Андрей РОЩЕКТАЕВ

Казанский Кизический монастырь, известный с XVII века, ныне вновь возрождён после десятилетий запустения. Никогда в своей истории он не выделялся ни размером, ни численностью братии, ни большим материальным богатством. Но духовная жизнь этой обители, связанная с многими местными святынями — важная страница в истории Казанской епархии.

Опыт подобного исследования может оказаться практически полезен при изучении истории других монастырей, и не только нашего региона.

Комплекс источников по теме представлен главным образом многочисленными отчётами и ведомостями XIX — начала ХХ вв., направляемыми из монастыря в консисторию. Все монастыри были обязаны строго соблюдать подобную регулярную отчётность и конечно, Кизический не был исключением. Документация такого рода осела в фонде консистории и ныне доступна для пользования, составив фонд №4 Национального архива Республики Татарстан (НАРТ). В источниках этого вида прописаны, как правило, общие сведения о братии, краткая биография настоятеля, сведения о хозяйственном состоянии монастыря, о строениях, имуществе и земельных угодьях, о приходе и расходе средств за год. Имеется в архиве и отдельный фонд Кизического монастыря (НА РТ, Ф. 114), состоящий из 63 дел XIX — начала ХХ вв. Помимо отчётностей, в нём — документы текущего характера: рапорты, прошения по тому или иному поводу и т. п. Таким образом все статистические, внешние данные о жизни монастыря можно установить достаточно точно.

До рубежа XVIII — XIX вв. такой строгой отчётности не было, и поэтому первое столетие истории нашего монастыря освещено в источниках значительно меньше.

История Кизического монастыря уже в XIX — начале ХХ вв. стала интересовать современников. Появляются отдельные работы о нём, которые следует отнести уже к разделу литературы по теме.

Архиепископ Казанский и Свияжский Никанор (Каменский)

Крупнейшим исследователем истории Кизического монастыря был архиепископ Никанор (Каменский) — сам настоятель обители в сане викарного епископа Чебоксарского в 1889 — 1893 гг., позже — архиепископ Казанский (в 1908 — 1910 гг.). Первую фундаментальную работу по истории Кизического монастыря он выпустил к его 200-летию в 1891 /4/. Позже, с некоторыми дополнениями, это исследование вышло в свет в составе его известного «Казанского сборника статей» /5/. Исследование Никанора (Каменского) — это не только самая обстоятельная работа по истории данной обители, но и одна из самых больших и подробных работ по истории какого бы то ни было из казанских монастырей вообще. В ней рассматриваются практически все аспекты жизни обители: собственно её история, история монастырского кладбища, жизнеописания настоятелей (насколько их биографии удалось восстановить по документам), повседневная жизнь в разные эпохи, хозяйственная деятельность, архитектурный ансамбль обители, описания отдельных древних икон, крестов, частиц мощей, предметов алтаря... Вся дореволюционная жизнь «Кизиц» предстаёт с максимально возможной подробностью.

В то же время, всё вышеизложенное не означает, что современному исследователю нечего добавить к теме, так блестяще изученной архиепископом Никанором. Привлечение большого круга архивных источников, охарактеризованных выше, позволяет установить новые и уточнить ранее известные факты, не говоря уж о том, что в монографии архиепископа Никанора история монастыря доведена до 90-х годов XIX века.

О положении Кизического монастыря на фоне других монастырей Казанской епархии позволяют судить фундаментальные общие исследования И. М. Покровского: «Из истории Казанских монастырей». — Казань, 1896 и «К истории Казанских монастырей до 1764 года». — Казань, 1902. Это единственные в своём роде в дореволюционной литературе обобщающие работы по истории всех в совокупности монастырей Казанской епархии — к сожалению, доведённые И. М. Покровским лишь до 1764 года, то есть до секуляризации монастырских земель при Екатерине II. Для нашей темы эти исследования интересны, главным образом, возможностью сравнительного анализа с положением других обителей нашего края.

