Первое поле (продолжение)

* * *
Из аэропорта мы, уже большой компанией, сразу же отправились к месту нашей новой дислокации. Нам предстояло работать в горах выше знаменитого озера Рица. Помнится, были даже популярные шоколадные конфеты с таким названием. Мы вновь выехали к берегу моря и по магистральному шоссе, проходящему рядом с железной дорогой, быстро миновали мост через пограничную с Грузией реку Псоу. По сторонам шоссе на табличках сразу же замелькали многочисленные надписи на кучерявом грузинском языке. Приморские курортные поселки со знакомыми грузинскими названиями переходили один в другой. Как-то незаметно и быстро мы миновали и знаменитую Гагру, которая оказалась совсем небольшим, уютным и очень красивым городком. Позже, однако, я познакомлюсь с ней поближе, даже травму сумею здесь получить, след от которой остался у меня на всю оставшуюся жизнь. Но это будет лишь 10 лет спустя. А пока мы проскочили Гагру, не задерживаясь, и выехали на обширную плоскую равнину. Берег моря отдалился от нас далеко на запад, где-то там располагалась тоже очень популярная Пицунда, со своей знаменитой рощей реликтовой пицундской сосны. Отдалились, казалось, и горы, мы были в широкой, приустьевой части долины крупнейшей реки Абхазии – Бзыбь. И поехали в сторону гор, вверх по течению реки, среди садов и чайных плантаций. И очень быстро оказались в настоящих горах, которые я тоже впервые увидел так близко, в натуральную величину. Справа от не широкого шоссе вертикально вверх уходили скалы, а слева внизу шумела бурливая горная река.
Вдруг, перед нами, за очередным крутым поворотом открылась небольшая пло-щадка, расширение дороги, на которой стояло несколько открытых экскурсионных авто-бусов. Пестрая толпа туристов сгрудилась у великолепного водопада, который извергался прямо из скалы невысоко над дорогой, из небольшого продолговатого отверстия-пещеры. Остановились и мы. По сторонам бурного потока основного водопада вертикальная скальная стена была в махровой шевелящейся водяной зелени, среди которой обильно стекали струи воды. Прямо из скалы!
После относительно недолгого, по крайней мере, мне так показалось, виляния по горной дороге, где за каждым поворотом, казалось, ожидает новый сюрприз в виде новых неотразимых горных пейзажей, нам открылась на самом деле совершенно чудесная картина. Большое лазурно-голубое горное озеро с крутыми лесистыми берегами занимало всю резко, расширившуюся в виде глубокой котловины, долину и гладь его скрывалась за верхним зеленым мысом-излучиной. Это было знаменитое озеро Рица, жемчужина Абха-зии, Мекка для советских туристов. Здесь заканчивался и основной экскурсионный марш-рут для отдыхающих в береговых абхазских санаториях. На асфальтовой площадке стояло несколько открытых экскурсионных автобусов, которые мы часто встречали по дороге, на открытой деревянной веранде ресторана прямо над водой сидели веселые нарядные люди, по озеру плавали моторные и весельные лодки с отдыхающими. На веранде этого ресто-ранчика и я посидел, но значительно позже, когда был уже в первом своем официальном чукотском отпуске. Тогда и форель кавказскую, профессионально приготовленную на уг-лях, попробовал. Впрочем, к тому времени, пробовать мне ее приходилось неоднократно, но, в полевых условиях, это была всего лишь еда, а совсем не лакомство. А разница здесь большая. Мне много раз приходилось питаться деликатесами, которые потом, в обиходной или праздничной обстановке мне буквально «не лезли в горло». Так случилось, например, с бананами, которыми я вынужден был питаться в течение нескольких месяцев в Лаосе. Так же было, какое то время, и с кетовой икрой, которая, буквально, засыхала в большой стеклянной банке, и ее приходилось выбрасывать.
О еде я здесь вспомнил не зря. Мы ведь с утра ничего не ели, а обеденное время уже прошло, день склонялся к вечеру. Лева с Надей начали требовать остановки и обеда в ресторане. Но начальник наш был суров и непреклонен. Во-первых, как я позже выяснил, он был чрезвычайно скуп. А, во-вторых, ему до вечера нужно было доставить нас на место работ и устроить лагерь, чтобы сразу же возвратиться в Сочи, - оказывается, машину он арендовал всего на один день. Такой у нас был чудесный и заботливый начальник. И мы поехали дальше, оставив позади очаровательный ресторанчик, и сытую праздную публику. Мы ведь были на работе.
