была особая терминология.
Ну, а ещё Володя успевал писать стихи, и тоже не простые, а хорошие стихи, - серьёзные и вдумчивые, - даже удивительно, что человек нигде на это дело не учился, - самородок. Удивительно и то, что он в своих стихах затрагивал такие темы, за которые тогда могли реально посадить в тюрьму с ярмом антисоветчика. Белогвардейская тематика тогда, в 60-ые, вообще, нигде не проходила, а Володю эта тема интересовала с детских пор ещё. Писал он для себя: под стол, что называется, - ну, правда, один раз рискнул отправить несколько своих стихов о Ленинграде, на гражданскую тематику в редакцию журнала «Юность». А ему ответили: мол, извините, но стихи у вас незрелые, - мол, поработайте ещё. Ага: ответил им Володя, правда, мысленно, - а шли бы вы, ребята, … лесом, - сами, мол, и дозревайте, а меня подлечивать не надо.
Ну, и как-то раз, уже в 75-ом о Володиных стихах узнал дружок его, - Аркаша Звездин-Северный, - совсем случайно: жил он у него, и вдруг увидел. «Ё-ёлки-палки!.. Во-ова?.. Ничего себе!.. А ну-ка, ну-ка?.. Где моя
гитара?..» И пошло-поехало. И песенный багаж Аркадия стал пополняться прямо на глазах за счёт стихов Володи, переложенных на музыку. Всего Аркадий Северный исполнил на стихи Владимира Раменского около 60-ти песен. Давайте-ка, я назову с десяток этих песен, наиболее известных: «Берёзы», «Осень Петербурга», «Годы
мчатся», «Седина», «Колода карт», «Мой друг Серёга», «Поручик Голицын», - да, да, это стихи Раменского, и первым эту песню спел Аркадий Северный, - ну, а Дейнекин, он же и Звездинский, мягко выражаясь, много на себя берёт; и продолжение его – «Не надо грустить, господа офицеры»; «Последний рассвет» - на мой взгляд, это самая мощная «белогвардейская» песня всех времён; ну, и, конечно, «Журавли». Вот, так-то. Мы запомним имя этого поэта. Настоящего поэта.
Остаётся только выяснить, кто к этой песни подобрал мелодию. Да, да, не написал, не сотворил, а просто взял гитару в руки, поиграл немного, уловил мотив и сочинил мелодию. Ведь этот человек, - известный, очень даже в музыкальном мире, - всем, - по сути дела музыкантом не был. Он был самоучкой, - ну, так, бренчал слегка, - и нотной грамоты, вообще,
не знал. Однако, применимо к песне «Журавли» есть основания предполагать, что этот человек и стал её соавтором. И этим человеком был, конечно, кто?.. Аркадий Дмитриевич Звездин, - он же Северный.
Ну, как же так, вы спросите?.. А где написано об этом?.. Да, нигде. Но логика нам для чего?.. Давайте поразмыслим. Можно говорить уверенно, что песня «Журавли» впервые прозвучала 8-го декабря 1977-го года, когда Аркадий Северный записывал концерт с ансамблем «Чайка», - этот ленинградский музыкальный коллектив под управлением Бориса Циммера ещё и назывался «Химик». Пел Аркаша эту песню совершенно потрясающе, как никогда, - и женский подголосок Маши Ивановой тоже был не менее хорош, - и остальные музыканты «Химика» играли тоже, как в последний раз, - и запись получилась просто сногсшибательная. Чем
это можно объяснить?.. Понятно, вдохновением и тем, что сами песни были очень хороши. Но был ещё один немаловажный фактор: в этот день все музыканты «Химика» и Маша Иванова тоже, и Раменский, на квартире у которого происходила запись, и Аркаша Северный, - впервые, может быть, за все подобные концерты, - были абсолютно трезвыми. Да, да, всё так оно и было: пьянству был объявлен бой.
Аркаша был, что называется «подшит». Совсем недавно он прошёл лечение в одной московской клинике и уже месяц в рот не брал спиртного, потому и находися в непривычной для себя физической и
нравственной гармонии. Он жил на Петроградской стороне как раз вот у Раменского и репетировал без устали, готовясь к записи, - и можно смело утверждать, что песня эта, - «Журавли», - как раз и появилась в эти дни. Конечно, автором её мог быть и Николай Резанов, - он ведь тоже принимал активное участие и в репетициях, и в записи концерта этого. Но
это вряд ли: сам он никогда не исполнял её: ни сольно, и ни с «Братьями
Жемчужными». Ну, и кто же мог ещё придумать эту песню, если не Аркаша Северный?.. Да только он, ведь больше некому. А почему же тогда он не заявил об авторстве? А потому что он, вообще, не
заявлял об этом, никогда, - он человеком скромным был по жизни, даже и
застенчивым, особенно когда не во хмелю бывал. Это, во-первых.
