ПРИЧИНЫ И ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ИЗБРАНИЯ МИХАИЛА ФЁДОРОВИЧА РОМАНОВА НА ПРЕСТОЛ.

Отчасти причины этого связаны с крайней скудостью источников об Избирательном соборе. Изучая его историю, учёные могут обращаться только лишь к официальным документам Собора, почти не рассказывающим о самом ходе выборного процесса, а также к небольшому числу источников, имеющим вспомогательное значение, – поздним хронографам, записям расспросный речам русских пленников, попавшихся полякам и шведам, запискам иностранцев и т.д. Вместе с тем, решать вопрос о выборе кандидатуры Михаила Федоровича в качестве царя невозможно без понимания идеологии русских людей того времени, осознания двигавших ими мотивов и представлений. В связи с этим, необходимо обратиться к рассмотрению самих Земских соборов – явления сложного и неоднозначного.
Ещё в начале XX в. С.Б. Веселовский предостерегал от идеалистического понимания Соборов как инструментов народного представительства, указывая, что многие выборные стремились избежать участия в работе Соборов, отрывавшего их от промыслов и торгов и рассматривали поездку в Москву на Собор как тягостную службу. Исследователи установили, что Соборы возникли как форма совещания царя с подданными при Иване Грозном. Они должны были придать легитимность тем или иным решениям царской власти, и обеспечить им поддержку общества. Это относится и к большинству Соборов царствования Михаила Федоровича и правления его преемника, царя Алексее Михайловиче. Но, вместе с тем, были и отдельные исключения – Соборы, сыгравшие важнейшую роль в событиях социально-политической истории конца XVI—середины XVII вв. И участие в этих Соборах осознавались выборными не как тягостная служба, а как общественное служение.
Первым в этом ряду можно считать Избирательный собор 1598 г., собравшийся для решения вопроса об избрании царя после смерти Федора Ивановича. Анализ его документов, который провел В.О. Ключевский, убедил ученого в том, что этот Собор вовсе не был ширмой для Бориса Годунова при его восхождении на престол. Многие исследователи с теми или иными корректировками приняли этот вывод. Вероятно, на тот момент Собор действительно отражал мнение «земли» (сообщества служилых людей и торгово-посадского населения), не видевшей альтернативы правителю.
Собор 1598 г. открыл практику «царского обирания», но на нём же она и закончилась. Лжедмитрий I захватил власть как «законный наследник». Избрание следующего государя – Василия Шуйского – не было результатом работы Собора и воплощением мнения «земли». Не случайно, современники обвиняли Шуйского, прежде всего, в том, что он был «выкрикнут» на царство, без участия Собора. «И устроися Росиа вся в двоемыслие ови (одни – С.Ш.) убо любяще его, ови (другие – С.Ш.) же ненавидяще», в – так оценивал келарь Троице-Сергиева монастыря, Авраамий Палицын, результаты скороспешного восхождения Шуйского на престол. Недостаток легитимности стал одной из причин низложения Шуйского, но и его соперник – польский королевич Владислав («царь Владислав Жигимонтович», – обладавший существенными династическими достоинствами без одобрения «земли», оказался самодержцем лишь для небольшой части его приверженцев и польско-литовского гарнизона, отличившегося попранием святынь и разграблением московской казны.
Художник С.В. Иванов. Земский собор
Как можно видеть, в период Смуты судьба престола и страны решалась без участия широких слоев общества. Страдавшая от хаоса гражданской войны, «земля» породила сначала Первое, а затем и Второе (Нижегородское) ополчение. Параллельно с успехами освободительного движения, очищавшего Россию от поляков, литовцев, казаков и русских «воров», развивалась идея о необходимости созыва нового Собора «для царского обирания». В программе ополчений освобождение «царствующего града» Москвы было неотделимо от избрания царя, а прекращение Смуты связывалось с обретением «вдовствующим престолом» своего государя, истинность которого на этот раз напрямую связывалась с мнением «земли».