Дорога шла по правому восточному берегу озера, постепенно поднимаясь над ним по крутому лесистому склону. Это было уже не то асфальтированное красивое шоссе, по которому ездили туристы, а обыкновенная щебенчатая достаточно узкая горная дорога. Перед нами все шире открывалась перспектива озера и его горного обрамления. Вода в озере, отражая берега, становилась все более глубокой изумрудно-зеленой. На противопо-ложном, западном берегу открывалась долина впадающей в озеро горной реки. Озеро вторгалось в нее небольшим конусовидным заливом. На окружающих горах было видно, что лес в верхней части склонов заканчивается и сменяется гладкой ярко-зеленой расти-тельностью альпийских лугов, над которыми возвышаются темные скалистые вершины гор, с редкими белыми пятнами снежников. Постепенно густой лес обступил нас со всех сторон, озеро скрылось, а внизу вновь глухо зашумела река. Это была Авадхара, в верхо-вьях которой нам и предстояло работать. Дорога становилась все более узкой и неровной, однако скалы от нее отступили, становилось положе. И, наконец, мы выехали из леса на обширный луг. Это было пологое днище долины, окруженное невысокими травянистыми склонами с отдельными скальными выходами на вершинах. Однако впереди, в верховьях долины, совсем близко ослепительно сияли под ярким предвечерним солнцем снежные скалистые неровные пики. В воздухе сразу заметно похолодало. Река была невелика, но бурно катила свои воды по крупным валунам, закручиваясь в небольших, но, наверное, глубоких заводях с плоскими зелеными берегами.
Мы остановились посреди симпатичной ровной лужайки почти на опушке леса и быстро разгрузили машину, после чего Гиряев, пожелав нам успеха, сразу же уехал. Уже вечерело, ему нужно было успеть в тот же день вернуться в Сочи. Как выяснилось, он, оказывается, не сделал главного – не обеспечил нас работой. Мы находились на террито-рии Кавказского, или, как мы его называли, Краснополянского природного заповедника, на территории которого любая производственная деятельность была строго запрещена. Необходимо было получить официальное разрешение от дирекции в Красной Поляне. Но начальник наш так и не удосужился этого сделать, зачем и спешил обратно в Сочи. Нам же предстояли, по крайней мере, несколько дней абсолютного безделья. К чему, впрочем, все отнеслись с привычным ироническим равнодушием и даже радостью, поскольку от-дых в «поле» у геологов перепадает нечасто, большей частью, лишь в самую скверную погоду. Саркастически прохаживался в адрес уехавшего начальника лишь Лева, на что Надя, успокаивая его, лишь сетовала,
- Ну, что ты переживаешь? Пусть у Льва Николаевича голова болит, раз он ему партию доверил. Жаль только, что ты его сразу про документы не допытал, можно было в Адлере и остаться. Хотя бы на пляже повалялись недельку. А то уж роба к коже приросла. В Москву вернемся, и не поверят, что на юге были.
- Так в горах ведь самый загар. Полезай вон на снежник и загорай в свое удо-вольствие. Через пару дней мулаткой станешь.
- И шерстью обрасту, как снежный человек. Нет уж! Туда ты сам полезай, если хочешь, а я уж за последние две недели налазилась.
К их добродушным супружеским пикировкам я уже привык за время нашего совместного пути. Они, практически, ни на минуту не прекращались со времени нашей встречи в Адлере. И, как бы, подчеркивали их особое отношение друг к другу. При этом, если Лева, практически, всегда говорил весело с шутливой иронией, то Надя, как правило, отвечала, серьезно, даже брови прихмуривала, лишь в красивых темно-карих глазах проскакивали веселые искорки. Так же она реагировала и на бесчисленные Левины анекдоты, которыми он сыпал беспрестанно, по любому поводу. Когда все вокруг дружно хохотали, она лишь слегка снисходительно улыбалась, как бы говоря этим: - «Ну и балаболка ты, Лева. И охота тебе постоянно из себя шута горохового строить!» Хотя с чувством юмора, как я быстро убедился, у нее был полный порядок, просто, по-видимому, анекдоты ей были уже знакомы. Впрочем, я, за все время нашего общения, ни разу не слышал от него повторения ранее рассказанного анекдота. А их были, буквально, тысячи. Я и сейчас мог бы составить целый сборник анекдотов, услышанных тогда от Быховского. Были они трех основных, популярных тогда серий: - хрущевские, еврейские, которые Лева, как настоящий еврей, рассказывал особенно смачно, и знаменитое «Армянское радио».
Между тем мы быстро натянули и поставили палатку, собрали в лесу хворост для костра, разожгли огонь. Надя занялась обустройством внутреннего палаточного уюта, а Таня начала готовить на костре ужин. Нам, с младшими ребятами, после сбора хвороста было доверено чистить картошку, более ответственные задания выполняли старшие, а об-щее руководство осуществлял, естественно, Лева. Он ходил вокруг и в своей обычной шутливо-ироничной манере всем давал указания, в которых, собственно, никто не нуждался. Это было, скорее, утверждение статуса начальника, и направлено, в основном, на поддержание соответствующего тонуса в коллективе, чего он, собственно, с успехом и добивался, вызывая улыбки и ответные шутки. Прерывала его иногда лишь Надя из па-латки.
- Не устал еще командовать-то, начальник?! Иди, лучше керосину в лампу налей, а то здесь совсем уже ничего не видно. И спальники разберите, а заодно подумай, где Се-регу положим. Ему ведь к нашему комфорту еще привыкать нужно.
- А что ему привыкать? – Тут же отозвался Лева, – Он, хоть и Львович, но со-всем не барчук, я сам в этом уже убедился. И перестань изображать из себя мамку, незачем ребенка портить. Он тебя сам, вполне, может уже чему-нибудь поучить.
Мне было приятно все это слышать, даже на «ребенка» не обиделся. Да и, вооб-ще, обижаться на Леву было, практически, невозможно. Хотя он в своих высказываниях был иногда весьма резок и нелицеприятен, но всегда справедлив и, главное остроумен. И это, наверное, был второй человек, после Михаила Кузьмича, который приучил меня к моей едко-иронической манере общения с окружающими. Правда, к сожалению, я оказал-ся лишь не столь умен и широко эрудирован, как Кузьмич, и не так остроумен и сообразителен, как Быховский. Поэтому, нужная адекватная реакция на событие у меня приходит иногда с запозданием, а в нужный момент я либо молчу, переваривая произошедшее в душе, либо реагирую слишком резко и прямолинейно.
В общем, устроились мы, под мудрым руководством, достаточно быстро и вско-ре уже сидели сытые и довольные вокруг костра. Быстро, как всегда на юге в горах стем-нело. И неожиданно у нашего костра появилось трое незнакомцев со свертками и ведром в руках. Это были тоже геологи. Оказывается, совсем недалеко от нас расположилась гру-зинская геологическая партия. Вернее, мы устроились, практически, рядом с ними, ибо они работали здесь уже с начала полевого сезона. Они, все-таки, были у себя дома и, соот-ветственно, проблем со всякого рода разрешениями у них, наверное, было меньше. Но в данное время у них тоже, по какой-то причине, был перерыв в работе. Впрочем, вполне возможно, он был и вызван именно нашим появлением, - они, все-таки, были грузинами, а у нас было сразу две симпатичные женщины.
В ведре у гостей было основное угощение, - местный виноградный самогон «ча-ча». А в свертках, как положено, закуска, тоже грузинская, какая-то смесь мяса с овощами в виноградных листьях. И началось чудесное пиршество. Досталось, естественно, и мне. «Чача» оказалось свирепо крепкой, но на вкус достаточно приятной, - я в этом постепенно уже начал разбираться. Впрочем, распробовать выпивку, в должной мере, мне, конечно, не позволили, - тут уж у Нади сработал материнский инстинкт. Это, естественно, сразу вызвало привычную ироническую пикировку ее с Левой, но у меня и самого не было осо-бого желания излишне потреблять это жгучее, скручивающее желудок, дурманящее зелье. Голова, однако, у меня оставалась достаточно ясной. Прежнего головокружения и дурно-ты уже не было. Я и позже, уже, будучи взрослым, перепробовав многие спиртные напит-ки, усвоил, что истинно природные по происхождению и производству зелья организму никогда не вредят. Основной яд в химии, которую используют в производстве, особенно в халтурном.
С женщинами, как они и надеялись, нашим гостям у нас повезло. Даже Надя с ними легко кокетничала, подчеркивая свою полную независимость от мужа, хотя, конеч-но, особых вольностей себе не позволяла. Ну а с Таней было совсем просто. Согласно сво-ему статусу, метко определенному Левой, она весело хохотала и любезничала со всеми подряд. Время от времени она незаметно исчезала на пару с кем-нибудь из гостей, на что, впрочем, никто совершенно не обращал внимания. Даже мне почему-то не приходило в голову уточнить причины ее отлучек, хотя они и так были яснее ясного. Мне было просто, легко и весело в этой, ставшей мне уже почти родной компании. Тогда же я впервые, на-верное, и усвоил свободу и равенство отношений, в том числе и сексуальных, в полевых условиях. В узком открытом кругу ведь практически невозможно спрятаться или что-то спрятать от других, - всё и все всегда на виду. Поэтому люди быстро привыкают не стесняться проявления и, соответственно, удовлетворения своих естественных органических потребностей. Все вместе работают, едят, спят, моются в бане, справляют свою любую нужду, ну и, конечно, если есть возможность, занимаются сексом. Конечно, это совсем не исключает интим. Более того, такая обстановка в нормальном человеке быстро воспитывает особую деликатность. Если женщине в чистом поле потребовалось справить нужду или помыться, мужчины, не сговариваясь, автоматически повернутся к ней спиной. А если, вдруг, паре случилось заняться любовью, любой случайный свидетель немедленно удалится и сделает вид, что ничего не заметил. Таков полевой закон и обсуждение интимных подробностей в нормальном геологическом коллективе не принято, - это дурной тон. И хотя, как в любой бурной молодой, да еще и подвыпившей, преимущественно мужской компании тема «девочек» всегда актуальна, за слишком вольные высказывания в адрес «своих» можно элементарно схлопотать и по физиономии. Причем, при всеобщем одобрении и поддержке.
Грузинам наша компания понравилась, и они приходили к нам на костер почти ежевечерне, с неизменным ведром и закуской. Это было настоящим отдохновением после достаточно скучного длинного дня, который мне приходилось проводить с книжкой в ру-ках либо на берегу речки, либо на складной матерчатой табуретке у входа в палатку, отхо-дить от которой мне было строжайше запрещено. Но на третий день случилось новое со-бытие, которое развлекло нас.
К вечеру возле нашей палатки неожиданно появились двое велосипедистов. Ве-лосипед высоко в горах явление само по себе уникальное, - я за всю свою долгую после-дующую жизнь больше такого никогда и нигде не видел. Тогда, правда, я еще не был столь многоопытен, поэтому сами велосипеды меня не очень удивили, - я, все-таки, и сам был заядлым велосипедистом, а в настоящих горах тоже был впервые. Но остальную нашу публику, во главе с Левой, ребята очень потешили. На удивленный вопрос, как и зачем они сюда забрались, ребята устало поведали совсем незамысловатую, но очень понятную и близкую каждому из нас историю. Они, оказывается, тоже были москвичами, студентами гуманитариями, толи филологами, толи историками. И на каникулах решили проехать на велосипедах по черноморскому побережью Кавказа. Стартовали они в Новороссийске и вполне благополучно добрались до Гагры. Но здесь у них закончились их скромные студенческие сбережения. Они попытались что-то подзаработать, что, как им казалось, в разгар курортного сезона не очень сложно, но местная грузинская мафия быстро поставила их на место и выпроводила из города. И они подались в горы, сначала на озеро Рица, а потом и выше, к нам на Аватхару, где надеялись встретить пастухов или геологов. Были они хоть и безнадежно уставшими, свирепо голодными, но веселыми и неунывающими, что всем нам очень понравилось.
Лева выслушал парней с интересом и пониманием, но разочаровал, сказав, что мы и сами сидим без работы, да и партия, в принципе, полностью укомплектована. Но, после очередной легкой пикировки с Надей, которая приняла историю ребят, чисто по-женски, ближе к сердцу, заявил, что, в принципе, они могут остаться с нами до приезда главного начальства. Основным условием для этого, однако, он выдвинул совершенно неожиданное требование, рассказать нам новый, никому неизвестный анекдот. Ребята, с огромным облегчением, согласились на условие и начали наперебой весело рассказывать анекдоты. Чувствовалось, что для них это занятие вполне привычное, ребята они веселые, компанейские и за словом в карман не лезут. Но, веселье их быстро пошло на убыль, - каждый анекдот, который они начинали, Лева быстро подхватывал и заканчивал по-своему. При этом он лишь, в своей манере, слегка иронически и снисходительно улыбался. И чем более растерянными выглядели ребята, тем более дружно и весело мы хохотали. Хохотали и гости наши грузины, которые, казалось, даже перестали любезничать с нашими девушками, а тоже с интересом включились в эту веселую, чисто русскую, словесную игру. Даже костер, казалось, хохотал, выбрасывая в черное звездное небо пригоршни новых звезд-искр.
И когда ребята совсем уже было, растерялись и умолкли, Лева, наконец, смило-стивился и дружелюбно сказал,
- Ну, ладно, тест, можно сказать, вы выдержали. Просто, пока меня нет в Моск-ве, там анекдотов новых не появляется. Вы меня в этом окончательно убедили. Считайте, что вы приняты. Только с велосипедами придется расстаться до нашего возвращения в Пятигорск. Все равно, денег вы раньше никаких не получите. Так что, решайте сами.
И ребята остались с нами. При этом возникла, однако, некоторая проблема, ко-торая, правда, как обычно, быстро разрешилась в духе классического геологического по-левого братства. У нас была лишь одна палатка, которая официально числилась, как четы-рехместная. Это означало, что в ней можно было поставить четыре раскладушки. Раскла-душками мы, конечно, не пользовались, а спали прямо на брезентовом полу в спальных мешках. Но нас с появлением ребят становилось уже 9 человек. И пришлось здорово по-тесниться. Теперь уже лечь на спину было, практически, невозможно, лежать можно было только на боку. Несколько компенсировать неудобство, как обычно, попытался Лева. Он предложил по очереди рассказывать перед сном анекдоты или другие забавные истории, пока кто-нибудь не замолчит, после чего всем по команде переворачиваться на другой бок и начинать серию рассказов снова. Это отвлекало от неудобства и быстро убаюкивало.
К счастью, жить нам с подобным минимальным комфортом пришлось совсем недолго, уже через день перед нами, на крытой брезентом грузовой машине ГАЗ-63, пред-стал наш родной начальник Евгений Герасимович. Они тут же уединились с Левой и Надей в палатке и начали обсуждать свои производственные проблемы. В основном, и, по-прежнему, заискивающе оправдываясь, говорил Гиряев. Выходило, что разрешения для работы в заповеднике он так и не сумел получить, и был в полной растерянности. Не осо-бенно прислушиваясь к разговору в палатке, я сидел рядом на своем любимом стульчике и читал книжку.
Солнышко вдруг скрылось, небо потемнело, и пошел мелкий дождь. Я подхва-тил свой стульчик и переместился под крышу, примостившись у распахнутых крыльев палатки. Остальные ребята быстро попрыгали под брезентовую крышу кузова стоящей рядом машины. И только наше руководство, как ни в чем не бывало, продолжало обсуж-дать свои проблемы. Дождь быстро усилился, превратился в настоящий ливень с крупным градом. Палатка грохотала, как большой барабан, крыша и стенки ее туго натянулись, про-гнувшись внутрь под напором воды и ветра. Становилось немного жутковато. Особенно, когда прямо над головой один за другим оглушительно грохнули близкие раскаты грома. И вдруг я почувствовал, что брезентовый пол у меня под ногами начинает вздуваться, как большой надувной матрац. Выглянув из палатки, я обнаружил, что прямо из-под ее бре-зентового пола вырывается мощный поток воды. Я завопил и, выскочив под дождь, попы-тался сунуть босые ноги в стоящие рядом с палаткой сапоги. Сапоги оказались заполнены крупным белым ледяным горохом. Началась настоящая суматоха. Все метались под про-ливным дождем среди сверкания и грохота молний и закидывали в кузов машины без раз-бора все, что попадалось под руку из наших вещей и снаряжения. Дождь, благо, быстро угас, гроза пролетела, даже солнышко вновь показалось, ярко высветив белые сияющие груды среди ярко-зеленой поникшей травы. Тяжело грохотала, ставшая вдруг большой и мутной, бурная речка. И из-под нашей опустевшей палатки по-прежнему вырывался мут-ный бурный водяной поток. Мы, оказывается, поставили палатку прямо в русле дождево-го водостока. Позже мне множество раз приходилось выбирать место для временного ла-геря и ставить палатки. И я всегда помнил этот свой первый опыт и, пожалуй, больше подобным образом в лапы стихии не попадался.
Немного успокоившись и свернув палатку, мы начали разбирать свои вещи и подсчитывать убытки. Они были относительно невелики. Главной утратой оказался но-венький радиоприемник «Спидола», который постоянно играл в палатке, и про который среди грохота и суматохи все забыли. Но и он вскоре отыскался, - его, по-видимому, вы-несло из палатки потоком и он, по счастью, застрял между камней у берега речки. При этом он даже не очень и пострадал, лишь сильно промок, но потом, после капитальной просушки, продолжал исправно развлекать нас до конца сезона. Истинно геологический был приемник.
Случившееся прекратило словесную баталию среди нашего руководства. Мы до-бавили в кузов к мокрым помятым вещам свои мокрые грязные тела и отправились вниз к теплу и морю. И ехали, нигде не останавливаясь, и, кажется, даже не глядя по сторонам, до самой границы с Россией. Было ощущение, будто Грузия просто смачно выплюнула нас со своей территории.