Найденыш Зима в Великом лесу выдалась очень холодной. Все лесное зверье попряталось в свои норы, не решаясь высунуть нос из убежищ. Давно не было таких холодов. Это были времена, когда звери обладали разумом и собственными чувствами. В глухом Чернолесье, одном из многочисленных участков Великого леса, жил старый снежный барс. Великолепная, лоснящаяся шерсть. Гордые и желтые, как драгоценный янтарь, глаза, горели на хищной морде. Острейшие клыки, что можно было порезаться просто глядя на них. Движения были исполнены такой грации, что даже озерная фея покрывалась красными пятнами от зависти. Хитрый охотник, прирожденный убийца, тем не менее, был всегда один. Его не заботили отношения стай или родственные узы. Именно поэтому он и выбрал себе убежище в самой далекой части Леса. Здесь он был сам по себе, знал каждую тропку, и каждое деревце. От чахлых кустов ракиты до вековых дубов. Жуткий холод и мороз не заботили барса. Денно и нощно, по распорядку, он выходил на охоту, и не было еще дня, когда он возвращался налегке. Так случилось и в этот раз. Облачко пара еле вырывалось из широких ноздрей благородного животного. Неслышно ступая по скрипучему снегу, барс выслеживал добычу. Где-то рядом был крупный олень. До ушей доносилось его громкое пофыркиванье и треск веток под огромными копытами. Осторожно двигаясь, барс обогнул ствол поваленного дерева. Олень был прямо перед ним. Гигантский кот затаился в снегу. Даже дыхание остановило свой ход. Олень, почуяв неладное, всхрапнул и попятился, беспокойно вертя головой из стороны в сторону. Тишина была нарушена громким звуком, раздавшимся от поваленного дерева. Барс гигантским прыжком оседлал рогатого. Клыки по старой памяти нашли сонную артерию и вцепились намертво в податливую кожу. Охотник прервал очередную жизнь. Кот легонько фыркнул, вцепился в заднюю ногу и одним широким движением оторвал ее от туши. Со своей добычей он быстро помчался в родную пещеру. Вдруг его слух потревожил далекий писк. Он раньше никогда не обращал внимания на подобные звуки. Мало ли зверья в Великом лесу. Но этот звук выделялся слишком явной нотой отчаяния. Сбросив оленью ногу в снег и прикопав ее ветками, барс двинулся к источнику шума. Удивление его было велико. На красном снегу недавно разыгралась сущая бойня. В разрытой земле лежала огромная волчица. Мощная спина не вздымалась и шкура начала покрываться робким снежком. Кот презрительно фыркнул и повернул назад, как вновь раздался слабый писк. На холку мертвой волчицы вскарабкалось нечто. Покрытое красными сосульками, оно скулило и смотрело на хищника. Волчонок. Маленький, слабый и нелепый. Барс быстро понял, что произошло. Волчица защищала щенка. Охотники (или кто-то еще) быстро прикончили огромного зверя, не потрудившись посмотреть себе под ноги. И маленькое, выжившее недоразумение сидело и смотрело на удивленного кота. Снежные барсы, как и все кошачьи, не любят собак, волков, и прочих представителей песьего вида. Кот развернулся и потрусил за припрятанной ногой оленя. Волчонок скоро погибнет, так какая разница ему. Писк следовал за котом. Развернувшись, тот увидел маленькую проблему, которая, забавно перелезая через бурелом, пыталась бежать за барсом. Этого кот не стерпел. Зашипев в угрожающей манере, он с удовольствием отметил испуг на крохотной мордочке. Но малыш не повернул назад. Волчонок сидел, махал своим облезлым хвостом, и высунув язык смотрел на барса. Смущенно муркнув, большой кот вернулся за своим трофеем и, вцепившись в мясо, потащил дальше. Изредка оглядываясь, он смотрел, как волчонок, пыхтя и кряхтя, пытается бежать за ним. Кот приподнял бровь, думая, что делать с каноничным врагом его рода. Решив, что щенок отвалится по пути и погибнет, кот удовлетворенно засопел и быстро побежал вперед. Придя к своей пещере, он лапой разбросал листья и сухие ветки, и затащил внутрь свою добычу. Повернувшись же, остолбенел. Глупый волчонок сидел на своем заду, и вновь помахивая хвостом, смотрел на великого барса. Кот молча отодвинулся в сторону и, махнув лапой, пригласил щенка зайти в пещеру, отбросив блуждающие мысли. Найденыш, однако, остался сидеть перед входом и только тявкнул на кота. Подумав, что это ни в какие ворота уже не лезет, барс, подойдя, схватил волчонка за загривок и сам занес в пещеру. Счастливо повизгивая, тот убежал вглубь темной норы. Сокрушенно вздохнув, кот закидал валежником вход и потопал вслед за волчонком. Спустя какое-то время, барс разделывал большую оленью ногу, и, отрывая сладкие куски, мгновенно их проглатывал. Мохнатое недоразумение сидело рядом и облизывалось. Пренебрежительно, кот швырнул щенку косточку и вернулся к трапезе. И сколь велико было его удивление, когда маленький прохвост, отбросив кость, ковыляющей походкой подошел к мясу, и, помогая слабыми лапками, стал отрывать маленькие кусочки. За что получил легкую затрещину мохнатой лапой от хозяина. Подмяв под себя щенка, барс осторожно начал его вылизывать, и постепенно шерсть найденыша приняла здоровый каштановый оттенок. Насытившись и умыв своего подопечного, кот, довольно урча, подвинул остатки к жадно глядящему на них волчонку. Ешь, мол, пока я добрый. Ответ на приглашение не заставил долго себя ждать. И, пока хозяин укладывался спать, малыш отрывал маленькие кусочки, уютно поскуливая. Перебирая события прошедшего дня, барс постепенно засыпал, пока не обнаружил, что маленький гость, ворча, пытается залезть на спину царственного животного. Мявкнув, кот отшвырнул от себя надоедливый комок легким движением спины. Не помогло, маленькие лапки вновь заскользили по шерсти. Отчаянно