«Пейзажное творчество затмило все его опыты в других жанрах и видах творческой деятельности. Кто сейчас помнит, что живописец занимался журнальной графикой и книжной иллюстрацией, писал театральные декорации, создавал портреты и натюрморты?» Нина Маркова. Непейзажный Левитан

Автопортрет Исаак Ильич Левитан 1885, 37.7 × 27.8 см «Я хочу писать стог сена, в нём же нет костей и анатомии...» И всё-таки может ли художник, получивший основательное образование — а Левитан, как мы знаем, одиннадцать лет провёл в Московском училище живописи, ваяния и зодчества — никогда не писать человеческих голов и торсов «с гипсов», не разбираться в анатомии, никого не портретировать с натуры? Художник Захар Пичугин, приятель Левитана по МУЖВЗ, вспоминал: «По окончании и выходе из Училища, чтобы получить медаль, нужно было написать этюд с голого натурщика, с чем он справился очень удачно». По-видимому, об этом же случае рассказывает и друг Левитана Михаил Нестеров: «Как-то он пришёл к нам в натурный класс и написал необязательный для пейзажистов этюд голого тела, написал совершенно по-своему, в два-три дня, хотя на это полагался месяц». Этюд, впечатливший Пичугина и Нестерова, к сожалению, неизвестен — точно так же туманна и неопределённа и судьба некоторых портретных работ Левитана, чьи упоминания встречаются в мемуарной литературе и архивных документах. Исследователи предполагают, что некоторые из портретов, возможно, хранятся в частных коллекциях в виде семейных реликвий, другие могут обнаружиться где-то в архивах в качестве работ неизвестного мастера. Так что, вполне возможно, Левитан-портретист в будущем еще преподнесёт ценителям живописи сюрпризы. Что до анатомии и вообще технической стороны изображения человека, отношение Левитана точнее будет описать словами «умел, но не любил». Его однокашник по мастерской Саврасова — художник Константин Коровин — вспоминает, как они вместе с Левитаном готовились к экзаменам. Исаак увлечённо зубрил географию Египта, Костенька же (так звали весёлого и беззлобного Коровина все, кто его знал) настаивал, что пора от географии переходить к анатомии. - Нет, постой, — говорю я, — Давай лучше анатомию… — Ну зачем это? Я никогда не буду писать человека. Анатомия! Я не хочу знать, какие у меня кости, какой хрусталик в глазу. Ой, это невозможно… — Нет, обязан знать, — говорю я с умыслом. — Ты сегодня хотел писать вечером «Галки летят…» — Ну и что же?.. — Значит — должен знать анатомию галки… Левитан пристально посмотрел на меня и сказал, горячась: — Но нет же анатомии весны… — Кажется, еще нет, а будет… — Ну, довольно. Ты же крокодил! Я не могу, я не хочу знать человека, зачем мне его кости? — А итальянцы знали анатомию, Микеланджело знал, — говорю я… — Да, да, правда, но я хочу писать стог сена, в нём же нет костей и анатомии… На экзамене по анатомии, если верить Коровину, Левитан курьёзно отказывался брать в руки человеческий череп, строение которого ему предстояло описать экзаменаторам, — твердил только: «Это ужасно! Это смерть! Я не могу видеть мёртвых, покойников…» Братья Сергей и Константин Коровины, насмеявшись, стали дразнить Левитана Гамлетом — уж больно хорошо, дескать, меланхолику удаётся сцена с черепом…

«Литографии в журнале Москва(М., 1882). Художественное приложение к № 11. Иллюстрация к одноименному рассказу анонимного автора». Российская национальная библиотека, Санкт-Петербург

Разрыв-трава (Ночь на Ивана Купалу) Литография. 29 × 23,6. Cобраниe семьи Яковлевых. ГТГ В журнальной поденщине, которую приходилось выполнять Левитану, заметно это его пренебрежение к анатомии: фигуры крестьян схематичны, ракурсы не лишены ошибок, а движения скованны и условны. Левитан не только не терпел, но и не умел работать в жанровой и сатирической живописи, вся его природа восставала против этого: кисть его словно становилась неповоротливой, а сам он — на удивление косноязычным. Всё, что делалось не ради искусства, а ради заработка, выходило вымученным и неловким. Но если, случалось, Левитан воспламенялся какой-то художественной идеей или оказывался в атмосфере, где во главу угла ставилось искусство, происходила чудесная трансформация — люди на его портретах начинали жить и дышать.

Еврейка в восточном покрывале Исаак Ильич Левитан 1884, 39 × 26 см Выразительный акварельный этюд «Еврейка в восточном покрывале» хранится в мемориальном историко-художественном и природном музее-заповеднике В. Д. Поленова в Тульской области. Почему же этюд Левитана обнаруживается в музее Поленова? Объяснение — очень простое. Преподаватель пейзажного класса МУЖВЗ Василий Поленов, сменивший на этом посту Алексея Саврасова, любил собирать талантливых учеников на «рисовальные четверги» и «акварельные воскресные утра» у себя в имении. Сестра Василия Дмитриевича Елена Поленова, и сама интересная художница, рассказывала в письме подруге: «…сегодня на нашем воскресном собрании было два новых члена: Васильины ученики Левитан и Коровин… Левитан сделал акварель — розовую голову — прелесть что такое!» И о другом случае: «После чая рисовали карандашом голову старика, очень интересно освещённого и характерного… Что Левитан сделал! Ну просто восторг!..»

Старик с окладистой бородой Исаак Ильич Левитан 1888, 15 × 14 см

Натурщик в венецианском костюме Исаак Ильич Левитан 1887, 21 × 19 см

Натурщица в восточном покрывале Исаак Ильич Левитан 1884, 15 × 11 см Кто именно стал натурщицей для «Еврейки в восточном покрывале», сейчас уже сложно сказать. Зато мы с уверенностью можем предположить, для какой картины хозяин «акварельных утр» мог использовать эти наработки. По-видимому, та же натурщица, которую с таким чувством написал акварелью Левитан, могла послужить моделью для женщины-еврейки, схваченной в прелюбодеянии, в масштабном полотне Поленова «Христос и грешница». Интересно, что Христа для этой и других картин евангельского цикла Василий Поленов пробовал писать и с Левитана, и с Коровина, но остановился, в силу большей достоверности, конечно, на Левитане.

Христос и грешница (Кто из вас без греха?) Василий Дмитриевич Поленов 1887-е , 325 × 611 см Кстати, ошибочно считать, что сам Левитан, в отличие от Поленова с его «Христом и грешницей», в жизни не писал многофигурных композиций: в Музее Израиля в Иерусалиме представлена его работа «На пути к Сиону», выполненная художником в 1890-м году по заказу «Общества просвещения евреев в России».

На пути к Сиону Исаак Ильич Левитан 1890 Портреты девочек из семейства Яковлевых

Портрет Лены Ненароковой Исаак Ильич Левитан 1880, 37 × 29 см

Портрет Нади Яковлевой Исаак Ильич Левитан 1880, 45 × 32 см Два детских портрета, сделанных 20-летним Левитаном, имеют больше мемориальную, нежели художественную ценность, зато косвенно могут многое рассказать о бесприютной юности и истории становления Левитана. 19-летним студентом получив 100 рублей от Павла Третьякова за картину «Осенний день. Сокольники», Левитан торжествовал: эта сумма сулила ему, а также семейству его сестры Терезы, опекаемому художником, какое-то количество сытых дней. Но деньги быстро иссякли. «Левитан искал заработка и не отказывался ни от каких заказов, — повествует биограф художника Софья Пророкова. — Попросят сделать рисунок с надгробья, он идёт на кладбище, рисует. Исполняет заказ со всем старанием и умением, на какое способен. Заказчику нравится… Все эти труды оплачивались мизерно. Писал он и копии с картин в галерее Третьяковых, писал портреты, в которых был не очень силён…» К счастью, имя начинающего художника после покупки его картины Третьяковым стало на слуху в кругах любителей живописи. И в 1880-м году титулярный советник Василий Васильевич Яковлев, неравнодушный к искусству, приглашает талантливого юношу давать уроки живописи своей девятилетней падчерице Лене Ненароковой. «Он пришёл, стараясь сохранять солидность, — реконструирует ситуацию Софья Пророкова, — но юность проглядывала в его застенчивости, в откровенной неопытности. По просьбе родителей Левитан рисовал портреты ученицы и ее сестры. Вместе с отцом Лены он побывал в их имении зимой, катался там на лыжах по заснеженному берегу Днепра и делал наброски пейзажей, окутанных зимними одеждами». Повзрослевшая Лена Ненарокова, в замужестве Елена Федоровна Дейша, оставит о своём учителе любопытные воспоминания. Она, в числе прочего, рассказывала, как они с отчимом посещали мастерскую Левитана и там ей особо запомнился стоящий на мольберте портрет «какой-то бледной старушки», которую Левитан, очевидно, на заказ, писал с фотографической карточки. Не исключено, что когда-нибудь сенсационно найдётся и эта работа. «Моя мать закала ему портреты, — вспоминает Елена Ненарокова-Дейша, — мой и моей сестры. Он нарисовал карандашом на желтовато-розовой бумаге. Портрет сестры ему скоро удался, а с моим пришлось повозиться. Он сделал два экземпляра, и то остался недоволен». Маленькой Нади Яковлевой, которую Левитан, по недостатку опыта в портретировании, изобразил несколько скованной и неуклюжей, с руками, сложенными на коленях и приоткрытым от напряжения ртом, не станет всего через пару лет — она утонет в Днепре 26 июля 1882 года. Эту трагедию Левитан будет переживать вместе с приветившей его семьёй Яковлевых и даже специально съездит с родителями малышки в Ларино, чтобы сделать для них набросок её могилы. Сейчас портрет Лены, переданный её наследниками, хранится в Третьяковской галерее, а Надин — в Русском музее.

Кладбище. Могила Нади Яковлевой Исаак Ильич Левитан 1882, 6 × 13 см

Могила Нади Яковлевой Исаак Ильич Левитан 1882, 20 × 15 см Портрет мальчика Иосифа Левина

Портрет мальчика Иосифа Левина Исаак Ильич Левитан 1880-е , 21×17 см Сравнительно недавно, в 1993-м году, Третьяковская галерея приобрела еще один детский графический портрет работы Левитана, сделанный, вероятно, ненамного позднее, чем портреты девочек из семьи Яковлевых, — в начале 1880-х годов, но демонстрирующий ощутимо возросший уровень мастерства молодого художника в передаче характера модели. Левитановский «Мальчик Иосиф Левин», хотя об обстоятельствах создания его портрета известно мало, в сравнении с портретами девочек выглядит и выразительнее, и характернее: в чертах совсем еще детского лица определённо видны и ум, и воля, и цельность натуры. Под воротником матроски хорошо читается подпись: «И.Левитан». Этот 6-летний мальчишка с пытливым взглядом еще при короткой жизни Левитана успеет сделаться знаменитостью: Иосиф Аркадьевич Левин станет выдающимся пианистом. В Московскую консерваторию, в силу необыкновенных способностей, его примут сразу в старший «профессорский» класс, по виртуозности игры Иосиф Левин станет первым на курсе, опередив своих однокашников Рахманинова и Скрябина. Позднее он уедет в Дрезден совершенствоваться под руководством Антона Рубинштейна, а в 1919-м году переберётся в Нью-Йорк, где и окончит свои дни, оставив плеяду благодарных учеников и учебник «Основные принципы фортепианной игры», считающейся классикой музыкально-педагогической литературы. Американский музыкальный критик Гарольд Шонберг сравнивал игру Иосифа Левина, крупнейшего русско-американского пианиста-виртуоза первой половины ХХ века, с «согласным пением утренних звёзд». Разглядел ли, если судить по портрету, Левитан-портретист в 6-летнем еврейском мальчике творческую незаурядность? С нашей точки зрения — безусловно. Кстати, фамилии Левин и Левитан происходят от одного и того же корня и указывают на то, что предки обоих принадлежали к священническому «колену Левия».

Российко-американский пианист Иосиф Левин. Фотографии разных лет. Портрет Софьи Петровны Кувшинниковой

Портрет Софьи Петровны Кувшинниковой Исаак Ильич Левитан 1888, 88 × 57 см О Софье Петровне Кувшинниковой, возлюбленной Левитана, бывшей рядом с художником долгих 8 лет, — и это будут самые плодотворные годы в его биографии, — не рассказать в двух словах (впрочем, Артхив пытался это сделать здесь). Конечно, Кувшинникова была и сложнее, и глубже Ольги Ивановны Дымовой, чеховской «Попрыгуньи», хотя событийная канва (адюльтер, обманутый муж-доктор и порядочный человек, выезды на этюды) совпадает — недаром же после выхода рассказа Левитан порывался вызвать Чехова на дуэль.