Интересная и весьма противоречивая картина наблюдается в нашей стране в связи с добровольно-принудительным внедрением электронного дистанта в школьное и университетское образование. С одной стороны, есть господа Кравцов (глава Минпросвета) и Матвиенко (спикер СовФеда), периодически заявляющие о том, что онлайн-уроки как никогда актуальны и настала пора придать им легальный правовой статус (в последние дни оба названных гражданина неожиданно сменили пластинку и заговорили что не собираются полностью отменять нормальное очное образование). С другой, есть безумный банкстер-трансгуманист Герман Греф и команда форсайтщиков из АСИ, НТИ и МШУ «Сколково», годами кропотливо работавшие с «уважаемыми партнерами», переводившие их методички, ныне проникшие в высшие эшелоны власти и фактически диктующие свои условия педагогическому и академическому сообществу. Наконец, с третьей – есть целенаправленная политика «оптимизации» (читай-ликвидации) «нерентабельных» школ и университетов с целью уничтожения традиционной системы передачи знаний и замены ее на цифрошколу для «биообъектов» с «базовыми навыками и компетенциями». РИА Катюша призывает всех, кто готов не просто негодовать по поводу образовательных экспериментов власти, а что-то делать, присоединиться к инициативе группы российских ученых и педагогов, и завалить Минпросвет и прочие компетентные органы письмами, которые можно составить на основании на основании публикуемого нами сегодня образца Летом прошлого 2019 года аудитор Счетной палаты Светлана Орлова озвучила крайне важные данные: оказывается, нашей стране, с несметными богатствами в недрах и самой большой в мире территорией, грозит… дефицит школьных мест. На тот момент в РФ учились 16 млн. детей и подростков, «однако уже в ближайшие годы численность учащихся должна резко вырасти», – отметила Орлова. По ее словам, к 2024 году численность школьников составит почти 20 млн., при этом количество школ и детских садов в России стремительно сокращается (!). В результате примерно 13% всех школьников вынуждены заниматься во вторую и третью смены. По данным Росстата, в 2017/2018 учебном году так учились 1,2 млн. детей 1-4 классов (17,4% от общей численности), 782 тыс. учащихся 5-9 классов (10,7%) и около 10 тыс. старшеклассников (0,7%). Общее число школ в стране Росстат по итогам 2018 года оценивает в 41349 единиц, что на 1,5% меньше, чем годом ранее. При этом число школьников за тот же год выросло на 2,7% - с 15,7 млн. до 16,1 млн. То есть вся деятельность «оптимизаторов» налицо – школы закрываются, учительские ставки ликвидируются, а количество школьников в стране растет, как растет и нагрузка на них в рамках учебных планов. Но вот далее госпожа Орлова интерпретирует ситуацию ровно в том ключе, в каком это необходимо форсайтщикам-глобалистам: вместо строительства новых школ она указывает на недостаток внимания к внедрению в образовании новых форматов. По ее словам, электронное обучение сейчас доступно лишь 15% российских школьников, а с применением дистанционных технологий учатся только 2,5% детей, при этом почти в 400 сельских школах отсутствует доступ в интернет, в половине оставшихся скорость подключения остается крайне низкой. И затем она просит поскорее внедрять быстрый интернет и сети передачи данных в школах в рамках нацпрограммы «Цифровая экономика» – чтобы поскорее перевести всех наших детей на электронный дистант.

