УРМАН - КНИГА ПО ВОСПОМИНАНИЯМ О РАСКУЛАЧЕННЫХ С АЛТАЯ

Дочка, прости, что долго не мог написать,
О чем ты просила. Дел много, закрутился совсем. Но вот решил – все брошу и напишу.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ) ЧЕКИ
Прошло 2 года моего председательства. Я с головой был погружен в колхозные дела. Пятого мая 40-го года к пристани подогнали баржи для погрузки продукции наших заводов. Три большие баржи загрузили под завязку. Для сдачи продукции я направил в Лесхим пред.
ревкомиссии Муравского. Выписал ему от колхоза 5 чеков для получения денег за сданную продукцию. Печати тогда еще не было, её заменяли подписи – моя и бухгалтера.
В Каргаске Муравский сдал продукцию и получил в банке деньги. В это время туда из Новосибирска прибыли его брат и сестра. В Рабочий они приехали вместе с Муравским на пароходе «Тара». В тот день я выписал чек на 5 тыс. рублей. Председатель сельпо Бузаев ехал в Каргасок по своим делам, и я поручил ему получить в банке эти деньги для колхозных нужд.
Чек я выписал в конторе и пошёл с ним домой к Бузаевву. Передал ему этот денежный документ и поехал на «культстан» - там были срочные дела. В контору, чтобы сдать чековую книжку в бухгалтерию, возвращаться было некогда. Положил её во внутренний карман пиджака, сел на коня и уехал. Я не имел права таскать с собой эту книжку, но подумал, что за 5 – 6 часов обернусь и сдам её в бухгалтерию. Но вышло так, что на полях пробыл до вечера.
Голодный и сильно уставший приехал в посёлок, где мне сразу же доложили, что прибыл Муравский с деньгами. Не заходя домой, побежал к нему, чтобы узнать по какой цене ушла продукция, и сколько он привез денег. Он сказал, что продукцию сдал удачно и получил 22 тыс. рублей.
Беда моя началась с того что голодный и уставший попал «с корабля на бал». У Муравских в честь гостей был накрыт стол. Меня пригласили разделить великую радость – встречу родни.
Отказаться было неловко. Мне налили стакан водки, просили выпить и хорошо поесть с устатку. Я, с дури, на голодный желудок бабахнул его до дна. Минут через 5, не успев взять в рот даже кусочек хлеба, отрубился полностью. Утром меня разыскала Фрося. Я был заботливо уложен спать на лавке. С трудом поднял голову, меня сильно тошнило… Пиджак почему-то лежал на лавке у моих ног. Когда я взял его, то обратил внимание, что чековая книжка была не в кармане, а под пиджаком. Зашёл в контору, сдал книжку. Тут мы с бухгалтером допустили оплошность, - не проверили порядковые номера чеков.
В ту злополучную ночь Муравский со своими гостями вырвал из середины книжки два чека. Подделали подпись мою и бухгалтера, и на 3-й день попутным катером отбыли в Каргасок. В банке получили деньги. Один чек при заполнении испортили, а по другому получили 2,5 тысячи. Недели 3 спустя на имя Муравского пришёл солидный перевод и посылка. Потом
еще посылки. Люди стали шептаться, откуда вдруг на Муравского посыпался золотой дождь?
Через месяц бухгалтер Понуренко выехал в Каргасок для отчета, и выяснил, что в банке неизвестным лицом получено 2,5 тыс. рублей. Подписи отправили в Москву на экспертизу.
Следствие очень скоро установили, что это дело рук Муравских...
Вскоре было общее собрание колхозников. Вопрос стоял о похищении денег. Я честно рассказал всё, как было. И мне казалось, что колхозники выступят в мою защиту, пожурят и простят эту нелепую оплошность. Но я ошибся. Прошлые мои заслуги были перечёркнуты…
Больше всех кричал Муравский. Он называл меня вором и беспризорником, запустившим руку в колхозную кассу.
Бурное выступление Муравского прервал следователь Гришаев:
- Муравский, Вы изо всех сил стараетесь опорочить Кротенко, хотя прекрасно знаете, что он денег не брал… Ваш брат уже арестован и все, что связано с воровством чеков, он рассказал. В воровстве чеков были прямыми участниками: Вы, ваш брат, сестра и Ваша жена. Сейчас идёт следствие против Вас.
Муравский стоя выслушал весь этот ужас и рухнул, как подкошенный на лавку. Собрание притихло. Я поднялся и попросил колхозников до суда снять меня с должности председателя.
Просьбу удовлетворили…
Вскоре в Каргаске состоялся суд. На допросе мы с Понуренко рассказали всю историю с чеками. Мураскому в оправдание сказать было нечего. За свою пакость он передо мною даже не извинился. В итоге ему присудили 3 года тюрьмы и выплату украденных денег. Не оставили без внимания и меня. За допущенную халатность, я обязан был выплатить в колхозную кассу 1,5 тыс. рублей…
На 3-й день утром мы прибыли домой. За время моей поездки в суд, заскок злобы ко мне и моей семье прошёл. Люди стали относиться к нам даже с сочувствием, узнав. сколько мне нужно выплатить в колхозную кассу. Нам с Фросей предстояло пережить большие трудности… Мы продали корову, которую я купил тёлкой. За неё дали 300 рублей. Больше
взять денег было негде. Поздней осенью пришлось ехать в леспромхоз на заработки. 2 года мы выплачивали долг, а сами сидели без копейки на картошке, рыбе и дичи. Вот такую пилюлю подложил мне председатель ревизионной комиссии Муравский.
