"Русская народная игрушка у 19 веке и позже"

(ПРОСТРАНСТВО АВТОРСКИХ КУКОЛ)
Сегодня мы хотим познакомить вас со статьей "Русская народная игрушка в 19 веке" из сборника "Игрушка, ее история и значения", который был опубликован в Москве в начале 20 века. В этой книге знаменитый коллекционер и основатель музея игрушки в Москве Николай Дмитриевич Бартрам собрал несколько статей об игрушках разных авторов - специалистов в разных областях, охватив много разных важных тем: это и русские народные игрушки, и игрушечное производство, и игрушки у малокультурных народов, есть также статья о важной роли игрушек в развитии детей.
"Как ни странно, но в русской игрушке был воспроизведен и знаменитый Гаргантюа Раблэ, тоже переселившийся в игрушку с лубка. Сначала с французской гравюры он попал на русскую лубочную картинку под именем „славного попивалы и объедалы“, а затем с картинки и в игрушку, изображавшую такого же „объедалу“ с огромной головой, выпученными глазами и широко разинутым этом, в который, при вращении ручки, с тарелки летели соединенные проволочкой жареные и живые утки, поросята и прочая живность.
Под впечатлением Крымской кампании этот добродушный объедало скоро стал принимать все более и более страшный облик, и вместо живности в рот его полетели сначала французы, а затем и турки. Теперь же иногда попадается игрушка, вместо фигуры „объедалы“ представляющая дракона, скопированного с тех немецких драконов, которые не так давно на юбилейных картинках смиренно склоняли свои головы пред Бисмарком и гордыми усами Вильгельма. И глотают эти драконы уже не турок, а неизвестного звания человечков, одетых в синие рабочие блузы.
Однако первая половина XIX века жила не одним только милитаризмом. В странном смешении с ним и грубостью нравов уживались идиллический сентиментализм и романтические мечтания. Они неглубоко проникали в окружающую жизнь. Вздыхавшие на луну барышни и проливавшие слезы при виде упавшей из гнезда птички молодые барыни отлично хлестали по щекам своих горничных и отсылали на конюшню пороть розгами своих дворовых, но все же сентиментализмом была окрашена жизнь русского барства в течение целого ряда десятилетий. Простому народу эти увлечения были совсем непонятны в своем существе, и резчик-игрушечник в своих изделиях мог, конечно, передавать только самые внешние их формы. Таким путем возникли игрушки, изображавшие нежных юношу и деву, окруженных овечками, на покрытом цветами зеленом лужке, златорогие барашки, снабженные иногда ленточками на шее, птички, нежно и грустно пищавшие при нажимании маленького меха в их подставке, птицы, кормящие детенышей...
Кто из нас не помнит также выходивших из рук троицких игрушечников-кустарей франта и барышню? Он — в клетчатых брюках, в черном фраке и высоком воротнике, с начесами на висках и шикарным коком на лбу. Она — в кринолине и розовом платье, с диковинной прической на голове и огромным цветком в руке. Повертывая ручку в подставке можно было приводить щеголя и барышню в движение, и они начинали церемонно раскланиваться по этикету, царившему в гостиных наших прабабушек.
Другая излюбленная игрушка того же времени в различных вариантах изображает голубой пруд перед одним или несколькими ярко раскрашенными домиками. На пруду от одного домика к другому или вокруг них плавают приводимые в движение ручкой белоснежные лебеди. Перед домиком на ярко зеленой лужайке — яркие петушиные перышки, а внутри домика — ярко сверкающие зеркальца. Но разве не было того же и в самом деле в усадьбах помещиков, которые устраивали на пруду перед домом искусственные острова с птичьими домиками и пускали вокруг плавать лебедей — и настоящих и деревянных? В этих игрушках плавание „гусей-лебедей“ сопровождалось всегда музыкой. Рукоятка, приводившая их в движение, вращала и барабанчик с натянутыми струнами, а за них задевало гусиное перышко, и в результате получалось тихое, мелодичное треньканье, напоминавшее опять-таки звуки тех эоловых арф, которые во времена Жуковского ставили на крыши беседок или среди ветвей деревьев, окружавших такие пруды.
Иногда, впрочем, игрушка воспроизводит весь этот сентиментальный маскарад, уже давая волю народному юмору (всегда, впрочем, очень добродушному).
Сказывается это ярче всего в детских свистульках, где само назначение вещи требовало большой стилизации, и эта стилизация сама наводила на ряд таких форм, которые давали простор веселой усмешке. Необъятные кринолины, шиньоны, шляпы и банты, кургузые фраки, нарядная амазонка, полные чванства позы, гордый поворот руки с сигарой, маленькие собачки-болонки, — вот впечатления игрушечника от диковинных костюмов и обычаев тогдашнего барства... И любопытно, что эти карикатурные барыни и франты выделывались как раз в тех губерниях (Орловской, Курской, Полтавской, отчасти Харьковской и т. п.), где доминировало дворянство. На севере, например, в Вологодской губ., где дворянства было мало и преобладало сельское население, а не городское, там меньше этих фигурок барыни и щеголя. Там свистулька больше стилизует медведя и конька и т. п.
