Течение едва ощущалось — после вчерашних ливневых осадков река успела вернуться в свои берега и плот, казалось, застыл, развернувшись поперёк русла. Над водой носились огромные разноцветные стрекозы, издавая странные металлические звуки, с лёгким шелестом временами пролетали большие, ярко окрашенные мотыльки, а из береговых зарослей постоянно слышалось громкое стрекотание.

Выполнив малую утреннюю программу на крыше нашего плавучего дома, я принял душ (купаться уже не решился — из воды время от времени выскакивала мелкая и средних размеров рыба, за которой тут же высовывалась мерзкая морда очередного ящера), оделся и, выйдя на корму, где дежурил Володя, опустил в воду лодочный мотор. Завести его удалось не сразу — с десятой попытки — должно быть, двигатель немного отсырел, после прошедшего ливня.

Показав нашему юнге, как следует управляться с мотором и какие держать обороты, я вынул штекер из штепсельного разъёма на передней части поддона и вернулся в своё помещение, решив ещё до обеда подключить к двигателю аккумуляторы швейной машинки для их зарядки. Справился я с этим довольно быстро — провода были достаточной длины, хотя и пришлось ещё дважды выходить на корму, перешагивая через Адмирала, как всегда расположившегося в проходе, чтобы выправить ход «Дредноута» — наш юнга не сразу освоил управление лодочным мотором.

До обеда ещё оставалось время, тем более что я решил готовить кашу из овсяных хлопьев и добавить в неё сухофрукты — на вечер были запланированы пироги, почему сейчас следовало употребить более лёгкое блюдо. Сняв с полки вчерашние заготовки, я пристроил швейную машинку и уселся за столик, чтобы довести до ума в предобеденные часы хотя бы одно изделие. Дело пошло сразу — сказался опыт, полученный накануне, хотя я и несколько раз прерывал своё занятие, когда с внутренней улыбкой пытался себе представить, как выглядит за этим мирным занятием широкоплечий, худощавый, очень моложавый на вид мужчина, обвешанный оружием...

Прострочив последний шов и убрав нитки, служившие для намётки, я пришил крючки на пояс изделия, всё время (когда стихал стрекот швейной машинки) прислушиваясь к ровному негромкому гулу мотора, работающего на оборотах ниже средних. Когда я собрался встать из-за столика, чтобы разжечь свой походный утюг, на мои плечи легли сразу две девичьи руки — я от неожиданности на мгновение даже замер (лёгкие шаги Наташи заглушил двигатель), и моя помощница тут же прижалась щекой к моей буйной шевелюре.

— Я успела сильно соскучиться… — шепнула она.

Помедлив с минуту, я взял девичьи ладони в свои руки и, поднося их по очереди к губам, поцеловал по десятку раз каждую ручку — от нежных запястий до хорошеньких ухоженных ноготков... Кажется, что последний раз я делал подобное лет двадцать назад...

— Вы удивлены ещё одному моему неожиданному поступку? — негромко спросил я, продолжая держать её за руки.

— Удивлена… — тихо отозвалась Наташа, потом выпрямилась и, как я понял по её тону, с улыбкой добавила. — Мне кажется, что вы могли бы это сделать и гораздо раньше...

В эту минуту мне вдруг подумалось, что я, должно быть, старше её покойного отца, и эта мысль немедленно сказалась на моём настроении, и отнюдь не в лучшую сторону, конечно.

— Разумнее всего было бы это вовсе не делать, — вздохнул я, выпуская руки девушки. — Присядьте-ка, Наташа! Нам пора очень серьёзно поговорить!

Моя помощница послушно устроилась на лежанке слева от меня (я всё также сидел за столиком на скамейке), и во взгляде её появилось беспокойство. С минуту я, чуть повернувшись влево, внимательно смотрел на неё, пока эта хорошенькая девчонка не опустила свои удивительной чистоты глаза, а потом поднялся и разжёг карманной бензиновой зажигалкой горелку утюга, не спеша до времени начинать тот разговор...