посмотрев вверх, кот оставил все как есть. Маленькие - такие упорные. Поворочавшись немного, волчонок улегся на загривке хозяина. Тот удовлетворенно наслаждался маленьким теплом сверху и ритмичным молоточком его сердца. И в эту ночь спал на удивление спокойно. Утро принесло с собой запах лесной свежести и необычное ощущение под боком. Открыв глаза и изогнувшись, огромный кот зевнул так, что хрустнули позвонки. Маленький гость тихо сопел свернувшись рядом. Барс обнял его лапой, ощутив слабое поскуливание и дрожь. Замурчав, он улегся вновь. Еды было много, даже для двоих. Можно и отдохнуть. Так волчонок и остался. Несколько раз барс пытался убежать, но маленький комок шерсти постоянно его находил. В итоге хищник решил оставить надоеду рядом. И по мере его взросления котом овладевали чувства - что будет, когда щенок вырастет в матерого волка. Убийцу… Мотнув головой, он забросил эти мысли в самый дальний угол Чернолесья. Следующей зимой звери могли видеть картину, как старый снежный барс выходил на охоту с гигантским волком. И велико было их изумление, когда большой барс мурчал, если волк терся о его бок. И если волк падал на спину, то забавно сучил лапами от шлепков кота по животу. …Быстрый бег сквозь лес утомлял барса. За ним тянулся красный след. След его крови. Прихрамывая, кот стал задевать деревья, а кусты своими ветками немилосердно рвали его белую шубу. Громкий сигнал рога за его спиной вспугнул сидящих на ветвях птиц, жалящие стрелы впивались в снег тут и там. Одна из них уже торчала в боку старого охотника. Он чуял конец, глаза подернулись мутной пленкой, и хищник упал на снег, тяжело дыша. Топот людских ног набатом звучал в его ушах. Завалившись набок, он подставил морду жалящему зимнему солнцу, которое пробивалось сквозь голые ветви. И внезапно солнце закрыла чья-то тень. Пахло кровью и злобой. Кот приоткрыл глаза и увидел: его волчонок, вымахавший в гиганта, немилосердно рвал охотничьих собак. Охотники не рисковали подойти ближе. Неземной рев исходил из волчьей пасти. Стрелы отскакивали от лоснящейся шкуры. Мощными ударами лап он вспарывал все живое, что попадалось ему на глаза. Одного взгляда на лежащего барса хватало ему, чтобы ярость умножилась в сотни раз. Через мгновение на поляне воцарилась тишина. Только бушевавшая злость еще висела сладким запахом в воздухе. Тень вновь загородила солнце и начала слабо поскуливать. Барс, открыв один глаз, увидел волка, которого мысленно продолжал именовать надоедой. Резкая боль в боку вернула его на землю. Волк держал в пасти черную стрелу. Отбросив ее рывком головы, он бережно и медленно потащил барса за собой. Сознание большого кота угасло, и он забылся тяжелым сном. Хищник проснулся в своей норе и ощутил, что бок отчего-то горяч. Подняв слабую голову, он увидел, что найденыш заботливо вылизывает выступающую кровь, а рана закрыта какими-то зелеными листьями с очень приятным ароматом. Рядом лежала большая гора свежего мяса, которую волк не преминул подтолкнуть барсу. Кот моргнул и благодарно фыркнул, легонько коснувшись морды своего друга. …Зима уступила права весне. Лес проснулся от ледяного плена. Ветви покрылись зеленоватым пушком, в котором виднелись задатки будущих листьев. Робкие подснежники ютились у корней мрачных дубов, заставляя тех поневоле улыбаться старыми и сморщенными губами под жесткой корой. Зверье радовалось приходу долгожданного тепла. А на большом холме, мягко щурясь под весенним солнцем, стоял огромный волк. Красивая каштановая шерсть и грозный взгляд делали его царем этих земель. Оглянувшись назад, он завилял хвостом поднимающемуся к нему хромому барсу с убеленной мордой. Барс был подслеповат и так и не оправился до конца от раны, нанесенной черной стрелой. Но, как и раньше, довольно терся о бок своего найденыша. Иногда, шутя, мягко шлепал его слабой лапой. © Гектор Шульц

Тут кот Ходики на стене мерно отщелкивали время, точно белка грызла орешки: «Цок-цок». Домовой и кот устроились на любимом подоконнике и, разглядывая заснеженный двор, тихо переговаривались: - А ведь, вроде, недавно тебя в дом принесли, а гляди-ка, почти год прошел, - умилялся кот. - Не меня принесли, а часы, - Еремей поскреб кургузыми пальцами бороду. - Да какая разница, - отмахнулся Варфоломей, - я к тому, как быстро течет время! - Есть такое, - согласился Еремей, - вот, вроде, недавно еще избенкой своей ведовал, а теперича тут с тобой всякую нечисть гоняю. То Алевтину, то шамана ее ряженого, то призрака. - Ну, Алевтину-то зачем в нечисть записывать? – удивился кот. - Она просто очень беспокойная женщина. - Очень, - подтвердил домовой и шумно хлебнул молока из кошачьей миски. - Главное, что теперь ты тут, и уже никуда от нас не уйдешь, - подвел итог разговора кот и торжественно заурчал, наполняя ночь спокойствием и уютом. Звонок в дверь расколол утреннюю тишину. Кукушка, как раз собиравшаяся отсчитать восемь куков, едва не подавилась, и Еремею пришлось похлопать подругу по спине. Меж тем тот, кто стоял на пороге, не собирался уходить. Кнопку звонка терзали, не давая жителям дома никакого шанса отмахнуться от ранних гостей. Варфоломей лениво потянулся, решая идти с проверкой или нет, но, перехватив задумчивый взгляд Еремея, отмел сомнения и первым оказался у порога. - Что ж это такое? - ворчал Андрей, спускаясь по лестнице, - И в выходной выспаться не дают! – он одернул футболку со слоном, прикрывая бурое родимое пятно на боку, которое, по его мнению, походило на очертание Австралии, а, по мнению Тани, на собаку породы ризеншнауцер. - Ты тут, кот? - Андрей подхватил пушистого на руки, чтоб