Тот же конь, впрочем, рядом с барином или с барыней и на свистульке средних губерний. Конь всегда был любимым домашним животным в России. На него за целый ряд веков перенеслась, по-видимому, та привязанность, которую должен был чувствовать к своему боевому товарищу ратный человек старой Руси. И в трактовке коня уже, конечно, не юмор, а всегда идеализация. Всегда у коня толстая шея с лебединым изгибом, кольцом, длинная густая грива, а хвост — до земли. Там, где проходили большие почтовые тракты, отдельного конька заменяет собою тройка, с лихо закрутившими головы пристяжными и ухарем-ямщиком на облучке. И мало-по-малу вся Россия буквально наводняется игрушечными коньками всех величин и всевозможных раскрасок, резных и вылепленных из глины, оттиснутых из гипса или папье-маше, иногда выкрашенных масляною краскою, иногда даже оклеенных телячьею шкурой или, в ближайшее к нам время, обваленных в шерстяных оческах. И как в жизни серый конь в яблоках в течение почти всего столетия был излюбленною и модною мастью, так и игрушечный конек традиционно делается серым.
Верховая езда была некогда в России обычным способом передвижения. Даже впрягая лошадь в оглобли, возница, по татарскому обычаю, сохранившемуся доныне в Средней Азии, садился на нее верхом, но все это отошло в глубь веков. В России XIX века езда в санях и колесном экипаже уже почти совершенно вытеснила верховую езду, к которой прибегали только в случаях необходимости, а не для удовольствия. Верховая езда в отъезжем поле с борзыми была в моде только в помещичьей среде. И народ ее не долюбливал. Это отразилось и на игрушках. Русские игрушечные кони почти всегда были с надетой, наклеенной или нарисованной на них русскою упряжью в бляхах, и только изредка конь служил для верховой езды казаку или гусару, улану, то есть когда игрушка изображала не столько коня, сколько солдатика.
Наравне с лихою тройкой, запряженной в нарядные сани или расписную телегу, принадлежностью всякого русского праздника волею судеб сделался самовар, который в устах иностранца иногда служит даже эмблемою всего русского. И параллельно с этим самовар и чайные принадлежности играют также немаловажную роль в игрушечном товаре, при чем наиболее распространен он в фабричных местностях, где население побогаче и где самовар действительно играет большую роль.
Остается коснуться только еще одной стороны русской жизни, это — ее паломничество и хождение по святым местам. Это паломничество крепко сидит в народе — и тоже должно было отразиться на игрушках, хотя само собою разумеется, что эта игрушка предназначалась уже не только для настоящей игры и забавы, но имела скорей характер сувенира, памятки о посещениях паломником святых мест. Такие изделия сохранились в виде резных из дерева изображений монахов и монахинь и некоторых святых, в виде резных ложек с благословляющею десницею на конце ручки, рыбою (Соловецкий монастырь) или маленькой церковкой. На самой же ложке обыкновенно делалось славянскими буквами соответственная надпись.
Сюда же следует отнести и знаменитую, так любимую детьми, игрушку „Сергиева лавра“, пережившую почти без изменения десятки лет. Ряд поколений в своем детстве радовался, расставляя миниатюрные колокольни, приземистые башенки, белые стены и маленькие домики монастырских служб с бесчисленным количеством окон.
Заканчивая этот небольшой очерк, мы сделали бы большой промах, не сказав ничего о такой распространенной игрушке, как кукла. Однако именно в этой игрушке труднее всего уловить те отражения жизни, отметить которые было целью этого очерка. Кукла не есть сама по себе нечто законченное и определенное.
Кукла, это — нечто такое, на чем ребенок изощряет свое творчество, и одна и та же кукла в его руках сегодня маленький грудной ребенок, завтра барыня, делающая визиты, затем мальчик, едущий верхом кататься, или деревенская баба, идущая в лес по грибы. Кукла сама по себе — изображение отвлеченного человека, понятия о нем, а не его самого в определенном конкретном образе. Этого отвлеченного человека ребенок одевает, кормит, укладывает спать, наказывает и пр., вообще конкретизирует каждый раз на свой лад, и потому кукла так быстро отлилась в известный шаблон, сделалась в этом шаблоне международной и распространилась буквально по всему миру.
В бедной деревенской семье ребенок, вместо куклы с фарфоровой головкой и ручками, играл с дощечкой или щепочкой, но точно так же, как и настоящую куклу, завертывал эту щепочку в одеяло и нянчил или одевал в подобие сарафана и шубы и заставлял изображать то деревенскую бабу, то пастуха и т. п., но суть дела не менялась.
Таким образом, на самой кукле окружающая жизнь отражалась мало. Больше всего и ярче всего она отражалась на том, как играл ребенок этою куклой, что заставлял он ее делать и переживать, но от этого прошлое не оставило, да и не могло оставить, никакого следа.
Подготовка материала: Милена Курганова, директор галереи "Кукольный переулок", директор Международного Объединение Авторов кукол, куратор и экскурсовод выставки "Япония. Куклы, сказки и легенды", соорганизатор выставки "Праздник кукол. Кремль в Измайлово"Галерея "Кукольный переулок" находится в Измайловском кремле по адресу: Измайловское шоссе, дом 73ж, 8(916)037-16-24, 8(910)452-62-86 www.kremlin-izmailovo.com - Кремль в Измайлово
Филиал галереи находится в Московском театре кукол (МТК) на Спартаковской улице.