Здесь следует обратить внимание на важнейшую эволюцию политических представлений в Московском государстве, произошедших на протяжении Смуты. Условно говоря, «династическая» идея во многом себя дискредитировала: ведь и Годунов, и Лжедмитрий I, и Шуйский обосновывали свои права родством с прежней династией, но «благословенные времена» царя Федора их правление никак не напоминало, а скорее наоборот. В дальнейшем, мы увидим, что династический принцип не являлся главным и для участников Избирательного собора 1613 г. Представляется, что механизм формирования Первого, а затем и Второго ополчений, опиравшихся на горизонтальные связи между посадским миром и служилым людом при благословении «святых отцов», создал к 1612 г. представление о том, что не только властная элита, но и все общество должно участвовать в выборе государя. И именно участие «всей земли» должно обеспечить успокоение страны и грядущую «тишину».
Почти сразу после освобождения Москвы от польско-литовского гарнизона, в конце октября—начале ноября 1612 г. руководители объединенного ополчения князья Д.Т. Трубецкой и Д.М. Пожарский и К. Минин начали рассылать по городам грамоты с призывом собираться в Москву для «царского обирания». Первоначально, срок начала работы Избирательного собора был определен 6 декабря. К этому сроку многие выборные приехать не успели, и начало работы Собора перенесли на месяц. За это время обсуждение кандидатуры будущего государя шло неформально, и по свидетельству тех русских, которые были взяты в плен соответственно поляками и шведами, назывались имена всего четырех претендентов: королевича Владислава, королевича Карла-Филиппа, «Филаретова сына» (то есть Михаила Романова) и «Воренка», сына Лжедмитрия II и Марины Мнишек.
Набор более чем странный! Присутствие в речах имен двух принцев легко можно связать с тем, что пленные далеко не всегда хотели гордо умереть за правду, и часто говорили допрашивающим то, что те хотели услышать, а вот две других кандидатуры – Михаил Романов и Иван Воренок, – по словам, «языков», были популярны, в первую очередь, в казацкой среде. Это опять-таки легко объяснимо. Казаки питали симпатии, как к Филарету Никитичу, так и сыну второго самозванца по старой памяти, связанной с Тушинским лагерем. Самих казаков же в это время в Москве было много – они прежде составляли «таборы» Трубецкого, а после победы праздно шатались по Москве. Несомненно, называлось и имя лидера объединенного ополчения – князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого. Впрочем, на основании столь шатких данных, трудно делать предположения о том какие имена назывались до начала соборных заседаний. Обсуждать могли самые разные кандидатуры, тем более, что в процессе работы Собора называлось более десятка имен.
Князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой. Гравюра XIX в.
О числе и составе участников Собора однозначно судить трудно – на разных его документах указаны подписи разных участников. Обобщая эти данные, историки пришли к выводу, что в Соборе участвовали около 500 человек, представлявших примерно 40 городов. Основное число составляли «выборные» – делегаты из провинции (около 300 человек), не более 50 человек было бояр и аристократов, служивших по «московскому списку», и примерно столько же – духовенства. Как свидетельствуют документы, казаков, которые официально участвовали в Соборе, было немного. Между тем, часть источников, и в том числе, обнаруженная А.Л. Станиславским и Б.Н. Морозовым «Повесть о Земском соборе 1613 г.», составленная очевидцем, сообщают о том, что казаки сыграли весьма активную роль в процессе выборов. Как разрешить это противоречие? Очевидно, что работа Собора не могла избежать различных внешних влияний, в том числе, и со стороны казачества, наполнившего тогда столицу.
Началу работы Собора по традиции предшествовал трехдневный пост. Это обстоятельство весьма важно для понимания того, что выборные осознавали свою работу как высокий долг, дело, которое должно быть угодно Богу, и стремились предстать для исполнения этого долга с чистой душой и ясным разумом. Однако без бурных дебатов и даже стычек не обошлось. К сожалению, нет ни протоколов работы собора, ни его промежуточных решений, и неясно существовали ли они вообще. Тем не менее, вполне возможно обозначить основные этапы его работы, проходившей с 7 января по 25 февраля (с перерывом с 8 до 21 февраля).