После выплаты долга меня вновь единогласно выбрали председателем. Урок не прошёл даром. Я превратился в бдительного руководителя. Работать стал с удвоенной энергией. Дневал и ночевал на работе. Колхозники видели моё старание и тоже не отлынивали от работы…
Особенно трудными были времена в войну. Мужиков забрали на фронт, колхоз на военном положении, ежемесячная выплата огромного военного налога деньгами. Весь урожай зерновых сдавался государству, оставив только семена. Мужики, которые не были призваны, считались военнообязанными на трудовом фронте. Бронь была у кузнеца, бригадира, бригады рыбаков из 6-ти человек, зав. конюшней и ветеринара. Все, на ком была бронь, платили личный военный налог деньгами. Труднее всего было рыбакам. Норма зимой 1,5 ц в день. За
невыполнение – суд. В особо холодные дни и я приписывал себя в бригаду, чтобы выполнить дневную норму.
Обнищали люди полностью. Но шла война и никто не роптал. На фронте было еще тяжелее. Семьи получали похоронки на мужей и сыновей, плакали от горя бабы, надрывались на работе… Женщины и дети лепили пельмени, старушки вязали носки и рукавицы. Все укладывалось в ящики, изготовляемые стариками, и отправлялось на фронт. Вяленая рыба шла
отдельными посылками...
Три послевоенных года пролетели незаметно. Военный налог с колхоза был снят, но остались ещё госпоставки, которые отменят только при Хрущеве. Стало легче с рабочей силой. На Васюган, ещё в военные годы, были сосланы немцы Поволжья, которые работали в колхозе. В 48-м году прибыли в Рабочий несколько высланных латышских семей…
Колхоз вышел в передовые по району. В этом же году было принято решение об учёбе председателей колхозов. Меня направили в Томский сельхозтехникум, на 3-годичный ускоренный курс. Мне было жаль с таким трудом налаженное хозяйство. На время учёбы надо было найти хорошую замену. На собрании я предложил на время моей учёбы избрать Волохина Леонтия Яковлевича. Мужик он был хозяйственный, старательный, но любил крепко выпить и матерился через каждое слово. На работе он не выпивал, побаивался меня. Мне неоднократно приходилось зачищать его от разных неприятностей.
В работе он был незаменим. Если надо, работал сутками без нытья и скандалов. Вот такого человека я порекомендовал вместо себя на время учёбы в Томске.
ПЛОТИНА
Однако Волохин не оправдал моих ожиданий. Вскоре он возомнил себя большим начальником и стал ежедневно прикладываться к рюмке. Пропил колхозных поросят, колхозную картошку и однажды зимней ночью, напившись, замёрз в снегу. На должности председателя он пробыл лишь 3 месяца. После него немного работал Боков, а когда колхоз из Волчихи присоединили к нашему, на посту председателя до моего возвращения с учёбы, был Стронский. После обучения, положенный отпуск мне не дали, и на следующий день на общем собрании избрали председателем. После объединения с Волчихой, колхоз стал называться «Кутузов».
Так «с корабля на бал» с первого же дня я приступил к работе. Близился отчётный год, и мне пришлось срочно разбираться с тем, что «наработали» временные председатели и подсчитывать убытки, которые придётся восполнять. Большой работы требовало составление плана на 1953 год. В смете среди разного вида расходов был керосин. Много ферм, много ламп и фонарей, дорого и огнеопасно. Тогда и зародилась у меня мысль включить в план следующего года: «Дать в Рабочий электричество».
На расширенном заседании правления колхоза были приглашены: председатель Сельсовета, комендант, представитель сельхозуправления и сельский актив. Далеко за полночь при керосиновых лампах обсуждали мы единственный вопрос: нужно ли нам на этом этапе электричество и как его дать в Рабочий? Наконец, единогласно решили, что свет поселку
нужен и стали думать об источнике. Я предложил построить плотину на протоке, вытекающей в Васюган из Московских озер. Плотину решили строить этой зимой. За составление плана местности и расчёт подъёма воды взялся сам….
Земля Рабочего не видела механизации с момента зарождения. Работать предстояло лопатами и ломами, а возить землю на запруду лошадьми и носить носилками. Я засел за чертежи плотины, плотники приступили к изготовлению деталей: шлюзы, ворота, желоб и прочее. 1-го декабря начали строительство. Строили в основном колхозники, но в выходные
дни подключались рабочие, учителя, медперсонал, работники сельпо и рыбзавода. Работа была очень тяжёлой. Трудностей добавляла и погода – мороз от 30 до 40 градусов. Но с каким удовольствием работали все на этой стройке!..