Вот такой поворот… Не будем здесь повторяться и приводить сотни комментариев разозленных и отчаявшихся родителей и растерянных и желающих поскорее прийти в класс к своему учителю детей (см. материал «Катюши» )… Для всех здравомыслящих людей (в т.ч. – для ученых-экспертов Минздрава и Минпросвета ) давно очевидно, что этот безумный, вредный для здоровья молодого поколения цифроэксперимент надо прекратить как можно скорее. Но цифролоббисты во власти упорно продолжают издеваться над народом. Итого, у нас получается вполне законченная картина. Огромные бюджетные деньги сегодня выделяются на надбавки учителям, продвигающим переход на онлайн-уроки, также выделяются немалые средства на развитие государственно-частного партнерства по внедрению «цифровых образовательных платформ» от того же Сбербанка, НТИ и т.п. Вместе с этим, количество школьников продолжает расти, число школ и учителей – сокращаться. И через 4 года, когда количество учеников вырастет еще на 25%, форсайтщики-управленцы из Правительства и связанных с ним теневых структур заявят нам на голубом глазу: смотрите, у страны уже катастрофически не хватает средств и мощностей, чтобы учить всех в школах, а потому дистанционное электронное обучение – единственный выход для всех и каждого. И тут же рядом с ними трутся методологи-вариаторы типа господ Асмолова, Фрумина, Кузьминова, Зинченко, готовые лоббировать «новые цифровые ФГОСы» в нашей якобы «изменившийся цифрореальности». Все это вместо того, чтобы готовить квалифицированных педагогов по единым академическим стандартам и строить новые школы. К чему придет страна с таким подходом, полагаем, каждый догадается сам. Все, кто готов не только возмущаться на кухне планами разрушителей образования, но способен высказать свою позицию чиновникам, могут направить в Минпросвет, территориальные управления образованием и прочие компетентные структуры вот такое письмо, подготовленное группой ученых и педагогов и поддержанное целым рядом общественных объединений, в частности, Гражданским комитетом возрождения образования и науки: В Департамент образования (города, района, области) От ¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬_________________________________ Адрес для ответа _______________ Заявление Мы, сообщество родителей и учителей, доносим до вашего сведения, что выступаем категорически против внедрения так называемого «дистанционного обучения» в школах, колледжах и заведениях дополнительного образования как недопустимого с педагогической, медицинской и правовой точек зрения и представляющего угрозу для национальной безопасности страны.

Дистанционное образование, которое подаётся родительской и преподавательской общественности лишь как временная и вынужденная мера по случаю ситуации с коронавирусом, в реальности представляет собой составную часть приоритетного проекта «Цифровая школа», внедряемого уже несколько лет в виде проекта «Московская электронная школа» (МЭШ) в г. Москве, в виде проекта Российская электронная школа (РЭШ) на некоторых территориях Российской Федерации и в виде проекта «Современная цифровая образовательная среда» (СЦОС), рабочий паспорт которого был утверждён ещё в 2016 г. и который планирует довести число обучающихся с помощью дистанционных курсов (для всех уровней образования) к 2020 г. до 6, а к 2025 г. – до 11 млн. человек. МЭШ и РЭШ, которые стали вводиться властью фактически в качестве эксперимента и представлявшиеся лишь как способ модернизации и облегчения доступа к обучающим материалам, на самом деле предполагают коренную трансформацию школы: замену бумажных учебников, книг и тетрадей индивидуальными планшетами, смартфонами, электронными учебниками, использование интерактивных досок, беспроводного интернета, изменение методики обучения, способа и системы оценок, перевод учителями урока в электронный вид, осуществление автоматизированной проверки письменных работ, при которой оценка в электронный журнал должна выставляться компьютером, что позволит в ближайшем будущем превратить педагогов в «наставников, направляющих и ориентирующих детей в цифровом образовательном пространстве» или просто заменить их искусственным интеллектом. В свою очередь проект «Цифровая школа» является реализацией так и не представленного общественности и не обсуждавшегося публично форсайт-проекта «Образование 2030», который известен в двух версиях: 2010 г. (компания «Метавер») и 2013 г. (АСИ, МШУ «Сколково»). В этом форсайте, разработанном в интересах или при участии западных ай-ти компаний (Cisco, Samsung, IBM, Microsoft, Hawai), совершенно чётко и недвусмысленно прописаны 4 этапа «реформирования» образования, завершающегося в 2022-2030 гг. «сломом/ликвидацией традиционной модели образовательной системы» . Сейчас мы присутствуем при реализации третьего этапа – 2017-2022, при котором происходит « замена роли государства и профессионального сообщества бизнес-возможностями нового сектора », что мы и видим воочию. Проект предполагает внедрение тотальной цифровизации, онлай-педагогики, геймификации (образование в «виртуальных мирах» и многопользовательных