В южном городе России Ставрополе произошло грандиозное событие. В Промышленном районе появилась улица, увековечившая память удивительного человека – Павла Буравцева. О пареньке, который прожил в этом мире всего лишь 19 лет, уже знает не только сам город. Но и Россия. Да и вся планета. Почему? Да потому что он был прежде всего личностью: добрым сыном, юношей, влюбленным в девушку Галину, прекрасным фельдшером, альпинистом, пограничником, патриотом и героем, награжденным посмертно за единственный в своей жизни бой орденом Красной Звезды. И всё это – в девятнадцать-то лет. Младшего сержанта убили душманы в Афганистане 22 ноября 1985 года. Вместе с другими 18 сослуживцами. Такими же, как и он парнями, любящих жизнь, своих девушек и мечтающих вернуться после службы домой. И они действительно вернулись. Только в цинковых гробах.

«Мне этот бой не забыть нипочем….» – пел когда-то Владимир Высоцкий. Но это, уж как знать. О сражении в Зардевской долине близ кишлака Афридж предпочитали не распространяться ни тогда, ни сейчас. Сегодня о нем говорят лишь некоторые, и то сквозь зубы. Столько лет спустя Прошло 35 лет. Казалось бы, за это время уже можно было сделать многое для погибших 19-ти пограничников. Это была самая страшная трагедия погранвойск СССР за всю афганскую кампанию. Но мы молчим. Сопротивляемся. Думаем, может, всё совсем и не так было? Вроде как они и сами виноваты в том, что после полученного приказа выдвинулись? Заблудились на незнакомой для них местности? Изменили маршрут движения, ослабили бдительность? И прочее, прочее… Я не хочу сейчас все это анализировать и сопоставлять. Поплатились за всё те 19. Раздетые и изуродованные, лежащие на афганской морозной земле две ночи и один день. Офицер, оставшийся на площадке, откуда ушли в рейд пограничники, да ещё четверо бойцов, чудом вышедших из боя без единой царапины. Их долго опрашивали. Считай – допрашивали. Они писали объяснительные. Затем бойцов отпустили. Сначала дослуживать. А потом домой. Не удостоив их даже наградами. Впрочем, все, кто погиб в том ноябрьском бою, и ещё двое тяжелораненых были отмечены орденами Красного Знамени и Красной Звезды. Вглядитесь в это лицо Да, вглядитесь в фотографию с Павлом Буравцевым. Его лицо так и светится жизнерадостностью. Он любил эту жизнь, как и родителей - Анатолия Андреевича и Нину Павловну, а также старшего брата Андрея.