Уделялось внимание Кизическому монастырю и в путеводителях XIX — начала ХХ вв. («Спутник по Казани» Н. П. Загоскина и др.), но в целом сведения об обители в подобной краеведческой литературе — достаточно краткие и общие.

Из работ начала ХХ века, посвящённых Кизическому монастырю, следует отметить «Зилант и Кизицы» известного церковного краеведа, искусствоведа и историка П. М. Дульского /2/. В относительно небольшой брошюре дана обобщённая характеристика архитектурного наследия двух старинных пригородных монастырей Казани — Зилантова и Кизического. Символично, что именно в год революции (как раз «между февралём и октябрём») вышла работа, запечатлевшая для потомков облик этих обителей, которым несколько лет спустя предстояло пережить катастрофическое разрушение. Цельный архитектурный ансамбль Кизического монастыря погиб — и последний по времени, кто успел его профессионально описать и охарактеризовать, был П. М. Дульский.

В советское время монастырь был не только разорён, но и практически «забыт» в исторической и краеведческой литературе. Даже в лучших, самых добросовестно составленных, путеводителях по Казани кратчайшее упоминание о нём — и то редкое исключение. Так, например, в самом подробном и обстоятельном из всех советских описаний архитектурно-исторического наследия Казани говорится: «В начале нашего столетия отсюда [с кремлёвского холма] ещё хорошо был виден стоящий на противоположном берегу на невысоком холме в старинной сосновой роще Кизический монастырь, основанный в 1687 году. К настоящему времени от монастыря уцелела лишь Владимирская церковь конца XVII века над Святыми вратами, с пышным декором XVIII века (ул. Декабристов). Введенская церковь с приделом Девяти мучеников города Кизика, возведённая в стиле московского барокко в 1692 году, и колокольня, выстроенная архитектором Ф. И. Петонди в 1837 {...} не сохранились» /6/.

Роль и значение Кизического монастыря, его положение в XVII — начале XXI веков

Основание обители, её главные святыни

Эпоха становления Кизического монастыря принципиально отличается от эпохи основания более древних монастырей Казанской епархии. Если обители XVI века основывались, главным образом, как островки-форпосты Православия в только что покорённом краю, играли роль первых миссионерских центров и, как правило, находились ещё под защитой укреплений Казани, Свияжска, других городов, то тенденции XVII века на нашей земле уже мало чем отличаются от тенденций в других регионах России того же времени. После Смутного времени утвердилась эпоха относительной стабильности. И Россия в целом, и наш регион в частности, переживают бурный расцвет городов и всего, что с ними связано: торговли, ремёсел, обогащения посадского населения и как следствие — небывалого прежде роста церквей и монастырей на посадские деньги. Многие историки и искусствоведы называют XVII столетие как в социальном, так и в культурном смысле, «посадским веком», золотым веком русских торговых городов. Особенно бурно развиваются торговые центры Поволжья. Значение именно такого города приобретает в эту эпоху Казань — один из нескольких крупнейших городов России, наряду с Ярославлем, Костромой, Нижним Новгородом.

Бедствия, так или иначе врывавшиеся в повседневную жизнь населения, каждый раз напоминая людям о Боге, способствовали очередному всплеску пожертвований на богоугодные дела. Рассматриваемая нами эпоха изобиловала многочисленными примерами по всей России так называемых «обетных» храмов и монастырей — основанных как обет Богу и Его угодникам за избавление от эпидемий, пожаров, нападений «воровских людей» и т. д. При определённой доле условности любой классификации, Кизический монастырь всё же можно отнести к их числу.

История его возникновения делится как бы на два этапа: середины и конца XVII века. Оба этапа связаны со страшными эпидемиями — главным бичом России и Европы того времени.