играх), автоматических образовательных систем с искусственным интеллектом, индивидуальных траекторий обучения, системы электронных наставников, прямой связи нервной системы и компьютеров и пр. Всё это определяется как «самораспад или пересборка образовательных систем». Если форсайт-проект «Образование 2030» представляет собой концептуальную основу, то МЭШ и РЭШ, как и СЦОС – это конкретные проекты, которые были фактически негласно закреплёны так же не обсуждавшимся с общественностью национальным проектом «Образование» (утверждён в 2018 г.), на который запланировано до конца 2024 потратить г. 784,5 млрд. руб. В последнем, в частности, прописано: - создание «Цифровой образовательной среды», её информационно-сервисной платформы и непрерывное наполнение её образовательным контентом в том числе за счёт частных средств самими физически и юридическими лицами, - внедрение индивидуальных планов обучения, предусматривающих снятие правовых и административных барьеров для реализации образовательных программ в сетевой форме, - введение профиля «цифровых компетенций » для обучающихся и педагогов, перевод отчётности их деятельности в электронный вид и её автоматическое формирование, -использование на уроках виртуальной и дополненной реальности и «цифровых двойников» и многое другое. То есть, национальный проект «Образование» исключает сохранение традиционной модели образовательной системы и ставит своей целью перевод обучения на цифровую платформу. В январе 2019 г. президент РФ поручил Сбербанку и АСИ апробировать в пяти регионах России цифровую платформу персонализированного обучения, обеспечивающую реализацию индивидуальных траекторий обучения и оценки результатов. При этом в целях упрощения процедур, регламентирующих работу цифровой платформы («в целях упрощения лицензирования и аккредитации») правительству, АСИ и Сбербанку было также поручено до 15 августа 2020 г. принять решение о внесении изменений в нормативно-правовые акты, регулирующие образовательную деятельность, в которой используются дистанционные технологии. Уже с осени 2019 г. Благотворительный фонд Сбербанка «Вклад в Будущее» в рамках Программы «Цифровая платформа персонализированного образования для школы» разработал ай-ти решение – Школьную Цифровую платформу, закрытое тестирование которой стали апробировать в 15 российских школах 5 регионов. Ознакомиться с ней можно на сайте указанного фонда (https://pcbl.ru/), на котором говорится, что «цель программы – формирование в массовой школе парадигмы персонализированного комптентностного образования за счёт внедрения IT-платформы, обеспечивающей автоматизацию ключевых процессов». Эти школы обеспечили методическую базу для внедрения платформенного обучения в остальных учебных заведениях страны, что планировалось осуществлять постепенно. Однако ситуация с коронавирусом ускорила данный процесс. В связи с переходом на режим повышенной готовности в Москве (5 марта) и остальных регионах РФ (19 марта) власти фактически воспользовались положением для повсеместного внедрения дистанционного обучения, хотя данное понятие (как и понятие «дистанционная форма обучения») не закреплено ни в одном нормативно-правовом акте РФ. 14 марта Минпросвещения РФ направило в регионы поручение обеспечить ученикам дистанционное обучение. Было «рекомендовано при необходимости переводить образовательный процесс временно на дистанционную форму обучения. При этом министр Кравцов подчеркнув, что у них «уже есть опыт отдельных регионов по масштабному переходу на онлайн-обучение, важно его использовать и в других». В итоге во исполнение поручения министра школы на основании указов губернаторов и приказов директоров школ стали переводить на дистанционную форму обучения, которая, повторим, не закреплена в каких-либо нормативно-правовых актах. Более того, в силу отсутствия единого портала с онлайн-обучением Минпросвещения предоставило директорам школ и учителям самостоятельно решать вопрос об организации дистанционного обучения, составив только список рекомендаций и отослав обучающихся на отдельные итернет-ресурсы, перечислив около 20 интернет-платформ. Две из них - государственные (МЭШ и РЭШ), остальные - частные, в том числе иностранные. Это «Фоксфорд», «Физикон», «Maximum Education», «Учи.ру», «Яндекс.Учебник», «ЯКласс», InternetUrok.ru, Skyeng, Zoom, Tolkay, Skype, TrueConf, InternetUrok.ru, Skyeng, Zoom, Tolkay, Skype, TrueConf и др. Поскольку эти платформы не были готовы к массовому использованию, педагоги, родители и дети столкнулись с большими проблемами и сложностями не только и не столько технического, сколько психологического, педагогического и медицинского характера (речь идёт об ударе по здоровью детей). Зато оказавшиеся в выигрыше крупные игроки - компании-владельцы цифровых сервисов онлайн-образования мощно и резко расширили рынок онлайн-образования, учитывая, что большая часть предоставляемого ими контента является платной. Но главный расчёт делается на госфинансирование, тем более, что на федеральный проект цифровой образовательной среды предусмотрено 16,4 млрд. рублей.