— Николай Александрович! — неожиданно излишне звонко заговорила Наташа, опередив меня. — Если я попрошу вас отложить этот серьёзный разговор — вы исполните эту мою маленькую просьбу?

— Конечно, — ровно отозвался я, машинально проглаживая швы очередного изделия, подумав, что я и сам совершенно не горю желанием о том говорить. — Но рано или поздно его всё равно не избежать...

В этот момент я задержал взгляд на собственных руках, ловко расправляющих складки материи и орудующих утюгом — увидел их словно сторонними глазами — тонкие мускулистые руки молодого человека с гладкой белой кожей и невольно задался вопросом: «Да сколько же мне на самом деле лет, чёрт возьми?» Как бы там ни было, я выглядел заметно моложе даже нашего доктора, которого был старше на десяток лет...

— Просто, Наташа, вам следует ясно понимать, что к тому времени, как вы родились, я уже был взрослым человеком, успевшим пройти сквозь огонь и воду, а моя моложавая внешность — лишь результат действия особой системы психофизических тренировок, — ровно проговорил я, заканчивая возню с ещё одной обновкой для своей молоденькой помощницы. — Будете мерить?

— Да, конечно! — вставая с кушетки, чуть рассеянно сказала девушка и, взяв из моих рук новую зелёную юбку, направилась было к выходу, но в дверном проёме она тотчас задержалась и оглянулась на меня. — Знаете, что Николай Александрович... Вы, наверное, много раз слышали от девчонок что-нибудь подобное... Я влюбилась в вас с первого взгляда... Даже не думала, что способна на такое! А теперь я вас мало сказать, что люблю — я вас просто обожаю! Поэтому разговоры о вашем возрасте для меня просто лишены всякого смысла...

Едва произнеся последнее слово, Наташа быстро вышла из моей «каюты» оставив меня одного. Постояв в задумчивости минуту-другую, я вновь сел за столик и взял с полки заготовку последнего швейного изделия. Рассеянно прострочив пару швов, я заметил, что скорость работы электропривода заметно упала — машинка вновь перешла на питание от аккумуляторов, а гул лодочного мотора отчего-то стих и на корме послышались голоса.

Мне пришлось прервать своё занятие и выйти на кормовую платформу. Здесь находился Володя и пришедший его сменить Сергей — оба они по очереди дергали пусковой шнур, безуспешно пытаясь вновь запустить двигатель. Я проследил взглядом за топливным шлангом, тянувшимся от штуцера на поддоне мотора к пластиковой канистре, которая не имела специальной крышки для использования в качестве бензобака (шланг был просто пропущен через проделанное в крышке отверстие и сидел в нём очень неплотно, оставляя достаточно места для доступа воздуха в процессе расходования топлива — дополнительного воздухозаборного отверстия здесь, конечно, не было. Кто-то (скорее всего, наш юнга, но я не стал этого выяснять) неудачно переставил канистру, сильно вытянув при том из неё шланг, который теперь даже не касался поверхности бензина...

Вернув шланг на место, я подкачал «грушей» топливо и дёрнул за шнур — горячий двигатель завёлся с первой попытки и плот вновь начал своё неторопливое движение. Высказываться по поводу очередного ротозейства я не стал, а лишь сделал знак Володе, чтобы он следовал за мной - пора было заняться приготовлением обеда...

...К запланированной каше из овсяных хлопьев с сухофруктами, пришлось нажарить оладьей из пресного теста — хлеб в наших условиях печь было довольно затруднительно, ну а те, кому такой обед мог показаться слишком лёгким, могли добавить к нему свежекопченую рыбу, а также жареное и вареное мясо антилопы. Когда мы накрывали на стол, появилась Наташа в новенькой зелёной юбке и рубашке салатного цвета. Смотрелось на ней всё опять очень хорошо, и мой заместитель не преминул заметить это обстоятельство.