Собор начал свою работу с того, что очертил круг кандидатов, которым было решительно отказано в праве на существование: польский и шведский королевичи, Маринка с сыном и «иноземцы, которые в Московском государстве служат» (имелись в виду, в первую очередь, служилые Чингизиды, потомки сибирского хана Кучума). Далее, возможно, в письменной форме, предлагались, а затем обсуждались разные кандидатуры. О самой процедуре подачи предложений и дебатов мы, к сожалению, ничего не знаем. Первоначально, круг кандидатов на престол был довольно широк: князья Ф.И. Мстиславский, И.М. Воротынский, И.И. Голицын, а также Ф.И. Шереметев и И.Н. Романов представляли старую аристократию. Шансов у них, в большинстве своем, входивших в «Семибоярщину» было немного. Примыкала к этой группе (по происхождению) и кандидатура юного стольника М.Ф. Романова. Серьёзнее выглядели позиции «ополченских» воевод – князей Д.Т. Трубецкого, П.И. Пронского, И.Б. и М.Д. Черкасских. Имеется и весьма сомнительное известие о претензиях на трон князя Д.М. Пожарского.
Претенденты отличались различными достоинствами, но, также и недостатками. Самым знатным был глава Боярской думы князь Ф.И. Мстиславский. Но он был известен как сторонник королевича, да ещё к тому же вялый и неинициативный политический деятель, получивший сильную прививку от властолюбия ещё при Борисе Годунове. Голицын был лишь бледной копией знаменитого брата, «столпа» Василия. И.Н. Романов и М.Ф. Романов являли собой отражение яркой личности Филарета, которому, увы, царский венец никак уже не светил.
Из всех «ополченских воевод» самым известным являлся князь Д.Т. Трубецкой, бывший глава тушинской Боярской думы. Он, согласно «Повести о Земском соборе 1613 г.», развил весьма активную деятельность – ежедневно угощал на своем дворе казаков, раздавал обещания и посулы. О том, что Трубецкой был близок к трону, свидетельствует подготовленная, но так и не оформленная до конца, грамота Собора о пожаловании ему двинской волости Ваги. Это пожалование было весьма символичным – Важской волостью владел перед вступлением на трон Борис Годунов. Обладание ею могло рассматриваться как ступенька к занятию престола. Под это грамотой поставили свои подписи Пожарский, Пронский и другие «ополченские» воеводы, что свидетельствует о том, что участники Первого и Второго ополчений объединились вокруг своего вождя и были готовы принять его в качестве царя. Но и это не удалось – грамоту не подписали большинство выборных. Провинция отказалась принять Трубецкого в качестве государя. Можно понять, что их отпугнуло – сомнительная слава «тушинского боярина», колебания Трубецкого в битве под Москвой, и, вероятно, его непростой нрав.
Кульминация, вероятнее всего, наступила 7 февраля. В этот день, как свидетельствует один из хронографов, некий «галичанин», то есть служилый человек из Галичского уезда подал мнение «о царе Михаиле Федоровиче Романове». Вместе с ним, за Романова высказался и некий донской атаман. Скорее всего, тогда же произошло и выступление в поддержку М.Ф. Романова казаков, о котором свидетельствует «Повесть о Земском соборе 1613 г.», имевшее весьма бурную форму и сопровождавшееся «грубыми словесы». Налицо был явный кризис – многие выборные, и, прежде всего, «ополченские» воеводы, не были готовы принять в цари 16-летнего отрока. И тогда собор принял решение сделать перерыв. 8 февраля заседания прекратились на две недели.
Источники свидетельствуют, что во время перерыва происходило обсуждение кандидатур между выборными и теми городами, откуда они приехали. На собор прибывали новые выборные, а также к его работе подключились и члены Семиборящины во главе с князем Мстиславским, вероятно, из страха покинувшие Москву после освобождения Кремля от поляков. Тем не менее, новые имена в списке кандидатов так и не появились, напротив, всё это время кандидатура Михаила Романова набирала новых сторонников. Поэтому, как только Собор возобновил работу – 21 февраля, в первый же день, имя Михаила Фёдоровича было вновь озвучено, и получило поддержку большинства членов собора. Окончательно это решение Собор оформил 25 февраля. Эти днём датируются итоговые грамоты о его работе, разосланные по городам. Тогда же начались сборы посольства в Кострому к самому Михаилу Фёдоровичу с молением о принятии престола.