Павел обожал профессию, которую он выбрал самостоятельно, поступив в Ставропольское медицинское училище и закончив его в феврале 1985 года. Он совсем немного, полтора месяца, успел поработать фельдшером на станции «Скорой помощи». Павел (тогда наверно – просто Пашка) не представлял себя без гор, которые он неустанно покорял. Там, среди каменистых горных распадков, он однажды повстречал девушку Галину. Кстати, тоже медика. Тогда они вместе совершали восхождение на Марухский перевал. Горы его будут сопровождать и в пограничной службе в Киргизии, Казахстане, Афганистане… Ведь это наши горы... Павел Буравцев был призван в апреле 1985 года. А спустя семь месяцев погиб в бою. В его письмах любимой (Их всего тридцать. И они выложены на сайте международного проекта «Мы помним 22.11.85!» - www.22.11.85. milportal.ru) можно часто встретить описание горных распадков, красот окрестных вершин, долин протекающих рек, альпийских пастбищ. Он жил всем этим. И считал, что ему несказанно повезло. Потому как он оказался в местах, схожих с теми, что ему довелось видеть во время восхождений на Кавказе. Павел обожал песни Высоцкого. И старался, подражая ему, исполнять их под гитару. Особенно ему нравились горные композиции: «Ведь это наши горы, они помогут нам. Они помогут нам!» В Афганистане горы оказались какими-то иными: суровыми, таинственными и безжалостными. В своем последнем письме, написанном за четыре дня до гибели, он (рассказывая о своей окопной жизни) вдруг вспоминает строки стихов: И больше счастья нету нам над горною каймой. Уж не поём, а шепчем мы: «Верните нас домой!» Всё так и вышло. Их, убитых 19, после гибели грузом 200 самолетами отправили в родные города, поселки и деревни, чтобы тихо-тихо там похоронить. Так было принято тогда. И последнее письмо пограничника Пашки, стойкого оловянного солдатика (как он любил подписываться), его любимая Галина получила через два дня после похорон героя. Жди меня, и я... Можно только представить себе весь тот ужас, который она испытывала, читая эти симоновские строки: Жди меня и я вернусь. Только очень жди… Где-то там в афганских горах ее любимый Паша разыскал эти стихи и полностью, до последней строчки их написал ей, как и это последнее: «До свиданья, милая моя, единственная на всем белом свете…» Война убила не только Павла, она разрушила их любовь. У неё осталась только память о нем… Добрые и необыкновенно душевные письма Павла Галине увидели свет впервые в 1989 году в одном из центральных журналов под заголовком «Афганистан. Письма с войны – любимой». Затем они вышли книжкой «Но мы не забудем друг друга» в московском издательстве «Профиздат», тиражом 50 тысяч экземпляров. Небольшая, но пронзительная книга с послесловием известного писателя-фронтовика Юрия Бондарева в бумажной обложке вскоре стала библиографической редкостью. Это были письма войны Спустя годы, весточки Павла любимой вновь явились человечеству в уникальном сборнике посланий солдат и их родных «XX век. Письма войны», вышедшем в издательстве «Новое литературное обозрение» в 2016 году. Я эти письма перечитывал неоднократно, и многие места из них знаю досконально. На их основе можно было написать хороший добротный сценарий и снять фильм о большой любви человека и гражданина - Павла Буравцева, сгоревшего (как тот оловянный солдатик из известной сказки Андерсена) в огне афганской войны, к девушке Галине. Она несколько лет после его гибели никак не могла с этим смириться, но затем вышла замуж и вскоре на свет явился сын - Павел, названный в память о её первом любимом. Сейчас Павлу уже 32 года. А та любовь погибшего Павла и Галины, к сожалению, тоже сгорела, как все в той же сказке, «… осталась одна только блестка, и была она обгорелая и черная, словно уголь…» Мне кажется, что книгу писем Павла Буравцева необходимо издать многомиллионным тиражом и раздавать в военкоматах молодым людям, уходящим защищать Отечество. Они многое могут почерпнуть в этих простых с виду и, вместе с тем, огромной содержательности посланиях. Хорошо их бы также номинировать на престижную премию. Только кто за это возьмётся? Меня порой потрясает равнодушие современных пограничников из высоких кабинетов. Ведь это не благодаря их усилиям, а вопреки их равнодушию и полнейшей бездеятельности, правда о ноябрьской трагедии в Зардевском ущелье живёт в сердцах ветеранов границы. И это они – ветераны в Ставрополе сделали всё, чтобы ежегодно 28 мая проводился легкоатлетический кросс памяти Павла Буравцева. Чтобы разместить памятные доски на его родном доме и в школе № 64, где он учился. Чтобы проводились вечера его памяти. И чтобы в день его гибели 22 ноября общественность города собиралась у могилы героя. Они настойчиво, целых 35 лет продвигали идею увековечивания памяти Буравцева как одной из улиц Ставрополя. И, наконец, это свершилось! Здравствуйте, мои дорогие... Родителям Павел написал со службы 35 писем. В двух последних из них, написанных в афганских горах карандашом на плохой бумаге, уже с трудом можно разобрать текст. Вот эти послания. «Здравствуйте, мои дорогие! Решил вам написать письмо. Сижу сейчас в окопе, вырытым мною лично! Сижу и чего-то жду. Хотел написать вам письмо на каске, но передумал, пишу на коленях. Сейчас дует небольшой ветер и поэтому пыль летит в глаза. И приходится щуриться, и останавливаться. Спим мы в окопах или рядом с ними. Нам выдали спальные мешки, очень теплые и удобные. В них можно спать вдвоем. Мы так и делаем, с моим другом автоматом АКС. Едим неплохо, только маловато. На скудном огоньке готовим чай в «цинке» (это железная банка, в которой раньше хранились патроны). Для нашей местности чай получается даже добротный. Остальные консервы разогреваем прямо в банке и съедаем, похрумкивая сухарями. Вот так мы и живем. А как поживаете вы, все ли нормально? Меня особенно беспокоит здоровье бабушки! Также забыл Вам написать: каску, которую я прислал в посылке, пускай папа подтянет подкладку на ней с помощью шнуров по детской головке и потом отправьте или передайте её Митьке. Ведь у него скоро день рождения (18 ноября). Это будет ему подарок от меня и, наверное, самый большой. Я, когда был пацаном, сам мечтал о такой каске. Пусть его мечты исполнятся за меня. Всё время хочу написать вам об одной просьбе. Я не знаю, кто из вас её выполнит. Или ты, мама, но, наверное, пусть её исполнит папа, так как он лучше в этом разбирается. Надо поехать в наш гарнизонный магазин и купить там буквы для погон. Они сделаны из алюминия, позолоченные. Буквы, как вы догадались, ПВ, в одной паре 4 буквы. Купите где-то пар 5. С буквами надо поспешить, так как их сняли с производства, и их стало трудно достать. Когда купите, спрячьте их подальше. Когда наступит срок моей демобилизации, я напишу, и вы их вышлите. Ну вот почти и всё. Здесь хорошо, кругом горы и самое главное, не так холодно. А как у вас? Наверное, идут дожди, даже выпадает снег, а про горы и говорить нечего. Ну вот, письмо свое заканчиваю. До свидания, мои дорогие, не беспокойтесь, все хорошо и хорошо кончится. Ваш солдат Пашка».

