Более известный как Шико.

Приблизительно в 1540 году в Гаскони родился Жан-Антуа́н д’Англере́ (или Антуан Англере по сведениями французского историка 19 века Леона Марле), известный нам под прозвищем Шико, что означает «пенёк, обломок зуба». Он окончил Реймсский колледж в Париже и поступил на службу к маршалу Франции Онору II Савойскому маркизу де Виллару, дочь которого Генриетта в 1576 году стала женой Шарля де Гиза герцога Майеннского.
(Шико на иллюстрациях к произведениям Александра Дюма)

Википедия утверждает, что Шико служил королям Франциску II и Карлу IX, однако Франциск умер в 1560 году. Скорее всего, к королевской службе смело приписали службу де Виллару, рассудив, что маршал Франции служит королю, а значит, все его люди тоже служат королю. Но это очень большая натяжка, вряд ли Франциск II в глаза видел одного из солдат одного из своих маршалов.
29 сентября 1567 года началась Вторая религиозная война, и в ноябре маршал, позднее адмирал, де Виллар послал Шико к господину де Кастельно-Мовисьеру, чтобы он служил проводником при подкреплениях, пришедших из Фландрии (вероятно, это были испанские войска). Шико занимал тогда должность ездового конюшен — «chevaucheur d'écurie».

Точно неизвестно, когда именно Шико был принят непосредственно на королевскую службу. Согласно Леону Марле в документах за 1570 он значился заведующим королевским гардеробом — «porte-manteau du roi». Есть мнение, что в 1569 году Шико получил прозвище «porte-manteau» герцога Анжуйского (будущего короля Генриха III), потому что служил чем-то вроде живого хранилища для таких известий и писем, которые было опасно доверять бумаге. Но это очень сомнительно: Генрих родился 19 сентября 1551 года, вряд ли он к 1569 году вел какую-то собственную политическую игру. Скорее всего, название должности было переосмыслено позже в соответствие с той ролью, которую постепенно стал выполнять Шико.
( - Расскажите нам про него, – предложил Шико, запуская законченный им галиот в хрустальную вазу с водой, стоявшую на столе...)

Брантом пишет, хоть и не очень уверенно, что во время резни в ночь на св. Варфоломея, вместе со своим братом, капитаном Раймоном (Raymond), Антуан д'Англере принимал участие в убийстве графа де Ла Рошфуко. Это вполне вероятно, учитывая, что первый господин Шико маркиз де Виллар был ревностным католиком и выступал против гугенотов на протяжении всех Религиозных войн. Известно, что Шико принял участие в походе на Ла Рошель 1573-1574 годов, которым руководил Генрих Анжуйский и проявил большую храбрость. В 1574 он был назначен лейтенантом в замке Его Величества Лош (Loches).
(И Шико снова принялся чертить своей тростью на песке ...)

Достоверно неизвестно, сопровождал ли Шико в Польшу Генриха, избранного королем, но польский автор его упоминает. В книге Станислава Гжыбовского «Генрих Валуа» (Stanisław Grzybowski, «Henryk Walezy») сказано: «На самом деле звали его Jean-Antoine d'Anglerais. Был он солдатом, а потом служил при дворе. За словом не лез в карман, отличался редкой наблюдательностью и большой смелостью. Валуа не любил непрошеных критиков и советчиков, следуя в этом примеру Макиавелли, принимал советы и критику только тогда, когда сам об этом просил. Шико, однако, позволялось всё. Прежний служитель двора был возведен в шуты, а в 1584 году в дворянство. Король с ним почти не расставался, Шико был верен ему в самые трудные минуты, как верен был и следующему королю, когда острый язык ему снова пришлось сменить на шпагу. Погиб солдатской смертью в 1591 году.»

В 1575 году Шико женился на Рене Баррэ, у них было пять сыновей, утверждает Википедия, в других источниках количество и пол детей не уточняются. Согласно Марле: "Он был женат на Рене Баре (Renee Baret) из старой дворянской фамилии Турени, и у него было несколько детей.
(Сначала Горанфло думал только о том, как бы не слететь на землю, и поэтому оставлял без внимания эти свидетельства нетерпения, показывавшие, что Шико кого-то разыскивает...)

Шико имел вольность говорить с королём, как хотел, и тот на него никогда не гневался.
Когда герцог Пармский прибыл во Францию, Шико сказал королю: "Друг мой, вижу всё, что бы ты ни делал, ни к чему не приведёт, если не станешь или не притворишься католиком". В другой раз: "Верь мне, пошли равно ко всем чертям, если то будет надобно, и папистов, и гугенотов, только бы тебе спокойно владеть королевством Французским. Ведь ваши братья, сказывают, притворяются, будто чему-то верят."
Не смешно, но, возможно, на французском присутствует некая игра слов, утраченная при переводе. Скорее всего, окружающих шокировала непочтительность, которая и вызывала нервный смех. Похоже, реальность Гражданских войн, раздиравших Францию, изрядно охладила религиозный пыл Шико.
(– Сударь, – сказал Шико, – теперь, когда вы сделали ваш выбор и собираетесь выехать… – Немедленно. – Я имею честь приветствовать вас...)