Однако в особо выгодной ситуации оказался Сбербанк, запустивший при непосредственной поддержке Министерства просвещения и губернаторов уже 5 марта образовательные платформы для удалённого обучения в ста учебных организациях, а в конце марта – в тысяче школ с 500 тыс. школьниками в 7 регионах РФ (Новгород, Калининград, Кемерово, Липецк, Нижний Новгород, Томск и Республика Татарстан). С 6 апреля такие занятия начались в школах республик Алтай, Башкортостан, Мордовия, Тыва, Хакасия, а также Воронежской, Курганской, Ленинградской, Мурманской, Омской, Псковской, Свердловской, Тамбовской областей и Пермского края. С 17 апреля на платформе начали заниматься школьники Алтайского края и Ярославской области. В планах Сбербанка – предоставить обучение на платформе детям по всей стране, и ситуация для этого самая благоприятная. Как заявил сам Г.Греф, «нет ни одной причины, которая заставила бы нас отказаться от приоритетности обучения школьников. Угроза распространения коронавируса стала дополнительным стимулом для скорейшего внедрения цифровой образовательной платформы. Сложности предоставляют нам новые возможности». Таким образом, надо подчеркнуть, что в планах власти дистанционное обучение – это не временная, не дополнительная и не альтернативная мера. Это стратегическая линия, которую реализует Минпросвет РФ в союзе со Сбербанком, используя административные ресурсы губернаторов областей, во исполнение целей и задач форсайт-проекта «Образование 2030». И об этом свидетельствую два факта. Во-первых, представители власти сами поторопились огласить свои планы. 10 апреля спикер Совета Федерации В.Матвиенко в блоге, опубликованном на сайте Совета Федерации описала будущее страны после коронавируса, в котором заявила следующее. Идёт становление качественно новой, цифровой цивилизации. В ближайшее время в Совете Федерации собираются создать рабочую группу, которая проведёт ревизию нашего законодательства с учётом испытаний в нынешних форс-мажорных условиях, для чего сенаторам поручено мониторить и оценивать, как регионы проходят через режим ограничительных мер, «удалёнку» и цифровизацию. Часть «кризисного», «коронавирусного» уклада жизни обязательно в каком-то виде будет перенесена в будущую повседневность (как более удобная ). Определённые области неминуемо потребуют серьёзной законодательной модификации, а где-то и полной трансформации подходов, системной работы депутатов и сенаторов. В этой связи и «дистанционное обучение теперь уже не будет практиковаться как резервный, временный способ только в чрезвычайной ситуации вроде нынешней. Оно имеет немало плюсов. Пандемия коронавируса дала импульс движению к реформированию системы школьного и вузовского образования, органично сочетающего как традиционные, так и дистанционные, цифровые технологии обучения. Будущее именно за такой системой. А она требует более точного правового, законодательного оформления уже в ближайшее время». Вслед за этим и министр просвещения Кравцов подтвердил, что «ситуация, в которой мы сегодня оказались, и масштабы перехода на дистанционное обучение диктуют нам необходимость новых правовых основ в системе образования. Мы… готовы максимально включиться в проработку законодательного урегулирования дистанционного образования… Дистанционные формы обучения – важный элемент образовательного процесса». Чуть позже, пытаясь упокоить напуганную этой новостью родительскую общественность, Матвиенко заявили, что речь не идёт о постоянном переходе на дистанционное обучение, которое не может заменить очное. Но тем самым Матвиенко отвела внимание родителей и учителей от главного. А главное, подчеркнём, заключается в том, чтобы ввести понятие «дистанционное обучение» («дистанционная форма обучения) в закон и признать его в качестве нормы, которая в виде уже апробировнной цифровой платформы персонифицированного обучения Сбербанка временно будет сосуществовать с традиционным образованием, чтобы затем вытеснить его на задворки и окончательно лишить права на существование (в соответствии с форсайт-проектом «Образование 2030»). Во-вторых, к моменту введения дистанционного обучения, во всеоружии оказались лишь школы с цифровыми платформами Сбербанка, в то время, как остальные были вынуждены использовать первые попавшиеся платформы, что привело к массовым сбоям, неразберихе, провалам и в итоге - к явной профанации всего процесса обучения. Однако было сделано главное – учителей, родителей и детей в авральном порядке заставили зарегистрироваться на платформах и дать согласие на дистанционное обучение, что является важнейшим условием и первым шагом к внедрению уже в массовом масштабе проекта цифровой школы. Именно в авральном порядке, при котором родители были поставлены в безвыходное положение и оказались дезориентированы, произошла предварительная обкатка в общероссийском масштабе цифровых платформ обучения. Вышеописанное носит противоправный характер и игнорирует Конституционные и гражданские права граждан РФ при получении услуг в сфере образования. 