От автора: Бабушка, мама Нины Павловны, была тогда парализована. И Павел в каждом письме беспокоился о ней. Митька, сын сестры мамы - ему Паша переслал списанную каску, но потом её вернули родителям Павла. Затем передали в музей, и она пропала. Последнее письмо родители получили через несколько дней после похорон сына. Вот оно. «Здравствуйте, мои родные! С огромным приветом я к вам. У меня всё по-прежнему: сидим в окопах. Сейчас стало чуть-чуть холодать, но мы не растерялись, построили блиндажи, как в 1942 г. на Кавказе. Сложили из камней, а сверху ветки и сучья. Вот так мы и живём по двое. Еды ещё хватает, а вот курить вообще нет ни грамулечки, ни окурочка и вертолёт не летит. Короче говоря, я жив и здоров! Ну, а как поживаете вы, всё ли в порядке, как здоровье, особенно у бабушки. Получаете ли вы от меня письма. Я писал вам, чтобы каску, которую я прислал в посылке, отправили Митьке на день рождения. Выполнили вы мою просьбу? Ну вот и всё, что я хотел написать. Не волнуйтесь! Ваш солдат Пашка. Да, насчёт медицины, лечу потихоньку, правда медикаменты стали кончаться, но всё равно выкручиваюсь. «Доктор», так меня зовут солдаты и офицеры. 17.11.85 г.» Что останется после меня Отец Павла, Анатолий Андреевич Буравцев окончил мореходное училище и 15 лет отдал флоту. Много рассказывал детям о морских приключениях, но ребята моряками так и не стали. После гибели Паши отец попросил письма у Гали и скрупулезно их переписал в большую тетрадь. Ему это было необходимо. Все это время, пока он их переписывал, Анатолий Андреевич продолжал жить вместе с Павликом. К сожалению, он рано ушел из жизни, так и не узнав всех обстоятельств гибели сына. Мама Павла - Нина Павловна Буравцева выбрала в своей жизни медицинскую профессию и имеет множество научных работ. Прошло 35 лет, а их и сейчас нет для неё. Она всё так же отчетливо, до последней минуты помнит тот страшный день – 22 ноября 1985 года. Хотя с сыном её разделяли тысячи километров, она не знала, куда себя деть, ей хотелось бежать, лететь. Мама всем сердцем чувствовала беду. Все годы после того страшного дня, когда в их квартиру на проспекте Карла Маркса постучали и вошли офицеры с каменными лицами, а затем внесли цинковый гроб с телом её погибшего Павлуши, Нина Павловна писала во все инстанции, чтобы разыскать хоть какие-то подробности того боя.

Однажды... В ответ все молчали или же отделывались отписками с общими казёнными словами. Так продолжалось до 2005 года. Однажды, двадцать лет спустя, ей принесли журнал «Солдаты России» с очерком «Панфиловцы». Тогда-то всё и стало ясно: на одной из страниц она впервые увидела карту, на которой были обозначены места гибели пограничников. Сквозь пелену мгновенно набежавших слёз, Нина Павловна различила ту единственную родную и милую ее сердцу фамилию «Буравцев». На этих узких горных террасах он с товарищами попал в душманскую засаду. Пограничники не дрогнули, приняли бой, и он не был скоротечным. Они сражались до последнего, разили врага прицельным огнем. Помощь не пришла. Один за другим падали бойцы. Сам Павел не только успевал отстреливаться, лихорадочно меняя автоматные рожки, и, перебегая от одного раненного пограничника к другому, делал перевязки. Он был фельдшер заставы и помочь товарищу – его прямая обязанность. У этого чёрного камня его настигла душманская пуля. Он упал, широко раскинув руки, как бы в последний раз обнимая эту чужую холодную землю. Так погиб её сын! За что? Захваченные и пленённые через некоторое время душманы на допросе признались, что «шурави» сражались достойно и погибли геройски. Горе матери не знает границ, и оно не уходит со временем. Порой ей так и кажется, что неожиданно хлопнет дверь и его голос скажет: «Я пришел, мама…» Собираясь на мероприятия по случаю открытия в Ставрополе улицы Павла Буравцева, она переживала, как всё пройдет. И в какой-то миг мелькнуло то долгожданное «вот и дожила я до этого».

Теперь она часто будет приезжать с родными и близкими на улицу её сына-героя, пограничника, орденоносца. Доброго Вам здоровья и долгих лет жизни, Нина Павловна! А нам всем не стоит успокаиваться. В Ставрополе есть медицинский колледж. То самое училище, которое закончил Павел. Было бы неплохо, если бы учебное заведение стало носить имя героя. И над этим нужно работать!