Спасительница Казани: Седмиезерная икона Божией Матери

За треть века до официального основания монастыря место, где он возник, было освящено встречей казанцами крестного хода со Смоленской Седмиозёрной иконой — именно тогда и началась предыстория будущей обители. Шёл 1654 год. По России катилась страшная эпидемия чумы, вымирали целые области. «Между тем зараза из Москвы распространилась до Волги, до городов Ярославля, Костромы, Нижнего Новгорода и до других многих мест. И в этих городах и селах погибло так много народа, что один только Бог знает. Некоторые села до конца запустели, так что не осталось в них ни одного человека... Не менее ужасное хочу поведать любви вашей и о славном городе Казани. Ибо прогневался Зиждитель и на этот город за грехи наши... и если бы не предстояла, молясь за нас к Сыну Своему, Матерь Божия, то он запустел бы...» — писал анонимный автор «Сказания о Седмиозерной Богородицкой пустыни» /3/. Согласно синодику той же пустыни, в Казани от эпидемии умерло 41698 человек /3/. И хотя это явно завышенные цифры, потому что всё население Казани тогда не превышало 20 тысяч (5342 взрослых душ мужского пола из числа русских — по переписной книге 1642 года /3/), всё равно масштабы эпидемии были катастрофическими.

Именно тогда монахине Мавре из Казанского Богородицкого монастыря явился вещий сон: Смоленскую икону Божией Матери из Седмиозёрной пустыни (в 18 км от Казани) необходимо отнести в Казань и отслужить молебен — тогда придёт избавление.

Крестный ход из Седмиозерки в Казань спас город от эпидемии. Та пошла на убыль, а через 2 года, после повторного принесения иконы в Казань, совсем прекратилась. Чудо навеки прославило Смоленскую Седмиозерную икону, сделав ее второй святыней нашего края после Казанской иконы. С тех пор вот уже 350 лет этот образ покровом Божией Матери осеняет и Казань, и всю епархию. Видимое всем знамение явилось тогда же: «когда обошли с иконою вокруг города, тогда стала как бы некая преграда от гнева Божия. Ибо за городом собрались мрачные тучи, а над городом светло сияли лучи солнечные».

В воспоминание этого события, до самой революции ежегодно 25 июня икона приносилась из пустыни в Казань и оставалась там в течение месяца.

Для нас в этой истории особо примечательно то, что встреча Седмиозерной иконы митрополитом Корнилием, духовенством и тысячами горожан 25 июня 1654 года состоялась на месте будущей Кизической обители. На этом месте наскоро соорудили деревянную часовню для иконы. Именно это событие можно считать первым моментом зарождения будущего монастыря.

Собственно же основание монастыря связано с новой эпидемией — на этот раз «трясовичной болезни» (лихорадки), начавшейся в 1687 году. Митрополит Казанский Адриан, будущий Патриарх всея Руси, принял решение поставить церковь во имя Девяти мучеников Кизических на месте встречи Седмиозерной иконы. Мученики Кизические почитались как целители от лихорадки.

Так на месте былой часовни возникла деревянная церковь — пока ещё приходская (достроена к июню 1688 года.). Большое количество больных стекалось в этот храм, многие получали исцеление. Храм стал особо почитаться в народе. Тогда было решено преобразовать приходской храм в мужскую обитель, посвящённую Пресвятой Богородице и Девяточисленным мученикам Кизическим.

1687 — 1691 гг. — годы образования Кизической обители. За это время митрополит Адриан стал Патриархом (1690 г.), переехал в Москву, но из Москвы благословил окончательное устроение монастыря (1691 г.). С тех пор официальной датой основания монастыря считается именно 1691 год.

Как монастырь, основанный самим Патриархом, Кизическая обитель первое время на местном уровне иногда именовалась даже лаврой. Так, в надписи на кресте 1693 года. Стефан Сахаров именуется «протоктитором Казанской Кизической лавры» /4/. Это своеобразие статуса исторически особенно любопытно: действительно, на рубеже XVII — XVIII вв. ещё не было чёткого документального определения, что есть «лавра» и сколько же всего лавр в Русской Православной Церкви — в XVI веке этот статус был официально присвоен лишь Киево-Печерскому монастырю (но тогда, задолго до присоединения Украины, Киев ещё не относился к Русскому государству), Троице-Сергиев монастырь формально получил этот статус только в 1744 г. До того времени (и вообще — до бюрократического, государственного деления монастырей на «штаты» в 1764 году) строгого определения в подобных названиях не было. «Честными лаврами» называли разные монастыри, выделявшиеся из числа других в целом по России или в своём регионе: например, Валаамский (его часто называли так ещё в самые древние времена), Чудов в Московском кремле, Рождество-Богородицкий во Владимире и некоторые другие. Видимо, осознание современниками того факта, что Кизическая обитель — единственная в нашей епархии, основанная непосредственно Патриархом, вызывало желание подчеркнуть это её отличие от всех других в самом названии.