не выбежал, а то ищи его после по сугробам. Широко зевнув, хозяин чуть нахмурил брови, придав себе слегка свирепый вид, и только тогда распахнул дверь. Мелодично звякнул колокольчик, привезённый Андреем из Индии жене в подарок. На пороге стояла девушка. Нос у нее покраснел от мороза, а ресницы побелели. Мех на капюшоне тоже украшал иней, отчего Андрею вначале показалось, что перед ним Снегурочка. Ну мало ли, Новый год недавно был, может кто-то еще ходит в костюмах? Но стоило ему пару раз моргнуть, как морок развеялся. Обычная девушка в синем пуховике и перчатках без пальцев. Она стояла и как-то неуверенно мялась с ноги на ногу. - Холодно, наверное, в сапожках-то по морозу? – успел подумать Андрей, как вдруг рядом с незнакомкой появилась тетка. Андрей мог бы поклясться, что еще мгновение назад её тут не было, а теперь вот она, прямо перед ним. Варфоломей, прикорнувший было на хозяйских руках, дернулся и зашипел, увидав такую гостью. - Тут кот, - скривилась она, а затем, оттеснив в сторону смущённую девушку, тетка вздёрнула подбородок, чуть оттопырила губу и затараторила: - «Вы что ли, значится, Ивановы? Давай, прямо говори, не шуткуй, я дважды спрашивать не стану. А ты тоже не стой, не молчи», - она ткнула в бок девушку, и та испуганно покосилась на свою спутницу. - Мы, - признался Андрей, поглаживая кота и не понимая, что происходит. Тетка ему не нравилась, выглядела она чудно. Какая-то юбка в заплатах. Дубленка странная, короткая, замызганная с торчащим из рукавов драным мехом. На голове платок намотан. Нос крупный красный, рыскающий такой нос, а глазенки маленькие, как пимпочки. Поросячьи глазки. При этом вся она, тетка эта, выглядела до того нелепо, что просто не верилось, что вот она настоящая стоит перед ним на крыльце. Не нравилась она и коту, тот сам не мог объяснить, отчего ему так хотелось прогнать бабу прочь, он даже замахнулся лапой, но Андрей ловко пресёк военные действия. - Мы, - тем временем передразнила его обладательница душегреи, все же отодвигаясь подальше от мохнатого, - а раз вы, то пущай в дом, разговор есть! - А вы, собственно, кто такие, чтоб я вас впустил? – теперь Андрей хмурился отнюдь не понарошку. - Мы-то, то есть она-то, - тетка вытолкнула вперёд себя «Снегурочку», - наследница! - Наследница, простите, чего? – не понял Андрей. Он уже слышал, как за спиной тревожно шуршит Таня, выдернутая из сладкой неги сна этими полоумными женщинами. - Ходиков ваших! – выпалила тетка, выглядывая из-за спины, оробевшей девушки, - они ведь у вас? - Ходики? Часы что ли с кукушкой? – растерялся Андрей и зачем-то взглянул на кота. - Соври! – заорал Варфоломей, хвостом чуя беду, но хозяин его не понял - Да часы, - оживилась девушка, - нам Петрович сказал, ну тот, что с вами работает, что вы их взяли, они у вас? – и она так взволнованно взглянула на Андрея, что тот смутился, и тут же почувствовал себя вором и негодяем. - Входите, - вздохнул он, впуская незваных гостей и морозный день в гостиную, - в тепле поговорим. Кот опрометью вбежал на кухню, и проскользив по ламинату, шмякнулся боком о ножку стола. - Ты потише так, хвостатый, - окрикнул его Еремей, - мебеля хозяйские не круши. - Не о мебелях переживать надо! – возмутился кот, - покуда ты тут кукушку наглаживаешь, там по твою душу пришли! - Нет у меня души, - отмахнулся домовой и все же насторожился, - а чего там? - Наследники объявились, - шепнул кот, прислушиваясь к людским голосам. – Про часы спрашивают. Еремей, вздрогнул и тут же кинулся вниз, съехав по маятнику: - Чего ж ты раньше молчал? - напустился он на кота. - Я говорил! – обиделся тот, но Еремей его уже не слушал, высунувшись из кухни, он с тревогой разглядывал незваных гостей. Вика, так звали девушку, теперь сидела на краешке дивана, сжимая в руках кружку с горячим цитрусовым чаем, и рассказывала Тане и Андрею свою незамысловатую историю. Фекла же щелкала грецкие орехи. Причем делала это мастерски, засовывая по два в рот и ударяя кулаком под челюсть. От раздававшегося треска Андрея каждый раз передергивало, он был уверен, что в этот раз тетка выплюнет на тарелку зубы, но рядом с той лишь высилась горка скорлупок. - У меня бабушка недавно умерла, Настасья Муравейкина, - рассказывала Вика, - я ее толком и не знала, мы с родителями в другом городе жили. А тут пришлось приехать, помочь ей в последние дни. - Да уж, - поддакнула Фекла, - Настька сильно сдала, да и не мудрено так-то, она с детства тщедушной была. - Да, бабушка болела сильно, и вот она мне рассказала, что у ее родителей дом в деревне был. Они оттуда давно уехали, но бабушка после приезжала и все бумаги на дом оформила. Андрей и Таня переглянулись: - Я вам, конечно, сочувствую, но причем тут мы? – осторожно уточнил Андрей. – Если дом снесли, значит, бабушка ваша, подписала соответствующие документы и получила денежную компенсацию. - Шиш она получила! Без масла! – встряла Фекла, крутя в воздухе сложенные в кукиш пальцами. Андрей проигнорировал выпад сумасшедшей и продолжил: - Да и, в любом случае, этими вопросами заведую не я, вам надо в бухгалтерию обращаться в строительную фирму. - Я об этом ничего не знала, - вздохнула Вика, - приехала, а там теперь элитное жилье, коттеджи. Вот тогда я отправилась по адресу, что мне застройщик дал, но толком ничего не узнала. И случайно разговорилась с мужчиной, пожилой такой, с бородой. - Да, знатная борода, лопатой, - расплылась в улыбке Фекла. - Петрович, он так назвался, сказал, что вы заведовали сносом, и что часы, ходики с кукушкой, оттуда забрали. Вот я. - Мы, - поправила ее Фекла. - Мы и приехали к