Ну, и во-вторых, ему не очень-то и надо было это. Толку-то из авторства его?.. Ведь все его альбомы и концерты ему лично не принадлежали, - он их копий даже не имел, - его доили, выражаясь образно. Ведь, кто такие эти «коллекционеры», о которых нам сегодня говорят, как об Аркашиных друзьях? Типа того, что добрые такие люди, меценаты даже, - верные его поклонники, любители подпольной песни, - и они организовывали запись
этих песен якобы там для своих коллекций. Да?.. Смешней чего-нибудь придумайте. Все эти люди были никакие и не коллекционеры, а дельцы, - акулы теневого бизнеса, - и на Аркаше они делали большие деньги. Записи с его концертами пользовались огромной популярностью по всей стране: от Бреста до Камчатки. И буквально в каждом населённом пункте кто-нибудь да находился из таких же вот дельцов, кто грел на этом руки, и весьма неплохо. Прейскуранта цен на это дело не было тогда ещё, как не было ещё и студий звукозаписи, и стоимость услуг являлась
рыночной, - она определялась спросом. И катушка «пятисотка» с записью Аркаши Северного запросто могла уйти за «четвертак». А в крупных городах, таких как Харьков, Рига или Ереван, не говоря уже о Ленинграде и Москве, вовсю производили гибкие пластинки, и уже не «на костях», - нормальные, почти фабричные, - а были и такие воротилы, кто в своих цехах подпольных выпускал уже и грампластинки, трудно отличимые от заводских. И стоимость одной такой виниловой пластинки явно левой, но повышенного спроса доходила даже и до ста рублей. А знаете, во что оценивался труд Аркаши Северного, - что ему платили за один концерт его «друзья», - так называемые «коллекционеры»?.. Да примерно столько же, а то и меньше. Фукс, к примеру, - был такой делец, - на самом деле он не Фукс, а Соловьёв Рудольф Израилевич, - открыто признавался в том, что он платил Аркаше за один концерт всего «полтинник», - правда, часто, ведь концертов этих было очень много, - выжимал он из него все соки. А потом уехал за кордон, и там уже
стал делать деньги на Аркаше, - там ещё народ им не был перекормлен, как у нас в стране уже в конце 70-ых, - спрос ведь вечным не бывает: мавр сделал своё дело, мавр может уходить.
Вот также и с Аркашей. Фукс уехал за границу и не взял его с собой, и даже адреса Аркаше не оставил: выживай, мол, сам. А у Аркаши этого ни дома, ни семьи, ни паспорта, и ни прописки, - слава лишь одна, и то сомнительная. Ну, и возможность заработать на своём таланте у кого-нибудь ещё, - дельцов, таких как этот Фукс, ещё немало было по стране.
И вот однажды по весне 80-го он заработал: вроде не и не мало, накопил как будто, - но его обворовали, - и причём, ни кто-нибудь, а те, кому он доверял, - его друзья, вернее, собутыльники. И он от горя начал пить. А у него опять была «торпеда» вшитая, и пить ему нельзя было. Плохо это всё закончилось, трагически. Такая вот печальная история.
И песня эта тоже невесёлая, в ней тоже есть грустинка. Но она великолепна.
Клип ещё найти бы подходящий, - много их наделали, ведь песня эта очень популярна и сегодня, - многие её поют, и хорошо поют, - а плохо петь её нельзя. Ага. Нашёлся вроде бы один, - отличный клип: Сергей Маевский, - то, что надо: скрипка и гитара, женский подголосок, - хорошо-то как. Но что это?.. «Слова и музыка – Сергей Маевский?..» Нет, Серёга!
Ты не прав.
Давайте-ка подыщем вариант, вообще, без надписи об авторстве, - не знаешь, и не надо, - всё равно ведь так честнее. Есть такой. Отличный вариант!.. Как я люблю аккордеон!.. Валерий Сёмин. И поёт с душой.
И мы, однако, подпоём Валере. Заодно и вспомним об Аркаше.
Далеко, далеко, далеко журавли улетели
Далеко от полей, где давно уж бушуют метели.
Далеко долететь журавлям нет уж сил, нет уж мочи -
И присели они на полянку в лесу среди ночи.
А наутро снялись и на юг улетают далекий,
Но остался один на поляне бродить одинокий,
Закричал он им вслед: "Помогите, пожалуйста, братцы,
Больше сил моих нет, не могу я до цели добраться".
И вернулись они, подобрали любимого брата,
Словно зная о том, что законы о дружбе все святы.
В воздух вновь поднялась журавлей быстрокрылая стая,
Уносили с собой они брата, на юг улетая.
Так и в жизни порой отстаём мы от стаи крылатой,
Хоть и знаем о том, что законы о дружбе все святы,
Так порою судьба начинает шутить, насмехаться -
Все друзья отойдут, и никто не поможет подняться.
Из книги Виктора Арышева «Мой песенный
роман» том 1.