Но вот я вообще не понимаю, как он борется с брезгливостью? Его тетки лапают совершенно беззастенчиво, он с ними обнимается, на сцену вытаскивает, вся ботва. И ладно бы тетки годные, но ведь нет, ровесницы прошлого века, такие «мамки» в приступе последнего молодого порыва. Приходит, наверное, вечером домой, весь в помаде, на жопе царапины, щипки, и Наташке жалуется: «прикинь, сумасшедшие бабы, всего меня измусолили, одна вон локон выдрала, а ещё от них духами перло, я еле выдержал! А завтра опять идти! Надоела работа эта собачья, они же во мне видят только тело!!! А я инженер-ракетчик!!! Я космическое будущее страны создавал вот этими вот руками!!! А они!! А до пенсии ещё почти 20 леееет!!!Надоело, брошу все к чертовой матери!!!!» и рыдает жене в «подсолнухи». А Наташка такая гладит его по кудрям, помаду мицеллярной водичкой с жопы оттирает и мятые купюры из трусов вытаскивает и ровно стопочкой рядом складывает. И говорит: «ну, милый, ну потерпи немного, что ты, нормальная работа, тепло, музыка играет, а женщины и симпатичные попадаются. А на космодроме твоём что?! Холод, ветер, радиация и одни мужики! И зарплата раз в месяц. А ты ведь не мальчик уже, 50 на будущий год! Нет уж, потерпи, родной. И да, завтра у тебя ещё бразильская эпиляция бикини, не забудь»! И у Тарзана начинается истерика. Допила чай, пошла работать. Завидно, мне, конечно, мне то и в 40 никто купюры не пихает, задницей не вышла. Людмила Кнеррен