вам, - призналась наследница. - Слыхал? - кот выразительно взглянул на домового, - а я говорил, за тобой они приехали. - Да постой ты, - Еремей задумчиво теребил бороденку, - что-то тут не так. И тетка эта, вроде как, знакомая. - Тебе все знакомы,- фыркнул кот, - и Мороз Иванович, и Аука, да и с Ягой вы одного поля ягоды. - Тут другое, - отмахнулся домовой, разглядывая посетителей, - знакомое что-то. - А раз знакомое, - не унимался кот, - то, может, ты эту Вику знаешь, или бабку ее Настасью? - Не, - вздохнул Еремей, - с Муровейкиными я не знаком. - Вот заберет тебя эта девчонка, увезет в другой город, не свидимся больше,- завыл Вафля, выводя громкие рулады густым басом. - Тут кот у вас орет, - оживилась Фекла, - вышвырните-ка его за дверь. Неча мохнатому в доме делать. - Со своим котом, мы разберемся сами, - оборвал ее Андрей и задумчиво взглянул на Вику, - да, - признался он, часы я действительно взял в одной избушке. Привез, отремонтировал, теперь дом украшают. Но если они действительно ваши, то конечно отдам. Только как это узнать? Ума не приложу, - пожал он плечами. - А че тут узнавать? - вновь вклинилась тетка, - часики наши такие. Домишка деревянный, а внутрях кукушка. Когда выскакивает, на бочок малость валится, это раз, – Фекла загибала пухлые пальцы, - два, так это у длинной стрелки нос погнут, это Стюркин брат по малолетству попортил, любопытный был шибко. Три, посередь крыши одной плашечки не хватает, енто тоже мальчонка поломал, а Таська, сеструха его, покрывала, жалела, значит. Ох и получила она тогда от батюшки, неделю сидеть не могла! А четыре, левая шишечка погрызана, тут кот наш играться любил. Фекла говорила, а Вика эхом повторяла за ней слово в слово. У Еремея екнуло под ложечкой, он вдруг так ярко и четко вспомнил тех, прошлых хозяев. Вспомнил неугомонного Матюшку, и хворую Стюрочку, и стойкую Тасю. Вспомнил кота Иллариона, любившего погрызть шишечки часов, пока хозяева не видели. Все вспомнил. - Ох, - зашелся домовой, хватаясь короткими пальцами за стену. - Еремей ты чего? – забеспокоился кот, - может на тебя дунуть, а ты меня не пугай! - Не врут они Вафля, как есть не врут, - выдохнул домовой, и скупая слеза сползла по его щеке, - эта Фекла, она ж про мою семью говорит, про ту самую? - Про какую, ту самую? – распушился кот, - про ту, что тебя в доме прозябать оставила? Про ту, что своего домового забыла? Не семья они тебе, мы - твоя семья! - Не понять тебе, мохнатый, - протянул Еремей, качая головой, - они ж вот где, - он постучал кулачком по груди, - тута вот они, у самого сердца. - А мы тогда где? – опешил кот, - мы где? Я, Андрей, Таня, Нюта? Мы, что с тобой пуд соли съели, и воров гоняли и разлучниц, – кот раздраженно заерзал хвостом, - ты что, Еремей, обидеть нас хочешь? Отречься? Домовой глянул на кота больными глазами и, махнув рукой, молча полез в часы. Он понимал, что зря обижает друга, но и древний обычай, радеть на благо первых хозяев, требовал свое. - Вот они, часы, - Андрей провел гостей на кухню, - вы все верно сказали, и про стрелку, и про дощечку на крыше, и про следы зубов на грузике, – он грустно вздохнул, - после ремонта, конечно, почти все устранили, разве что царапины на шишечке остались. Так что забирайте, раз это ваша память, ваше наследство, то что ж я, - он смолк и отвел глаза. Фекла точно наседка металась под часами, то и дело всплескивая руками. - Они, они родимые! – ухала она, - давай, Викуся, бери их, домой понесем, свидимся. Если тута он, ох, я ему задам! Варфоломей, чуя, что вот-вот лишится товарища, взвыл не своим голосом и кинулся на противную тетку. Та, взвизгнула и, дернув ногой, угодила коту в лоб. Перед глазами Варфоломея закружилась сотня маленьких ходиков. Он глухо макнул и сел на мохнатый зад, нелепо тряся головой. - Таня, тут кот звереет, подержи-ка его, - Андрей подхватил любимца и вручил жене. Таня прижала кота к себе и с какой-то особой тоской глядела, как ходики, которые она привыкла считать своими, снимают со стены. - Я вам коробку принесу, не тащить же их по морозу в руках. - Андрей отправился в подвал, а Вика склонилась над часами, разглядывая дощатую крышу. Кот хотел отвернуться, чтоб не глядеть на происходящее, но в этот момент он заметил то, что другие не видели. Кофта Вики слега задралась, и на пояснице темнело родимое пятно, похожее сразу и на Австралию, и на голову собаки породы ризеншнауцер. В голове Варфоломея что-то щелкнуло, как будто стрелки часов встретились, и, издав пронзительный вопль, лишь отдаленно напоминающий кошачий, он, вывернувшись из рук растерявшейся Тани, сиганул прямо на оголившуюся спину Вики. Таня охнула, Вика вскрикнула, кот отметив когтями стратегически важное в плане место, хотел атаковать Феклу, но та вдруг исчезла, точно ее и не было. На женский крик прибежал Андрей, вооруженный коробкой и скотчем. - Дорогой, тут кот, совсем сбесился, оцарапал Вику. Вика, давайте я помажу йодом, - Таня бросилась к аптечке. - Да, ничего, - девушка, приподняв кофту, шмыгала носом и разглядывала алые точки вокруг родимого пятна. Андрей удивленно вытаращился на гостью, и Таня легонько пнула мужа, для профилактики. - Да погоди ты! - отмахнулся муж и вдруг сделал странное, задрал футболку и тыкнул пальцем себе в бок, - у меня такое же! Вика удивленно взглянула сначала на Андрея, потом на его родимое пятно. Тут сходство заметила и Таня: - А что, очень даже похоже на собачью голову. - На Австралию! - в один голос воскликнули супруг и гостья. - Вика, а как говорите у вашей бабушки фамилия было? – насторожилась Таня. - Муравейкина, - напомнила Вика. - А до