Итак, 21 февраля избрание Михаила Романова было определено. Какие причины двигали выборными для принятия этого решения? Их было несколько. Во-первых, несмотря на то, что «династический» аргумент был не главным (об этом свидетельствует пример Трубецкого), Михаил всё же состоял в родстве с прежней династией, являясь внучатым племянником царицы Анастасии Романовны. Царь Федор Иванович, таким образом, приходился ему дядей. Во-вторых, сам род Романовых (Кобылиных-Кошкиных-Захарьиных-Юрьвых) был одним из самых популярных в Москве и государстве вообще. Несомненно, если бы отцу Михаила, Федору Никитичу, удалось избежать монашеского клобука в 1601 г., он мог бы занять трон уже в 1606 г. В-третьих, молодой стольник не запятнал себя активным участием в интригах Смуты. К моменту избрания ему было всего 16 лет, и в его биографии было – детство в боярском доме, ссылка на Белоозеро, а потом в юрьевское село Клины (1601—1605 гг.), возвращение в Москву и сидение в осаде от войск Второго ополчения осенью 1612 г. вместе с поляками. Последнее, впрочем, не могли поставить ему в упрек – не юный Михаил звал поляков в Москву, здесь он такая же жертва, как и другие невольные сидельцы, вроде архиепископа Арсения Елассонского, опасавшегося стать жертвой поляков-людоедов, и царицы Мафы (Нагой), последней жены Ивана Грозного, скончавшейся в период осады.
Патриарх Филарет (в миру Федор Никитич Романов). Миниатюра из "Титулярника". 1672 г.
Но, говоря о достоинствах, Михаила Федоровича, нельзя забывать и о тех недостатках, которыми отличалась его кандидатура. Да, Михаил происходил из знатного рода, но он был юн и неопытен, хотя и обладал совершеннолетием (оно наступало в 15 лет). Юность царя грозила повторением боярского засилья (его помнили по временам молодого Ивана IV). Могли знать и том, что юноша обладал весьма слабым здоровьем – последствие тяжелых условий, в которых семья Романовых находилась в ссылке. К тому же Михаил не был женат и не имел детей – уже с самого начала будущее династии находилась под угрозой. Ещё одним фактором риска являлось нахождение Филарета Романова, отца новоизбранного государя, в польском плену. Выборные не могли не понимать, что пленный Филарет мог стать предметом шантажа в спорах между поляками и русскими. Даже если верить в то, что Филарет благополучно вернётся в Россию, нельзя было не признать, что опытный и властный владыка оттеснит сына (что впоследствии и произошло), и примется решать дела так, что многие могут и пострадать.
Грамота воеводы князя Д.М. Черкасского императору Священному Римской империи с известием царя Михаила Федоровича. 1613 г.
Все эти недостатки кандидатуры Михаила Романова при демократическом процессе выборов, опирающемся на рациональные оценки, вероятно, не только уравновесили бы его достоинства, но и могли бы и перевесить. Однако люди XVII столетия мыслили не только рационально. И для них юность будущего царя была не только недостатком, но и важным достоинством. Вполне вероятно, что Михаил ассоциировался с Давидом – юношей-победителем Голиафа, ставшим затем царем и родоначальником самой знаменитой библейской династии. Участники Собора верили, что молодой государь, не замазанный в преступлениях, совершавшихся старшим поколением, включая и тех, кому было 30 лет или около того, сможет подняться над прежними «смутами», презреть старую злобу, объединить страну общей идеей «тишины» и забвения прежних обид, стать угодным Богу и заслужить его прощение и для всех жителей Московского государства.
Царь Михаил Федорович. Миниатюра из "Титулярника". 1672 г.
В феврале 1613 г. участники Собора могли только предполагать и надеется на то, что это произойдет, но никто не мог уверенно утверждать, что так и будет. Страшные метаморфозы происходили в недавнем прошлом с царями – победитель казанских татар, благочестивый царь Иван превратился в кровавого деспота, мудрый и щедрый Годунов наводним страну шпионами, а казавшийся избавлением и «Красным Солнышком» Лжедмитрий I и вовсе оказался самозванцем, расстригой и чародеем. Однако внутренний смысл этих событий, как представляется сейчас, состоит в том, что «земское» и «соборное» решение действительно предначертало программу действий юного царя Михаила Федоровича: не наказание – а милость, не разбор старых ссор – а консолидация вокруг защиты Отечества.
В религиозном обществе слабость физическая часто означает вместе с тем духовную силу. Молодость, неопытность и слабость Михаила Федоровича Романова для его современников казались лучшим залогом снискания духовной силы, нежели энергия, опыт и сила Трубецкого. В этом и состояла главная причина, определившая выбор, который произошел 400 лет назад. А в том, что он оправдался – главное значение этого выбора.