1. В Федеральном законе от 29.12.2012 № 273-ФЗ (ред. от 01.03.2020) «Об образовании в Российской Федерации» (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.05.2020) отсутствуют такие понятия, как «дистанционное обучение» и «дистанционная форма образования», переход на которые образовательные учреждения навязывают родителям, как правило, в безальтернативной форме. Существуют только понятие «дистанционные образовательные технологии», но оно никоим образом не означает «дистанционную форму образования». Формы получения образования и формы обучения могут быть только в очной или заочной форме, вне организаций, осуществляющих образовательную деятельность (в форме семейного образования и самообразования) – ст.17 ФЗ «Об образовании в Российской Федерации». 2. Законных представителей изначально не имели права принуждать к подписанию заявления на переход обучающихся на так называемую форму «дистанционного обучения» (или «дистанционную форму обучения»), данный вопрос решается на уровне образовательного учреждения согласно требованиям ст. 17 и ст. 30 Федерального закона от 29 декабря 2012 г. № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации». 3. Образовательные учреждения, прикрываясь «Методическими рекомендациями по реализации образовательных программ начального общего, основного общего, среднего общего образования, образовательных программ среднего профессионального образования и дополнительных общеобразовательных программ с применением электронного обучения и дистанционных образовательных технологий», обязали родителей в добровольно-принудительном порядке подписать заявление на переход обучающихся исключительно на «дистанционную форму обучения», лишив родителей законного преимущественного права выбора формы образования для своих детей. Согласно п. 1 ст. 63 «Семейного кодекса Российской Федерации» и ст. 44 ФЗ «Об образовании в Российской Федерации» именно родители (законные представители) несовершеннолетних обучающихся имеют преимущественное право на обучение и воспитание детей перед всеми другими лицами, соответственно переход на иную форму обучения (семейную, очную, очно-заочную или заочную форму) должен быть согласован с законными представителями обучающихся с учетом мнения ребенка (п. 3 ст. 44 ФЗ «Об образовании в Российской Федерации»). 4. Обязав законных представителей в принудительно-добровольном порядке подписать заявление о согласии на переход обучающегося на «дистанционное обучение», чиновники из системы образования пытаются «руками родителей» внедрить не только программу цифровизации образовательных учреждений, но и переложить всю ответственность на родителей, требуя безусловной гарантии за «прохождение (освоение) учебной программы» и «создание условий для дистанционного обучения», что является прямым противоречием п.7 ст. 28 ФЗ «Об образовании в РФ»: «образовательная организация несёт ответственность в установленном законодательством Российской Федерации порядке за невыполнение или ненадлежащее выполнение функций, отнесённых к её компетенции: за реализацию не в полном объёме образовательных программ в соответствии с учебным планом, качество образования своих выпускников, за жизнь и здоровье обучающихся, работников образовательной организации….». Федеральный закон «Об образовании в Российской Федерации» не регламентирует обязанности законных представителей по обеспечению (покупки) техническим оборудованием (компьютер, Wi-Fi роутер, принтер, сканер, камера, микрофон), доступ к сети Интернет (включая ежемесячную оплату провайдеру) обучающегося для получения образовательной программы. Также в основном законе об образовании нет ни слова о том, что обучающиеся обязаны заниматься на платных платформах, разработчиками и владельцами которых являются частные компании. Принуждение родителей к «созданию условий для дистанционного обучения» ставит под сомнение доступность образования. Не каждая семья в России имеет финансовую возможность приобрести в полном объёме необходимую для дистанционного обучения оргтехнику, а также ежемесячно оплачивать услуги провайдера за интернет. Более того, не каждый регион имеет скоростной интернет. Важнейшей функцией Российской Федерации как социального государства является обеспечение права каждого на образование, общедоступность и бесплатность которого в государственных или муниципальных образовательных учреждениях гарантируется (ч. 1, ч. 2 ст. 43, Конституции Российской Федерации) на основе конституционного принципа юридического равенства. Закрепляя право на образование и, в качестве одного из его элементов, право на общедоступное и бесплатное образование в государственных или муниципальных образовательных учреждениях, Конституция РФ непосредственно определяет и систему гарантирования этого права, предполагающую в том числе, что государство и муниципальные образования - исходя из конституционного требования общедоступности образования - обязаны сохранять равный доступ для всех желающих получить такое образование. Конвенция о борьбе с дискриминацией в области образования (принята Генеральной конференцией ЮНЕСКО 14.12.1960) и ст. 13 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах доступность образования определяют, как равные для всех права и возможности его получения...