замужества? - продолжала допытываться Таня. - Да, - Вика нахмурилась, - ох, мама говорила, но из головы вылетело такая собачья фамилия. - Тявкина! – радостно воскликнул Андрей. - Тявкина, - обрадовалась Вика. – Тявкина Настасья Федотовна. - А мою бабушку звали Тявкина Таисия Федотовна! – Андрей расплылся в улыбке, - да мы, похоже родня! Надо у вашей подруги спросить, она вроде упоминала некую Тасю. - Подругу? - Вика изумленно захлопала ресницами, - какую подругу? Я к вам одна пришла. - Не было никого, - подтвердила Таня с тревогой глядя на Андрея. - Не было? – Андрей потер ладошкой лоб, - ну да, наверное, это я перепутал что-то. Давайте часы помогу упаковать. - Знаете, - Вика улыбаясь посмотрела на хозяев, - раз уж мы, родня, так зачем мне часы забирать? Они и так у наследников. Андрей хотел сказать спасибо, но вместо этого шагнул вперёд и молча обнял сестру. Мобильник Тани ожив запел что- то веселое из индийских фильмов. Ну и наворотила ты, Фекла, дел! – отчитывал Еремей кикимору, спрятавшуюся от греха подальше в часах, - нет, чтоб спросить, хочу ли я отсюда уезжать, надо ли мне это. - Так я, дорогой мой, от всей души старалась, думала, забрали ироды в чужую хату, а ну как исстрадался весь? А тут Викуся мне подвернулась, я и воспользовалась оказией. Отыскала тебя, еще б чуток, и жили б в одном доме, как раньше. - Так оставайся, - предложил Еремей, места тут много. С котом познакомлю. - Видала я того зверя, не надобно мне счастья с ним знакомство водить. Я с Викусей поеду, буду за ней следить, мало ли, девке какой совет нужен будет. Тут я подсяду, пока спит, да пошепчу. Опять же детишки пойдут, присмотрю за ними. Все радость, а то без Стюрки скука страшная. - Ну, тогда, хоть в гости заходи, - Еремей обнял давнюю подругу, - а я ведь и не сразу тебя узнал, эк ты похорошела. Фекла зарумянилась, отвела взгляд и легонько толкнула домового: - Не смущай, патлатый, я девушка скромная мне всего-то сто восьмидесятый годок пошел, – она задорно хихикнула и вдруг звонко чмокнула домового, а после пропала. - И тут, кот, я её и узнал, - рассказывал Еремей на ночных посиделках, - признал Феклочку мою, она ж кикимора не болотная, а домовая, только раньше нескладная была, тощая. По молодости. А после иш, как раздобрела. Видно хорошо ей с Настей жилось прямо, как мне с вами. - А ты еще нас бросить хотел, - напыжился кот, - нас, родную семью! - Так я ж не знал, что Андрей внук Таси! – оправдывался Еремей, - я, коли бы знал, так не серчал бы. - А сердце что, не екнуло? – съязвил кот и заметив, как поник Еремей, прильнул к нему мягким боком, - не хмурься, морщины будут. - Чай свои, переживете! – поддразнил его Еремей и, спрыгнув с подоконника, пошел на ночной обход. Родной дом поскрипывал в темноте, и домовой чувствовал, что его место тут, тут кот. © Юлия Гладкая

Сложно быть Золушкой, когда мечта о хрустальных туфельках со звоном разбивается о бетонную реальность. Какие, к чертовой матери, хрустальные башмачки, когда на твой 41-й растоптанный ничего хрустального не налезет, кроме салатниц из бабушкиного серванта? Эта самая бабушка, кстати, очень часто повторяла: «Лида, золотце, брось волнения! Нет усов - уже красавица!» Конечно же, Лидия Васильевна прекрасно понимала, что против природы не попрешь и что кусочек счастья уготован даже для самой малой козявки, но, видимо, когда женщина весит 110 килограммов, Господь не считает ее малой козявкой и думает, что она уже нашла вторую половинку, и потому никого ей и не посылает. Кустодиев-утешитель По субботам Лидочка стремилась на встречу с прекрасным - в Третьяковскую галерею. Надо было видеть, как в своем белом шерстяном пальто, величественная, словно ледокол «Таймыр», она, плавно разрезая людское море, двигалась к выходу из метро и скрывалась в тишине музейных залов. Подолгу стоя у картины Кустодиева и рассматривая пухлые колени писанной маслом красавицы, Лидочка пыталась найти что-то общее между рыжеволосой купчихой и собой - некрасивой большой бабой, громоздкой раскладушкой в магазине изящных вещиц. Больше всего она не любила шопинг. Словно наслаждаясь моментом превосходства, продавец-консультант, обтянутый узкими джинсами, приносил в примерочную пару вешалок с безразмерными балахонами и намеренно громким, как казалось Лиде, голосом говорил: «Это единственный вариант XXL в нашем магазине». Объявлял он это торжественно, с ноткой трагизма, как будто в руке его была не вешалка с одеждой, а череп Йорика. Следующая станция... Претендентов на большой пламенный мотор Лидии Васильевны было немного. Промелькнули они серыми плацкартными поездами и дальше станции «Чаепитие» не двигались. Оно и понятно - молчаливая Лида (а она ко всему была еще и молчалива) не желала поддерживать тему ипотеки, инфляции и дачной рассады. Да, она могла различить постмодерн и импрессионизм, неплохо знала куплеты Вертинского и наизусть могла пропеть арию Тоски, но в миропонимание женихов это не вмещалось, как не вмещается большой красный аэростат в коробку из-под телевизора. Бабушка говорила, что Лидочек встретит того единственного и будет ей счастье, но сама Лида смутно в это верила. Кто разглядит хрупкий подснежник под могучим сугробом намокшего шерстяного пальто? Правильно, только очень зоркая и чуткая душа. А что душа эта оказалась заключена в потертую полутораметровую оболочку лысеющего учителя литературы - так это просто у бога было хорошее настроение. Всевышний любит пошутить. Это ведь он, кажется, однажды сказал, что свое счастье можно найти буквально за каждым углом, а потом сделал землю круглой. Те же и Коля Николая Петровича Лидочка