В книге Пьера Шевалье “Генрих III” приведены слова Обинье о том, что капитан Шико, фигурировавший в королевских счетах за 1585 год в качестве шута Его Величества, изображал сумасшедшего "когда хотел". Одно из его высказываний, переданное нам Р. де Люсенжем в декабре 1585 года, хорошо показывает, какую он имел власть над умом своего господина: "Ты самый несчастный человек в мире, я тоже. Ты - потому, что все твои подданные смеются над тобой, и, родившись великим королём, ты будешь самым незначительным королём Франции, так как, пока ты изображаешь из себя набожного монаха, скажут, что есть свой король в Шампани, в Лангедоке, в Гаскони, и наденут тебе на голову монашескую рясу. Я же буду несчастным, потому что мне дадут пинком под зад." Действительно, Гиз был хозяином Шампани, Данвиль - Лангедока, Беарнец - Гаскони. Генрих III сумел оценить такие удивительные, но справедливые слова. Шико сделал карьеру благодаря своему уму, и в марте 1584 король пожаловал ему дворянство, несмотря на оппозицию господина де Николэ.
(Шико, со своей стороны, устремился к дырке в стене. Пьер де Гонди сидел у изголовья постели больного, и они разговаривали, но так тихо, что Шико не смог разобрать ни слова...)

Что смущает, так это кочующая из статьи в статью информация о полученном в 1584 году дворянстве. Все-таки Шико еще в 1574 году получил чин лейтенанта, в 1575 году женился на представительнице старой дворянской фамилии. Как-то подозрительно, что он при этом не был дворянином. Быть может, речь шла о каком-то земельном владении, подкреплявшем дворянский статус?
(Убийство Генриха III)

(Генрих IV)

После убийства Генриха III Шико сразу же признал Генриха IV новым королём и был при его дворе в большом почёте. Участвовал в сражениях при Иври и Арке. В 1592 году Шико погиб при осаде Руана. Сведения о смерти знаменитого шута разнится.
(Шико открыл оба глаза, но тут же закрыл их; он уловил на лице короля одну из тех неприметных улыбок, которые мог увидеть только он, знавший Генриха лучше всех остальных; этой улыбки ему было достаточно...)

По одной из версий, во время осады Руана Генрихом IV Шико захватил в плен сторонника Лиги графа Анри де Шалиньи - сводного брата королевы Луизы де Водемон, вдовы Генриха III. При этом он не стал отнимать у пленника шпагу. Согласно Марле, когда Шико ввёл пленного графа в палатку короля, он сказал «Смотри, Генрих, что я тебе дарю». Де Шалиньи счёл себя оскорблённым и ударил Шико эфесом шпаги по голове. От полученного удара Шико умер: по одной версии сразу, по другой - через несколько дней.
(– Вот и удар, – сказал Шико. Давид не ответил; он рухнул к ногам Шико, захлебываясь кровью...)

Вот она профессиональная деформация! Кто его за язык тянул? Умный был, опытный, проницательный, понимал же, что плененный им человек на взводе и при оружии - ляпнул ради красного словца и получил в лоб.
Другие источники сообщают несколько иную версию смерти Шико при осаде Руана в 1591-1592 годах. Армия Генриха IV сражалась против войск Католической лиги под командованием Андре де Бранкаса, синьора де Виллар (нет, не того самого, у которого Шико начинал свою службу, тот умер еще в 1580 году). В четвертом томе книги «История соединенных Нидерландов» Дж. Л. Мотли сказано: "Генрих преследовал их (т.е. лигистов) по пятам во главе своей кавалерии, и нередко случались оживленные стычки. С военной точки зрения они не имели значения, но одна из них имела характер одновременно комический и патетический.
(Пока монах разыскивал шляпу, Шико высыпал на ладонь содержимое кошелька и зажал монеты в кулаке, а пустой кошелек, плоский, как бумажный лист, засунул в карман штанов. – И в шляпе ничего нет, – сказал монах, – это меня удивляет. Мой друг Шико дурак чрезвычайно умный и никогда не выходит из дому без денег...)

Случилось так, что в одном из особенно горячих дел граф Шалиньи схватился один на один с весьма ловким фехтовальщиком, которому удалось, нанеся и получив немало сильных ударов, обезоружить графа и взять его в плен. (Уж так повернулось военное счастье, несколькими днями ранее такова могла бы быть судьба самого Генриха.) Но плен стал нестерпимым для Шалиньи, когда он обнаружил, что рыцарь, которому он сдался, был не кто иной, как королевский шут!
Что он, один из вожаков Святой Лиги, потомок длинной череды предков блистательного Лотарингского дома, брат великого герцога Меркёра, стал пленником гугенотского шута, было самой колючей из всех шуток, сыгранных с тех пор, как шуты вошли в моду.
(– Прошу прощения, – обратился он к королеве и, утерев усы, швырнул салфетку на кресло, – но это дела государственные, женщин они не касаются. – Да, – сказал Шико басом, – это дела государственные...)

Знаменитый Шико, который одинаково любил сражения и дерзкие шутки и был таким же лихим наездником, как и его господин, показал в этом бою, что колпак с бубенцами может венчать не меньше великодушия, чем короны знати. Опасно раненый в схватке, завершившейся его победой, он, тем не менее, великодушно подарил графу свободу без выкупа. Гордый лотарингец вернулся к своим лигистам, а бедный шут умер от своих ран." В книге «История придворных шутов» Джона Дорана: "Кроме того, там говорится, что раненый Шико делил кров с раненым гугенотом. Гугенот, чувствуя приближение конца, призвал священника. Священник явился, но отказался отпустить грехи еретику. Это возмутило Шико, который был католиком, но не фанатиком, и он принялся ругать священника, но был слишком слаб и вернулся в постель, чтобы уже не подняться."