5. С введением электронной школы руководство образовательных организаций, обязывает родителей обучающихся и учителей регистрироваться в Единой системе идентификации и аутентификации (ЕСИА), предоставляя свои персональные данные, а также вести электронный журнал в ЕСИА. В случае отказа педагога от регистрации - его увольняют, если отказываются законные представители обучающихся – их детей не принимают в школу. Однако, согласно п. 3 ст. 13 ФЗ - №152: права и свободы человека и гражданина не могут быть ограничены по мотивам, связанным с использованием различных способов обработки персональных данных или обозначения принадлежности персональных данных, содержащихся в государственных или муниципальных информационных системах персональных данных, конкретному субъекту персональных данных. В частности, согласно Определению Апелляционной коллегии Верховного Суда РФ от 20 сентября 2012 г. № АПЛ12-503: «Лица, не желающие получать государственные и муниципальные услуги в электронном виде, вправе получать их в иных формах, предусмотренных законодательством Российской Федерации (в том числе посредством личного обращения в орган, предоставляющий услугу, с предоставлением документов на бумажном носителе)». Уклонение от оказания государственных услуг со ссылкой на отсутствие согласия на ОПД является противозаконным. Определением Судебной коллегии по административным делам Верховного суда РФ от 23.04.2014 №8-АПГ14-4 был признан противоречащим закону и недействующим региональный нормативный акт в части нормы о возможности не рассматривать заявление гражданина, если отсутствует согласие на обработку персональных данных. С введением «дистанционного обучения», чиновники в сфере образования вопреки законодательству РФ обязали людей регистрироваться и предоставлять согласие на обработку персональных данных на электронных образовательных платформах «ЯКласс», «Учи.ру», «Дневник.ру», АИС «Сетевой Город. Образование», АИС «Е-услуги. Образование» и т.д., которые принадлежат частному бизнесу. Обучение проходит, как мы писали, и на иностранных платформах, например: Skype (Люксембургская компания, штаб-квартира которой располагается в Люксембурге, а офисы - в Сан Хосе, Лондоне, Праге, Таллине), Zoom (Американская компания, штаб-квартира которой находится в Сан-Хосе, Калифорния). Вопиюще противоправный характер, игнорирующий конституционные и гражданские права граждан РФ при получении услуг в сфере образования, носит требование, которое было предъявлено при внедрении пилотного проекта Сбербанка. Обязывая родителей зарегистрироваться на цифровой платформе Сбербанка, многие образовательные учреждения нагло указывают дату и время (!), до которой родители якобы обязаны на ней зарегистрироваться. Всё выглядит так, как будто цифровики-лоббисты боятся упустить удобный момент, позволяющий им в ускоренном режиме уничтожить традиционную форму образования, заменив её на дешевые он-лайн курсы (внедряемые под эгидой «ради детей» и для «удобства родителей»). В связи с этим напоминаем, что в силу ст. 9 ФЗ-№152 «О персональных данных» субъект персональных данных принимает решение о предоставлении своих персональных данных и дает согласие на их обработку по своей волей и в своем интересе. В соответствии со статьёй 5 Федерального закона от 29 декабря 2012 г. №273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации» гарантии получения образования гражданами Российской Федерации не обусловлены обязательным условием дачи согласия на обработку персональных данных. Обязательное получение согласия на обработку персональных данных, принуждение к регистрации на цифровых платформах, ведение исключительно электронного документооборота при получении образования противоречат Конституции РФ, статья 43 которой гарантирует гражданам право на образование без каких-либо условий. Ввод электронной школы лишает граждан права выбора формы предоставления государственных услуг в сфере образования, что противоречит пункту п. 3 ст. 5 Федерального закона № 210-ФЗ от 27.07.2010 (ред. от 27.12.2019) «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг», гражданин выбирает форму получения государственной услуги, при этом электронная форма предоставления государственной услуги является дополнительной, а не электронная (иная) является базовой. Если субъект персональных данных или его законный представитель не подписывает согласие на обработку персональных данных автоматизированным способом, организация должна