Правлением было решено организовать на стройке общие обеды за счёт колхоза. 2 пожилые женщины готовили щи с бараниной, чай,
заваренный чагой и травами… Это подбадривало в тяжёлой работе. Земля здесь, замерзая, превращается в бетонную твёрдость. Прежде, чем насыпать её в тачанку или носилки, надо оттаять. Для этого жгли огромные костры. Землю смешивали с кустарниковыми ветками, затем трамбовали в тело плотины.
25 апреля 53-го года строительство закончили. Закрыли шлюзы, подняли столб воды и, сильно волнуясь, открыли заслонку. Вода стремительно пошла по 16-метровому желобу. Руководил установкой турбины наш кузнец – Гаврил Алексеевич, который ещё до высылки строил водяные и ветряные мельницы. Турбину изготовил он же. По динамо на 40 квт я
договорился в Каргаске… В последний день строительства к Московке пришло почти все взрослое население поселка. Провели небольшой митинг. Горели костры, в котлах варился суп со свежей бараниной, на «чапсах» пеклась рыба и пахло чаем, заваренным настоящим индийским…
1 Мая весь посёлок отмечал завершение важного строительства. В зале клуба накрыли столы. Женщины готовили рыбные котлеты, пироги с различной начинкой: молотая черемуха, пареная калина, рыбий фарш, капуста, солёные грузди с картошкой… Особым способом готовили холодец, жарили свежевыловленную рыбу, натушили картошки с бараниной, нарезали сало. Созрели к празднику несколько лагунов с брагой. Местные артисты подготовили большой концерт. Словом, развернулись на все сто. Всем казалось, что теперь, когда проклятый Гитлер был уничтожен, когда сумели построить плотину и в поселке скоро будет свет, - ждёт нас всех безмерное счастье.
1 Мая гулянку не закончили, и праздник плавно перешёл на второе. В 12 часов, в самый разгар веселья, меня вызвал из клуба наш охотник: - Николай Матвеевич, плотину сорвало… Одну сторону развернуло по течению Васюгана, а другая ещё держится на месте.
Мы с ним вызвали ещё трёх мужиков, сели на обласки и погнали к Московке. Там увидели полный ужас… Оказалось под плотиной прошла жила, вода пошла и по ней, и насыпь рухнула в промоину.
Эта неудача крепко зацепила мое самолюбие и, не колеблясь, решил: «Кровь с носу, а Рабочий в этом году получит свет!»
Едва Васюган освободился ото льда, пришёл первый пароход «Тара». На нем мы с Калниньшем и Дремансом, ссыльными из Прибалтики, отбыли в Каргасок. Они, в отличие от нас, с техникой были знакомы. В Каргаске, пока они осматривали локомобиль, я бегал по конторам – надо найти буксир и баржу, чтобы погрузить на неё купленную машину. А чтобы
погрузить, нужен трактор. За 3 дня мы с этим справились и попутным леспрохозовским катером отбыли в Рабочий.
Пока тащился буксир с баржей, на которой был локомобиль и провода, занялись установкой столбов. Всеми электрическими делами, в том числе и установкой столбов, руководили упомянутые ссыльные Прибалтики – наши новоиспечённые электрики. Вечерами заходил ко мне Калниньш, мы были соседями, чтобы решить вопросы: сколько лампочек и в каких местах разместить в скотных дворах, больнице, клубе, школе, домах. Мне надо было знать расход материалов для исполнительной сметы. В жилых домах – одну лампочку в комнату и, по желанию хозяина, - либо над столом, либо в центре.
Прибытие баржи с локомобилем было для посёлка не менее важным событием, чем, к примеру, запуск Гагарина в космос. То, что эта железяка даст свет, сомневалась большая половина его жителей… Место для него приготовили в километре от пристани, у просёлочной дороги на Культстан. Очистили площадку от леса, сбили из толстых брёвен широкую платформу, а рядом построили тёплое помещение для обслуги. Ещё до прибытия локомобиля, я съездил в леспромхоз за трактором. Его погрузили на небольшую баржу и катером доставили в Рабочий. Появление трактора на нашей пристани тоже оказалось большим событием, поскольку его видели в жизни, может, 5 – 6 человек.
События, связанные с установкой света, расшевелили поселковый муравейник… С утра до вечера любопытная ребятня, да и взрослые, шли за установщиками столбов. Помогали, где надо, надоедали с советами. Попутно со светом тянули провода для радио. По нему расходы были небольшие, и финансирование взял на себя Сельсовет.
К осени, когда ночи стали длинными, в Рабочем зажглись лампочки. Правда свет горел только в тёмное время суток с перерывом 4 часа – с 12-ти до 4-х утра. В 4 начиналась работа на фермах, в 5-6 – просыпался весь посёлок. У локомобиля установили пилораму… Для распиловки древесины огромной циркульной пилой каждое утро бригадир выделял на пилораму рабочих. Бревна к пилораме на конях подвозили по мере надобности.
Любовь Николаевна КРОТЕНКО
По воспоминаниям моего отца Н.М. Кротенко
ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ...