Метров через триста-четыреста, прямо посреди широкого русла, мне удалось разглядеть во мраке небольшой островок, заросший тростником, хвощами и, кажется, папоротниками. Взяв правее, я почти сразу обнаружил по правую руку подобный же островок, а потом, прямо по курсу, раздался сильный всплеск, перекрывший гул мотора, работающего на оборотах немного ниже средних, и сразу последовал сильный удар в днище.

На носу мгновенно вскочил Адмирал, а Наташа, сидевшая теперь совсем близко, встревоженно глянула на меня. В нескольких метрах за кормой сильно забурлила вода, и какое-то огромное животное стало быстро нагонять лодку. Я прибавил обороты, но наш преследователь тоже поплыл быстрее, и мне пришлось дать почти полный газ (ограничитель в карбюраторе все равно не давал возможность развивать максимальные обороты). Лодка было рванулась вперёд, но мотор внезапно сбросил обороты и едва не заглох, а по характеру его звука и почти полной потере упора, я понял, что на винт намотались водоросли. Тогда, переведя ручку газа на средние обороты, я быстро нажал на рычаг запорного устройства и рывком откинул мотор так, что редуктор целиком показался из воды...

Двигатель взвыл, а намотавшиеся на гребной винт водоросли сразу полетели во все стороны, и я через несколько секунд вернул мотор в рабочее положение. Наше судёнышко немедленно стало набирать ход, но что-то успело с силой ткнуться в правый кормовой баллон. Глянув за корму (внешне всё было в порядке), я опять хорошо прибавил обороты — движение на малых скоростях, похоже, здесь было довольно опасным делом.

Почти интуитивно выбирая путь на скорости около двадцати километров в час, лавируя между островками и мелями, где прямо из воды торчали хвощи и тростник, я через десяток минут вывел лодку в более глубокое и просторное место этого озера-реки. Здесь можно было рискнуть двигаться ещё быстрее, и я начал прибавлять газ, все также внимательно следя за обстановкой.

Спустя четверть часа этот более-менее открытый участок реки закончился, и мне вновь пришлось осторожно маневрировать среди островков и осерёдков (Осерёдок — наносное отложение в русле реки, не имеющее растительности и не примыкающее к берегу, которое во время высокого уровня воды затапливается, образуя мель, а в межень осыхает, превращаясь в невысокий остров. Прим. авт.), заметно снизив скорость.

Несколько раз на гребной винт опять наматывались водоросли, и я был вынужден прибегнуть все к тому же методу — откидывать мотор на средних оборотах. Дальше болотистые и сравнительно открытые участки реки стали с удивительным постоянством чередоваться друг с другом, и я часа через полтора вовсе потерял им счёт.

За это время с островов при нашем приближении в воду трижды бросались какие-то крупные животные, во всех случаях ухитрившись хорошими толчками подбросить лодку и откинуть мотор на упор — благо штифт гребного винта ни разу при этом не пострадал, и я почти сразу, вернув двигатель в рабочее положение, ставил судёнышко на прежний курс, пока за кормой плюхался и фыркал едва различимый во мраке очередной монстр. Раза четыре или пять над нами проносились с неприятными резкими криками местные летучие создания размером с хорошего гуся, а однажды пролетел настоящий гигант с размахом крыльев (как мне удалось разобрать), превышающим длину нашей лодки, и я даже ощутил ветерок, поднятый огромными крыльями.

Разумеется, теперь ни Адмирал, почти всё время сидевший и напряженно оглядывавшийся по сторонам, ни Наташа, также выглядевшая очень встревоженной, уже не дремали — в такой обстановке им стало уж точно не до сна, да ещё я время от времени закладывал такие крутые виражи, объезжая какую-нибудь корягу или просто подозрительное место, что мой верный пёс, будучи не в силах удержаться на гладком пайоле, просто валился с боку на бок.

Спустя некоторое время я начал чувствовать сильную усталость, внимание стало рассеиваться, от не слишком-то удобной позы, вполоборота, заныло всё тело и особенно левая рука, которой я, по давней привычке с юности, держал румпель мотора. Но остановиться на отдых было негде — всюду лишь вода, топкие берега и сплошные заросли хвощей на них.

Мы плыли дальше, и я постоянно старался сосредоточиться на нашем водном пути — от меня теперь зависело слишком многое. Сбросив обороты ниже средних, я на мгновение выпустил румпель и поднёс левую руку к глазам, стараясь разглядеть циферблат часов. Это мне удалось, и я обнаружил, что время приближается к пяти часам пополудни, а озеру-реке всё также не видно конца.

Впрочем, постепенно, на протяжении, примерно, пятнадцати-двадцати километров, характер берегов начал меняться: они стали заметно выше, и местами за чащей тростника можно было различить высокие силуэты растений, напоминавших деревья.

Убрав газ до минимума в очередной раз, я осторожно повёл лодку в нескольких метрах от берега и скоро обнаружил довольно просторную лужайку, поросшую низкой густой травой. Здесь я и решился на долгожданную остановку — тихо подвёл наше судёнышко ко всё ещё топкой влажной полоске земли, выключил мотор, быстро поднялся, прихватил помповое ружьё и, пройдя на нос мимо Адмирала (который немедленно последовал за мной), шагнул через борт на незнакомый берег.