обрабатывать сведения в пределах установленных действующим законодательством Российской Федерации, а именно в соответствии с Постановлением Правительства РФ от 15.09.08 г. № 687 г. Москва «Об утверждении Положения об особенностях обработки персональных данных, осуществляемой без использования средств автоматизации». В соответствии с п. 2 ст. 6 № 210-ФЗ организация, оказывающая государственные и муниципальные услуги, обязана оказывать услуги как в электронной форме, так и в иных формах, по выбору заявителя: «обеспечивать возможность получения заявителем государственной или муниципальной услуги в электронной форме, если это не запрещено законом, а также в иных формах, предусмотренных законодательством Российской Федерации, по выбору заявителя;» В соответствии со статьями 2, 18 Конституции РФ права и свободы человека, являются высшей ценностью и действуют непосредственно. Конституции РФ имеет высшую юридическую силу и прямое действие и применяется на всей территории РФ (ст.15 Конституции РФ). Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации. Верховенство Конституции означает, что любой правовой акт, любое действие органа власти или его должностного лица должны соответствовать нормам Конституции, не противоречить их предписаниям. В случае столкновения, коллизии норм общественные отношения регулируются конституционными нормами. В соответствии со ст. 24 Конституции РФ: «Сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются...», согласно п. 1 ст. 23 Конституции: «Каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени». В пункте 3 статьи 56 Конституции РФ сказано, что не подлежат ограничению права и свободы граждан РФ даже в ЧП, предусмотренные ст. ст.: 20, 21, 23 (части 1), 24, 28, 34 (части 1), 40 (части 1), 46 - 54 Конституции РФ. Согласно п. 3 Указа Президента РФ «О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017 - 2030 годы», основными принципами Стратегии являются: «сохранение традиционных и привычных для граждан (отличных от цифровых) форм получения товаров и услуг». Отказ от автоматизированной обработки персональных данных, равно как и отказ от получения электронных услуг, является не нарушением закона, а реализацией предусмотренного Конституцией РФ и действующим федеральным законодательством права граждан на отказ от электронного документооборота. 6. Внедрение дистационного обучения, как и МЭШ и РЭШ, есть прямое нарушение п.2, ст.21 Конституции РФ, в которой говорится: «Никто не должен подвергаться… насилию… Никто не может быть без добровольного согласия подвергнут медицинским, научным или иным опытам». Это является также нарушением п.9 ст. 13 ФЗ «Об образовании», в которой говорится: «Использование при реализации образовательных программ методов и средств обучения и воспитания, образовательных технологий, наносящих вред физическому или психическому здоровью обучающихся, запрещается». Дистационное обучение запустило неапробированные технологии, последствия и влияние которых на детское здоровье не изучены При переходе на электронное обучение, родители не были предупреждены, что существует прямая угроза безопасности жизни и здоровью учащихся, т.к. СанПиНы по использованию электронных устройств в настоящее время не разработаны, а новые образовательные цифровые технологии и влияние их на здоровье детей не апробированы и не изучены. Между тем, согласно п. 1 ст. 10 закона РФ от 07.02.1992 № 2300-1 «О защите прав потребителей», изготовитель (исполнитель, продавец) обязан своевременно предоставлять потребителю необходимую и достоверную информацию о товарах (работах, услугах), обеспечивающую возможность их правильного выбора (см. Приложение №1 и Приложение №2). Согласно требованиям СанПиН № 2.2.2/2.4.1340-03 «Гигиенические требования к персональным электронно-вычислительным машинам и организации работы» время за компьютером на уроке не должно превышать 15-20 минут, однако переходом на дистанционное обучение данные нормы игнорируются образовательными учреждениями, которые вынуждают детей часами сидеть за компьютером, что лишает их физической активности и нормального общения в коллективе. В итоге родители констатируют, что всё это оказывает крайне негативное влияние на физическое и психическое здоровье детей: портится зрения, появляются головные боли, быстрая утомляемость, повышенная раздражительность и агрессивность, нервные срывы, общий упадок сил и падение иммунитета. У детей, погруженных в интернет, формируется цифровая зависимость, которая ведёт к изменениям в развитии мозга и психологическим проблемам. В результате мы имеем значительные психологические риски, с которыми штатные психологи (как показывает практика) справляться не умеют, поскольку нет ни классификации, ни методик. Психологи отрабатывают эти методики «на практике», что можно приравнять к опытам на человеке, запрещённым Всемирной организацией здравоохранения. Учитывая массовый характер подобных фактов, возникает вопрос: кто будет ответчиком в суде по соответствующим искам родителей? Наконец, надо выделить в особую тему то, что дистанционное обучение представляет угрозу для национальной безопасности, поскольку речь идёт о расширении риска массовой утечки персональных данных детей и их родителей. Это связано с невозможностью обеспечить сохранность, контроль доступа к данным, а также безопасную передачу данных (в том числе от навязывания информации) по каналам связи организациями, использующими в своей деятельности непроверенное оборудование производства КНР и стран Запада, а также несертифицированные спецслужбами РФ алгоритмы шифрования и организации блокчейна. По мнению представителей Генпрокуратуры, рост киберпреступности очень активный, темпы роста здесь наиболее высокие. Так, с января по сентябрь 2018 года в РФ было зарегистрировано 121 247 преступлений, которые связаны с использованием ИКТ или в сфере компьютерной информации. По сравнению с аналогичным показателем за 2017 год количество преступлений этой направленности выросло примерно в два раза. Сегодня информация об утечке данных граждан РФ и выставлении их на продажу в интернете поступает уже регулярно.

Персональные данные и вся информация о наших детях – это важнейший актив, это товар, представляющий особый интерес для российских, и, особенно, для западных ай-ти компаний. Введение электронного досье учащегося (по сути различных сведений о несовершеннолетнем), в случае утечки данных, делает ребенка потенциальным объектом любых криминальных манипуляций. Более того, никто не может гарантировать порядочность каждого специалиста, имеющего доступ к персональным данным несовершеннолетнего, что за денежное вознаграждение сотрудник не продаст данные коммерческим структурам, заинтересованным в базе данных или «социально ориентированным» НКО, сотрудничающим с западными агентствами по торговле детьми и «чёрными трансплантологами». В этом плане наиболее показательна история с Zoom, которая неспособна обеспечить безопасности и конфиденциальности данных пользователей. В СМИ вышли сообщения о том, что видеозаписи Zoom не защищены, осуществляется подключение к чужим разговорам, передача данных в Facebook, отсутствует сквозное шифрование, существует возможность украсть пароль учётной записи Windows и получить полный доступ к macOS. Таким образом, неизвестные нам иностранные бизнес-структуры получают возможность приобрести необходимую информацию о наших детях с выявлением нужных им характеристик (особенно это касается талантливой и хорошо образованной молодёжи) для организации последующей эмиграции из России. Мы знаем, что речь идёт о стратегических планах слома/ликвидации традиционных образовательных систем и оцениваем введение та называемого дистанционного обучения в качестве первого этапа утверждения цифровой школы как безальтернативной. Поэтому от имени родительской и преподавательской общественности мы требуем запрета не только на введение дистанционного школьного обучения, но и на реализацию более широкого проекта «цифровая школа» МЭШ/РЭШ, как несовместимого с сохранением образования как такового. Мы требуем также, чтобы была законодательно закреплена традиционная образовательная школа, которая единственная гарантирует наши детям получение качественного образования, способного ответить на вызовы современной эпохи. «Дистанционное обучение» и проект «МЭШ/РЭШ» следует рассматривать как диверсию против российского образования и преступление против наших детей. Согласно п. 9 ст. 13 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации» от 29.12.2012 № 273-ФЗ говорится: «Использование при реализации образовательных программ методов и средств обучения и воспитания, образовательных технологий, наносящих вред физическому или психическому здоровью обучающихся, запрещается». Нельзя издеваться над психическим и физическим здоровьем детей. Единственное верное требование – это полностью запретить электронную школу. И никакой альтернативы этому требованию быть не может.