Что интересно, в отчёте в консисторию 1782 года свидетельствуется, что Кизический монастырь построен Патриархом Адрианом «иждивением его патриаршим да Преосвященных Митрополитов Корнилия Новгородского и Великолуцкого да Илариона Псковского и Изборского» /1/. Это документальное подтверждение участия митрополитов двух далёких от Казани епархий в построении Кизического монастыря — очень любопытный и ранее не отмечавшийся в литературе факт.

Трудно установить изначальный облик монастыря на рубеже XVII — XVIII вв. Сведения об этом обрывочны и противоречивы. «В главном источнике первоначальной истории Кизического монастыря (в Спириде) о его первоначальном местоположении говорится неопределённо», — писал владыка Никанор. /5/. Все первые келии были деревянные, как свидетельствуется в надписании одного древнего Диптиха, утраченного уже ко временам владыки Никанора (владыка ссылается на описание архимандрита Гурия, сделанное в 1830-х гг.), «но какие тогда устроялись стены, каменные или деревянные, об этом [в Диптихе] умалчивается, а тем более умалчивается о том, сколь велики были эти стены, какое имели направление и проч.» /5/. По описям и ведомостям XIX века, когда в них упоминается о первых годах существования монастыря /1-9/, может сложиться впечатление, будто до пожара 1745 года всё в обители, в том числе все храмы, было деревянным. В то же время, все исследования историков и искусствоведов давнего и нового времени однозначно относят архитектуру каменных Введенского и Владимирского храмов именно к концу XVII века, а Дульский прямо пишет, что каменный Введенский храм был построен при Стефане Сахарове в 1692 году /2/. Примерно к тому же времени относились и каменные монастырские стены, судя по их архитектуре /5/. Очевидно, ансамбль монастыря был смешанным — каменно-деревянным. Деревянными были в основном жилые и хозяйственные постройки.

В числе изначальных церквей, кроме соборной Введенской и надвратной Владимирской, можно назвать: храм Девяти мучеников Кизических (деревянный в 1688 году, очень скоро заменён приделом при каменном Введенском соборе — возможно, к 1714 году, как датируется антиминс), храм первомученика архидиакона Стефана (на западе монастырского периметра, разобран за ветхостью в 1833 году, позже на этом месте была выстроена Успенская церковь /5/), храм Иоанна Златоуста (антиминс — 1688 года, храм упомянут в описях 1739 и 1746 гг., но в последней запись о нём уже зачёркнута /26, с. 191/ — очевидно, церковь уничтожена пожаром 1745 года и после уже не восстанавливалась; «где была эта церковь {...} сие неизвестно» /26, с. 165/).

Такое обилие церквей в небольшой обители было очень характерным для той эпохи: обычно жертвователи и ктиторы старались построить храм в честь своего небесного покровителя. Упомянутая церковь святого Стефана несомненно выстроена в честь небесного покровителя «протоктитора» Стефана Сахарова. Именно иеродиакон Стефан Сахаров, по благословению патриарха Адриана, привёз в обитель главные святыни — он был патриаршим распорядителем, «душеприказчиком» при устроении монастыря, а по сути — основателем обители от имени Патриарха.

Девять мучеников Кизических

Устроение Кизического монастыря, конечно же, в первую очередь, было связано с прибытием частиц мощей святых мучеников Кизических. На века они стали главной святыней обители, посвящённой памяти этих мучеников.