Внимательно оглядевшись по сторонам (мой пёс также напряжённо прошёлся по берегу, прислушиваясь и принюхиваясь), я вытянул лодку наполовину из воды и подал руку Наташе, которая тоже сильно засиделась за эти несколько часов.

Кругом было тихо и спокойно, поэтому я решился отойти от лодки (приказав Адмиралу оставаться рядом с моей спутницей) и подняться на небольшую возвышенность, где обнаружилось, что мы находимся на верхней части (относительно течения реки) очередного острова. Мне бы следовало хоть немного отдохнуть и выпить пару чашек кофе (меня уже мутило при мысли о нём — последний раз я пил кофе в таком количестве года три назад, при сходной ситуации), но уже через несколько минут в темноте неприятно запели крылышки очень крупных комаров и о длительной остановке пришлось тотчас забыть.

— Меня кто-то укусил! — держась за шею, пожаловалась Наташа, когда я вернулся к лодке.

Я жестом пригласил девушку занять своё место на корме (Адмирал сразу запрыгнул в носовую часть), столкнул судёнышко в воду, заскочил сам и, взявшись за вёсла, отгрёб от берега метров на тридцать-сорок, где можно было не опасаться скорого нашествия летучих насекомых, по крайней мере, в ближайшие несколько минут.

— Давайте осмотрим ваш укус! — сказал я, доставая из сумки походную аптечку и пересаживаясь на корму.

Моя спутница откинула с шеи свои пышные волосы и чуть сдвинула воротничок блузки. На гладкой нежной коже мне удалось разглядеть, в окружающем нас багровом мраке, небольшую припухлость — местные комары были вдвое крупнее тех, что встречались на территории России.

Распечатав упаковку стерильной ваты, я выбрал пузырёк с борным спиртом и, сделав небольшой тампон, немного полил на него этой жидкости.

— Если почувствуете усиливающуюся боль или головокружение — сразу говорите! — предупредил я девушку, прикладывая ватку к её шее.

— Вы так и не отдохнули, Николай Александрович! — заметила моя спутница, придерживая ватный тампон и устраиваясь поудобней.

Горячий мотор завелся с первого рывка, я дал передний ход и, взявшись левой рукой за румпель, опять потянулся к своей сумке. Наташа, не задавая лишних вопросов, приподнялась и подтолкнула её ко мне. Расстегнув молнию одного из боковых карманов, я вынул на этот раз портативную морскую рацию во влагозащищенном корпусе...

Включив прибор, я послал вызов и чуть прибавил обороты — в этом месте уже начало обнаруживаться слабое пока встречное течение. Ответа не последовало — радиус действия рации не превышал двенадцати-пятнадцати километров, а мы почти наверняка находились гораздо дальше. Правда, в исключительных условиях связь возможна и на больших расстояниях, поэтому я подождал ещё немного, не торопясь пока увеличивать ход.

— Слушаю! — вдруг раздался едва различимый на фоне лёгкого журчания воды и сопения мотора чуть хрипловатый голос моего заместителя. — Говорите!

— Здравствуй, Иван Ильич! — отозвался я и, глянув на Наташу, улыбнулся ей в окружающей нас темноте. — Рад тебя слышать! Потерял?

— И не говорите, Николай Александрович! — с заметным волнением заговорил Огнев. — Просто места себе не нахожу... Как там у вас — всё в порядке? Наталья Андреевна как?

— Всё нормально, Иван Ильич! И красавица наша цела-невредима! — ответил я, поглядывая на девчонку. — А у тебя там как дела?

— Порядок, Николай Александрович! С места так и не успели тронуться! — доложил мой заместитель. — Все живы-здоровы, слава Богу! Дежурим по двое... Вы-то далеко ещё? Сейчас же фонарь на крышу поставлю!

— Километров сорок, я думаю, — проговорил я, вглядываясь в какое-то слабое движение на воде прямо по курсу лодки и чуть поворачивая румпель. — Жди через пару часов.

Закончив разговор, я немного прибавил обороты и укрепил рацию на своём широком кожаном поясе слева от патронташа (справа висел нож). Потом сунул лежащую рядом на сиденье аптечку в сумку, застегнул молнию и толкнул последнюю под среднее сиденье — всё должно находиться на своих местах, особенно в экстремальных ситуациях...

— Почему Иван Ильич всё время зовет меня по имени-отчеству? — чуть изменившимся голосом (ответ, похоже, знала и сама) поинтересовалась Наташа. — Он ведь в два с лишним раза старше...

— Держит приличествующую дистанцию с возможной будущей хозяйкой… — с ироничной улыбкой ответил я, собираясь закончить фразу лёгкой шуткой, но это мне не так и не удалось...

Секундой позже прямо через низкий правый борт на нас бросилось какое-то крупное животное. Не рассчитав сил, оно на мгновение задержалось, навалившись массивным корпусом на баллон лодки, которая сразу опасно накренилась на этот борт, а потом двинулось дальше... Я успел разглядеть огромную бугристую голову с короткой широкой мордой и пасть с рядами острых зубов...

Продолжение следует...