— Умеете вы одевать девушек, Николай Александрович! — проговорил он, присаживаясь к столу, и дипломатично добавил. — Правда, и Наталье Андреевне всё что угодно пойдёт... Наверное, и брючки для своей помощницы осилите?

— Справлюсь, конечно, — деланно-тяжело вздохнул я. — Вот только последнее время я всё чаще задаюсь себе вопросом: кто у нас на кого работает?

— Так вы гоняйте нас побольше, Николай Александрович! — заговорил вдруг наш юнга, который обычно помалкивал во время таких вот полушутливых бесед. — Если что надо, мы же просто в лепёшку расшибёмся!

— Для тебя, Володя, у меня уже есть персональное задание! — дружески-насмешливо улыбнулся я. — После мытья посуды займёшься моторкой — нашим здоровякам там всё равно толком не повернуться! Наведёшь порядок: протрёшь стены в рубке, сиденья, стекла, приборную доску и вычерпаешь воду — вчера, я думаю, во время дождя её набралось порядочно. После смажешь моторным маслом штуртрос, блоки и колонку рулевого управления, а также сектор газа-реверса (рычажная система управления оборотами двигателя и редуктором: передний ход-нейтраль-задний ход. Прим. авт.) вместе с тросами управления и особенно там, где они проходят в стальных оболочках (для тросов управления газом-реверсом используются оболочки пружинного типа, так называемая "оболочка боуден", через которые легко просачивается машинное масло. Прим. авт.).

— Напросился парень! — сокрушённо покачал головой доктор, кладя себе на тарелку хороший кусочек филейной части антилопы, сваренной накануне — собрался хорошенько «размяться перед кашей».

— Кстати, Олег Сергеевич! — глянул я и на него. — Ты бы хоть иногда отрывался от своей рыбалки и медосмотры проводил нашего коллектива!

— Да что вы, Николай Александрович! — в тон мне сразу ответил Козырев, принимая шутку. — Какие уж тут медосмотры, когда каждый ест за троих!

— А мне будет персональное задание? — тихонько поинтересовалась Наташа, положив в свою тарелку аппетитный румяный кусочек мяса (кашей ограничился лишь я один).

— Конечно! — немедленно отозвался я. — Подайте-ка мне чайник!

Выпив кружку чая со сгущённым молоком (вприкуску, конечно — чай и кофе я всегда пью без добавок), я отправился к себе заканчивать последнее швейное изделия (на сегодняшний день, разумеется — ясно было, что девчонка непременно попросит заниматься её гардеробом и в дальнейшем — после такого удачного начала).

Минут через пятнадцать ко мне заглянул Сергей и торопливо произнёс (мои подчинённые, здоровенные мужики, почему-то всегда смущались в моём присутствии):

— Володя просил передать, Николай Александрович... В лодке, говорит, нашёл...

Он положил передо мной кожаную полевую сумку образца середины двадцатого века. Кивнув ему (он сразу вернулся на место своего дежурства — на корму), я помедлил немного, разглядывая предмет, в свое время бывший непременным спутником каждого геодезиста и геолога, а потом расстегнул пружинную застёжку, открыл сумку и заглянул вовнутрь. Здесь сейчас лежали в непромокаемой упаковке личные документы участников экспедиции золотоискателей: шесть паспортов, шесть удостоверений на право управления маломерным судном, три судовых билета, целая пачка каких-то расписок, крупномасштабная карта моря Бофора и несколько пожелтевших писем, а на сложенном в несколько раз ветхом бумажном листке которых я увидел вручную грубо скопированную карту профессора Ольховского... Возможно, здесь также раньше находился и путевой дневник экспедиции, обнаруженный мною на сиденье в рубке моторки.

Просмотрев паспорта я, как и следовало ожидать, не обнаружил знакомых имен, но, как бы то ни было,  следовало обязательно передать эти документы и сообщить об участи их обладателей родственникам погибших. Правда, в этом случае известную сложность представляло собой указание места смерти этих людей...

Продолжение следует...