встретила в конце февраля. Ни его тонкие девичьи кисти, ни редкий пух над крутым лбом, ни узкие плечи, обтянутые коричневым свитерком, не смущали ее. Лида сразу узрела его могучую душу и крутой нрав. Порой супермены маскируются очень умело. Она положила его в свои ладони, словно в лодку любви, и поплыла, рассекая волны, навстречу светлому будущему. Коленька, несмотря на внешнюю субтильность, оказался человеком очень хозяйственным и решительным: спорил со стиральной машиной, не желавшей сушить белье, грозил отверткой хромому книжному шкафу, а однажды даже обматерил нерадивого сантехника, применив ямб и хорей одновременно. После этого Лидочка поняла, что уж точно не прогадала. Вот он - ее класс повышенной комфортности, ее большой подарок в маленькой коробочке. Вечерами они топали в сторону дома от автобусной остановки. Лидочек плавно покачивала широкой белой спиной и сумкой, набитой картошкой, Николай Петрович мелко пружинил рядом, нервно перекидывая учительский портфель то в правую, то в левую руку. Казалось, это мамаша ведет своего сына-старшеклассника домой. Безразмерная любовь «Добрые» соседи припомнили им всех: слона и Моську, малыша и Карлсона, тонкого и толстого. Но что людская молва, когда дома вечером есть жареная картошка и вазочка со сливовым вареньем, а потом второй концерт Рахманинова в исполнении Мацуева и Кисина и долгие споры о том, который лучше. Лида с любовью поглядывала на Колю и предавалась приятным размышлениям. Вот ведь как бывает, думала она: порою люди, внешне составляющие идеальную пару, начинают ссориться из-за разбросанных полотенец уже во время медового месяца. А иногда такие противоречивые с первого взгляда персонажи встретятся под одним абажуром и больше уже не расстаются, потому что ближе и роднее людей и не придумать. Поэтому, когда будете читать очередной доклад британских ученых о том, что люди влюбляются только в себе подобных, вспомните историю большой женщины Лиды и ее маленького мужа Коли. И пожелайте им счастья. Екатерина САВОСТЬЯНОВА

Автор: Д. Федорович Он был не то что стар – скорее потрёпан. Не физически, а внутренне. Ну, способен я видеть состояние человека. Думаю, и любой так, только не всякий специально развивает в себе такую способность… Так вот, годов ему было около пятидесяти, может, чуть меньше или больше. Бывают такие лица, которые будто не меняются с течением времени. Зато, если поглядеть вовнутрь, ясно сразу – набит человек прошлым под завязку. Я подсел к нему в кафе. Некоторые места были заняты, а где было свободно, мне располагаться не хотелось. Такое случается по разным причинам: из-за их местоположения, например, или из-за близости компаний с неопрятными застольными атмосферами. На мой же выбор повлияло то, что над этим столиком висел неработающий экран монитора в то время, когда на всех остальных – пусть и вполголоса – фоном транслировалось какое-то шоу. Я люблю тишину, а если уж музыку, то по своему выбору. К тому же мне тягостно любое засорение окружающего ментального пространства, а здесь аура светилась ровным огнём – тускло, но непоколебимо. Он пил красное вино – медленно и размеренно, явно не для того, чтобы смаковать, а поддерживая в себе необходимый уровень опьянения. И не закусывал. Повернув ко мне красивую седую голову, он несколько секунд изучал меня, а потом молча наполнил мой бокал из своей бутылки, с пытливым прищуром наблюдая, как я отреагирую. Я отпил пару глотков и поставил остаток рядом с его бокалом. По всей видимости, такая моя реакция показалась ему удовлетворительной. Он кивнул и представился: – Марк. Мы с вами примерно одного возраста, поэтому обойдёмся без отчеств. – Филипп. Марк снова кивнул. – Отлично. Думаю, вы не помешаете. – Чему именно? – Убивать время. Думать. Вряд ли можно предложить более полезное времяпрепровождение. Да, ещё: если моя болтовня вам надоест, скажите. – Непременно скажу. Данное вами разрешение воспринимаю как жест доброй воли, за что весьма признателен, – в тон ему ответил я. – Естественно, с моей стороны предложение аналогично. – Приятно встретить единомышленника! – скупо улыбнулся Марк. И надолго замолчал, уткнувшись в бокал. Всё же постепенно мы разговорились. Времени у меня было хоть отбавляй, он тоже никуда не спешил. А в разговоре – так иногда случается – мы оба почувствовали себя раскрепощённо. Видимо, сказалось то, что мысли у нас в данный момент текли с равной скоростью. Мы перебрасывались ничего не значащими фразами про политику, спорт, автомобили и бог знает что ещё. И вдруг он резко сменил тему: – Послушайте, Филипп, а вы уверены, что всё это вам нужно? – Что именно? – Вы ведь тоже из наших. Пока ещё не осознаёте, я вижу. Но семена уже посеяны и созревают. Впрочем, это, безусловно, ваш выбор. Если, конечно, этот выбор вообще существует. – О чём вы? – О вас и о себе. Из меня, к примеру, растят боевого ангела. Киллера нечистой силы. И, как только я буду полностью готов, я вольюсь в ряды бесплотных сил. То есть умру. А я этого не хочу, как и всякий нормальный человек. Боюсь. Чисто физиологически. Поэтому сопротивляюсь. Нет, я не против борьбы со злом, я всячески поддерживаю сторону добра, но вот методы достижения… – Какая борьба? Какие методы? Для чего вы мне всё это рассказываете? – Я же сказал, что боюсь смерти. А тут подворачиваетесь вы… Я просто хочу показать им, что могу быть полезен и здесь – скажем, быстренько завербовать вас. Извините, но своя рубашка ближе к телу… Цинично, да. Жизнь вообще цинична, вы не находите? – Простите, не совсем понял... – Что тут понимать! Они ведь до вас всё равно доберутся. Они никого не пропускают. Особенно таких, как мы. – Каких «таких»? – Не притворяйтесь. – Может быть, вам лучше со всем этим обратиться к психотерапевту? – Увы, мой друг, я нормален. Банально, до омерзения нормален. Вы потом это поймёте и будете меня проклинать… Мне продолжить? – Пожалуйста, – пожал плечами я. – Меня это ничуть не напрягает. – Вот как? Ладно, тогда слушайте. Киллеры нужны для противостояния бесплотным сущностям зла. Нечистой силе, если так вам привычнее. Есть множество способов защиты и нападения… Не стоит это обсуждать, просто поверьте на слово, – он снова глотнул вина. – Но вот закавыка: дело в привычках: там-то человек действует бессознательно, напрочь забывая всё то, что он… как бы это сказать… тренировал? Нет, не то. Вот – к чему готовился в нормальном своём состоянии. Медитативные практики. Приёмы. Возможности. Вы понимаете? – С трудом. Марк досадливо мотнул головой. – Конечно. Это противоречит всему вашему опыту. К примеру, что вы сделаете, если на вас нападут? – Не знаю. Постараюсь дать сдачи. Или, если их много – убежать. – Вот! А на самом деле достаточно поставить мысленный блок. Или просто усилием воли развеять противника, словно его никогда и не бывало. Или стать бесплотным, чтобы все попытки зацепить оказались безрезультатными. Или, допустим, молитва… Призвание помощи. Всё это совершенно не то, к чему мы привыкли здесь, в нашем мире. А обычно реакция идёт на уровне нашей нынешней физиологии – уклониться, сблокировать удар. Но ведь там удары совершенно иные! И сущности иные… И всё нужно делать иначе. Научиться этому крайне затруднительно. Только методом проб и ошибок, набираясь опыта. – Вы живёте в этом своём мире? – Да. Наконец-то вы поняли. Там, в нереальности, вся задача в том, чтобы человек – в данном случае конкретно я – применял свои способности не задумываясь. На автомате. И как только это так – я буду готов. Меня заберут. Марк нахмурился и выцедил очередную порцию вина. Затем оценивающе взглянул на меня: – Вообще говоря, нас всех готовят. Всех. Тестируют – кто поспособнее, кому следует уделить больше внимания. Вы никогда не задумывались, почему мы живём в среде, всё более пронизываемой всякой чертовщинкой? Выражаясь языком компьютерных игр, нас закидывают во всё более изощрённые локации. Как вы думаете, Филипп, почему сейчас так много фэнтези книг, фильмов про волшебников и всего прочего? Ну, типа Гарри Поттера, матрицы, марвеловских мутантов. О людях с паранормальными способностями. Всяких телепередач про НЛО, аномальные зоны и прочие идиотские феномены. Что это, если не подготовка подсознания? Мне кажется, готовится небывалая глобальная битва, а это всё есть подготовка грядущей, новой ментальности человечества. – Вы полагаете, что это своего рода тесты? – Именно! Выявление потенциальных кандидатов. Ну, и общая тренировка коллективного подсознания в нужном направлении. Марк втянул в себя сразу половину бокала и сразу же вновь долил до краёв. Пальцы его дрожали, и несколько капель пролилось на скатерть. – Я ненавижу ночь, Филипп, – продолжал он. – Боюсь засыпать. Очень боюсь. Каждый раз меня преследуют кошмары – иногда повторяющиеся. До тех пор, пока я не найду решения или меня не выкинет оттуда. – Чудовища? – И да и нет. Эти порождения даже не имеют формы… Или же способны её менять. Это просто концентрированный ужас. Трудно описать… Знаете, почему я пью? Чтобы мозг был неспособен это осознавать. Иногда помогает. Я понимаю, что долго так не выдержу, но… у меня нет выбора. Марк набычился и сфокусировал на мне тяжёлый взгляд. Видно было, как вызываемая алкоголем апатия борется с внутренним возбуждением. Это отражалось на мимике: лицо его заметно подёргивалось. Он прилагал титанические усилия, пытаясь держать себя в руках. – Я не хочу стать причиной… – снова начал он. – Нет, не так. Я не хочу заразить вас этой способностью… Опять не так. Короче, пусть у вас будет ещё какое-то время до того, как они подцепят вас. А это случится, помяните моё слово! Я же вижу вашу ауру, Филипп – у вас мощное биополе… Вас непременно заметят. Но приложить к этому свою руку не хочу. Поэтому ничего больше рассказывать не стану. Поверьте, в этом случае чем меньше знаешь, тем лучше… Да, так будет правильно. Прощайте. И постарайтесь забыть нашу встречу. Марк встал и, сунув в карман недопитую бутылку, решительно направился к двери. Как только она захлопнулась за ним, монитор над моей головой несколько раз мигнул, затем изображение стало устойчивым и из динамика хлынула музыка. Я поморщился. Конечно, это могло быть простым совпадением, но вряд ли, вряд ли… Задерживаться за столиком мне больше совершенно не хотелось. Подойдя к барной стойке, я выразительно показал глазами на свой бокал. Бармен, прекрасно зная мои предпочтения, тут же сменил его на новый, тщательно протёртый, который до половины наполнил марочной крымской мадерой. – Ну как, доктор? – Маниакально-компульсивный синдром. Пациенту кажется, что все на свете молнии сделаны для того, чтобы воткнуться именно в его задницу. – И что? Безнадёжно? – В практике не бывает безнадёжных случаев. К тому же я ведь диагност, а не терапевт. И с моей точки зрения, наоборот, всё идёт идеально. – И каков ваш прогноз? – Думаю, через месячишко данный разум будет готов. И можно забирать. У него уже что-то получается. Неосознанно. Продолжайте в том же духе. Ручаюсь, моя консультация больше не понадобится. – Благодарю, доктор. – Пока, Альберт. На мониторах вновь сменилось изображение. Теперь это был фрагмент из старого фильма, где человек с горящими глазами пел: – Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь…

Банкомат *** Или АТМ, если по-английски.... Есть такой у нас в центре города. В одном из банков. Вернее, снаружи. И народу там всегда хватает. Не то, чтобы очередь, но вполне себе два-три человека всегда крутятся. Вот это дело и заметил один из серых котов. Судя по всему, сообразительность этого существа была ненамного ниже, чем у людей, подходящих к банкомату. Он, в отличие от них, не за деньгами пришел. Кот сидел сверху и внимательно смотрел, как люди набирали номера и получали купюры. Некоторые смеялись и спрашивали, не записывает ли он секретный код. Кот смотрел серьёзно и хмурился. Народ смеялся и гладил хитреца. Источник фото: syzran-small.ru Источник фото: syzran-small.ru Некоторые вытаскивали бутерброды, открывали коробочки с обедом. Серый спускался на землю и милостиво соизволял откушать, после чего опять забирался наверх и продолжал своё дежурство. Никакие старания работников банка или охраны не смогли прогнать кота. Он упрямо возвращался. И на него махнули рукой. Вскоре банкомат стал известен. Очередь сильно увеличилась. Каждый подходящий кланялся коту, здоровался и, испросив разрешения обратиться к банкомату, делал своё дело, после чего оставлял подношение. Оборот наличности и прочих операций сильно увеличился. Так что, теперь служащие раз в несколько часов подходили к банкомату, под внимательным наблюдением очереди осторожно открывали его, стараясь не потревожить хитрого кота, и наполняли ёмкости наличными. Мужчина часто приходил к этому месту. Но не за деньгами. Он приходил погладить серого кота и покормить, налить водички. Очень уж кот ему понравился. Но уговорить жену не удавалось. Не очень она любила кошек. Такое вот дело. Так что, придя после работы или перед ней, мужчина отводил душу по полной. Кот вскоре привык к нему и охотно шел на ручки. Он мурлыкал и тёрся о подбородок мужчины, а очередь умилялась. После чего требовала вернуть серого красавца на место. В этот день мужчина с женой ехали на свадьбу к дочери. Всё было готово и сложено в машине на заднем сидении. Осталась самая малость – взять денег из банкомата и положить в конверт. Сумма, как вы понимаете, предполагалась приличная. Так что, к банкомату подошли вместе. Когда очередь дошла до них, жена, осмотрев кота, поинтересовалась, этого ли муж собирался принести… Мужчина вставил карточку в отверстие и вдруг замер. Он сообразил, что начисто забыл код. Осторожно обернувшись на жену и чертыхнувшись про себя, он набрал наугад первые цифры, пришедшие в голову. Банкомат обиженно пискнул и предложил повторить. Повторив и поняв, что следующий раз будет последним, мужчина задохнулся от волнения и ужаса, наполнившего вдруг всё его существо. Он представил себе, что сейчас будет и что ему скажет жена, а та… А та уже заметила. Она подошла к банкомату и тихонько сказала: - Не волнуйся только. Самое главное, успокойся. Ты обязательно вспомнишь. Нельзя нам сейчас ехать к дочке без денег. Ну же. Постарайся. Очередь позади, услышав это, замерла, и кто-то побежал уже в банк за служащим. Мужчина успокоил дыхание и, поправив очки, попытался сосредоточиться. Но сердце бешено стучало, и зрение упрямо не хотело видеть цифры внизу, и тут… Тут сверху вдруг спустилась серая кошачья лапка. Мужчина посмотрел вверх и увидел своего кошачьего друга. Тот обеспокоено смотрел на своего человеческого друга. - Вот, понимаешь, глупость какая, - хриплым голосом сказал ему мужчина. - Сто раз подходил к тебе, а когда самому понадобилось, то забыл код. А нам к дочке на свадьбу. Такое вот дело. Не знаю, что и делать. Очередь замерла, и стало слышно, как где-то жужжит муха. - Ты что, совсем на старости лет сбрендил? – недовольно сказала жена. - С котом разговариваешь! Очередь внезапно возмутилась. -Тихо вы! - сказал представительный мужчина, стоявший первым в очереди. - А вы… А вы! - обратился он к жене, ругавшей мужчину. - А вы помолчите лучше, если не понимаете. Дайте им пообщаться. Жена замолчала, только посмотрела на представительного мужчину взглядом, который мог испепелить на месте. Но, видимо, тот был хорошо знаком с такими взглядами и даже не споткнулся. А мужчина смотрел на кота. Тот вытянулся и во все глаза уставился на человека. Мужчина смотрел в огромные, ставшие бездонными колодцами, кошачьи глаза и мысли постепенно уходили из его головы. - Ну, вот. Ну вот. Видишь? Можешь, когда хочешь, - услышал он голос, как будто доносившийся издалека. Мужчина постепенно пришел в себя. Жена считала большую пачку купюр. Он убрал руку с клавиш и понял, что набрал правильный код. Тогда мужчина посмотрел на кота. Тот опять лежал на банкомате и спокойно смотрел. Вдруг совершенно неожиданно для себя самого мужчина протянул руки, схватив серого, прижал его к себе и скорыми шагами направился к машине. Жена молча последовала за ним. На следующий день мужчина опять появился возле банкомата. Он нёс в руках большую миску, наполненную всякими вкусностями. Поставив её на землю, он оглядел очередь и узнал вчерашнего представительного мужчину. - Ну? Что с котом? - спросил тот. - Да всё в порядке, - ответил мужчина. - Обедают с женой. Она его на моём месте кормит и разговаривает. Так что, я думаю, даже не заметила, что я вышел. А я вот для других котов принёс. Представительный мужчина улыбнулся. Ещё долго люди подходили к знакомому банкомату и высматривали серого хитреца, но тот своё дежурство сдал. Может, если увидите на его месте ещё одного умника, то улыбнитесь ему, погладьте и покормите. Кто знает? А вдруг в следующий раз придётся воспользоваться его услугами. ................... ОЛЕГ БОНДАРЕНКО