В городе Кизике в Малой Азии в конце 3 века приняли смерть за Христа Феогнид, Руф, Антипатр, Феостих, Артема, Магн, Фавмасий, Феодот и Филимон. В 1645 году митрополит града Кизика Анемподист направил в дар русскому государю Михаилу Феодоровичу мощи этих девяти мучеников. В 1693 году патриарх Адриан отправил частицы мощей в Кизическую обитель Казани, а в 1694 году направил грамоту митрополиту Казанскому Маркеллу, предписывающую выносить икону мучеников с их мощами в дни встречи Смоленского Седмиозёрного образа и вместе с этим образом обносить по храмам и домам города /4/. Для этих мощей был устроен 7-фунтовый киот в серебряной ризе (на верху ризы — чеканное изображение Христа и девяти мученических венцов и текст тропаря святым мученикам); сам ковчежец в 2-3 вершка был вделан в середину ризы, на двух его дверцах было написано: «Сей ковчег с мощами свв. девяти мучеников устроен сего ради да носится в домы благочестивых христиан» и «...идеже молебное пение и водоосвящение бывает в приятие благодати Божия к здравию немоществующих» /4/.

Как видим из самой надписи, святыня изначально назначалась не только для поклонения верующих в храме монастыря, но и для ношения «в домы христиан». Сами 9 частиц мощей в ковчежце были вделаны в кипарисовую доску и залиты воскомастикой, также была вделана и частица древа Животворящего Креста Господня; внизу же ризы помещался ещё один ковчежец: «кость от локтя святаго мученика Руфа» /4/. В обычное время (не во время крестных ходов) киот вкладывался в икону с изображением страданий Кизических мучеников, для которой в 1786 году также была сделана серебряная риза /5/.

Ещё один дар патриарха Адриана, присланный тогда же через Стефана Сахарова — Кизическая икона Божией Матери («когда и кем написана — неизвестно», — отмечал владыка Никанор /4/, но по сюжету и стилю характерна именно для XVII века).

Кизический образ Божией Матери — одна из тех икон, где в образе Богомладенца уже символически передано предвещение будущих мук и крестной смерти Христа (сравн., напр., образ Богоматери Страстной, где по углам иконы ангелы держат орудия будущих мук Христа). «Агнец, от Рождения обречённый на заклание» — таков глубинный смысл подобных икон, особенно распространённых в ХVII веке. На Кизическом образе Богоматерь, держа Отрока на левой руке, правую положила на стол со стоящей на нём Чашей.

Младенец в страхе отклонился от Чаши, что символически как бы отображает слова гефсиманской молитвы Христа: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия...» (Мф. 26, 39).

Икона пользовалась большим местным почитанием. Вторая местночтимая икона монастыря — Виленский образ Божией Матери. Древняя Виленская икона Божией Матери «в серебряной ризе с жемчугами и аметистами» упоминается владыкой Никанором при описании иконостаса Владимирского храма (в местном чине) /4/.

От времён патриарха Адриана и устроителя монастыря Стефана Сахарова сохранялись вплоть до революции и напрестольные кресты-мощевики.

В позолоченном кресте конца XVII века хранились мощи апостолов Андрея Первозванного, Иакова, Матфея, первомученика архидьякона Стефана, целителя великомученика Пантелеимона и других... всего 18 частиц, а также часть Древа Господня.

В другом, серебряном кресте того же времени, судя по надписям, находились: «кровь Господня», «часть святой Ризы Господней», «кровь Иоанна Предтечи»...

Эти кресты-реликварии — памятники паломничества Стефана Сахарова на Святую Землю.

***

О положение Кизического монастыря в XVIII веке читайте уже завтра на нашем сайте.

Примечания

1. НА РТ. Ф. 10. Оп. 5. Д. 511

2. Дульский П.М. Зилант и Кизицы. Очерк П. М. Дульского. Казань, 1917 г.

3. Елдашев А. М. Казанский Свято-Введенский Кизический мужской монастырь, Казань, 2003 г.

4. Никанор, епископ. Кизический Казанский монастырь. Исторический очерк его 200-летнего существования. Казань. 1891 г.

5. Никанор (Каменский), архиепископ. Казанский сборник статей. — Казань, 1909 г.

6. Справочная книга Казанской епархии. Казань, 1909