Константин Ротов (1902—1959). «Держись, корова, из штата Айова!». «В этом году Советский Союз догонит США по валовому производству молока». Журнал «Крокодил», 1958 год

22 мая 1957 года Никита Сергеевич Хрущёв провозгласил лозунг «Догнать и перегнать США по производству мяса, молока и масла на душу населения!». Развесёлая картинка карикатуриста Константина Ротова из советской печати — шуточное отражение этого призыва. Кстати, этот лозунг в тот самый момент, как Хрущёв его провозгласил, вызвал резкую оппозицию в самом Политбюро ЦК КПСС.
Дело в том, что Никита Сергеевич, выдвигая свой призыв, не счёл нужным согласовать его с коллегами из Политбюро. Конечно, это их возмутило, не говоря о том, что поставленную цель они сочли и по существу неправильной. Тогда-то и возникла первая антихрущёвская оппозиция июня 1957 года — «антипартийная группа Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова».

Может показаться странным: и лозунг благой, и цель вроде бы благая, откуда же такое возмущение? Но в том-то и дело, что лозунг подменял строительство коммунизма, которое имеет много разных сторон, достижением некоего потребительского мясо-молочного «рая». Тем, что Сартр назвал «гуляш-коммунизмом». Отсюда и возникшая оппозиция старшего поколения большевиков, которых по итогам борьбы вышибли из Политбюро (оно называлось в тот момент Президиумом ЦК).

Итоги соревнования с Америкой, отражённые на плакате (по маслу и молоку догнали, по мясу — «на пути к цели», то есть пока нет) ехидно комментировала фольклорная частушка:
Мы Америку догнали
По надоям молока,
А по мясу поотстали:
Х... сломался у быка.

Что же касается Новочеркасска-1962, который наступил ровно через пять лет — это просто был первый «звоночек» рокового процесса разочарования общества в «гуляш-коммунизме». Причём протестующих рабочих вполне можно понять: сначала им пообещали с самой высокой трибуны мясное изобилие, а потом вдруг снизили на заводе рабочие расценки и одновременно подняли цены на мясо! Естественно, это вызвало взрыв. Их ответные лозунги «Мясо, масло, повышение зарплаты!» и «Хрущёва на мясо!» (то есть автора того самого пресловутого лозунга) были поэтому совершенно логичны и понятны...
Так что в политике всё взаимосвязано, и оборотной стороной того развесёлого, но абсолютно непродуманного «Держись, корова, из штата Айова!» стало вот это самое «Хрущёва на мясо!». И — выстрелы...

Сохранившийся в музее плакат новочеркасских протестующих. Июнь 1962 года. Нарисовал плакат, как и другой, «Нам нужны квартиры!», заводской художник-оформитель Вячеслав Коротеев

Лозунг формировал завышенные потребительские ожидания советских граждан. И все 60-е, а потом и 70-е годы «тоталитарные» советские власти, ну совершенно «не учитывающие общественного мнения», старались хоть как-то поспеть за этими ожиданиями.
Уровень жизни неуклонно рос, но не с той скоростью, с которой этого ждало и требовало общество. Итог оказался весьма печальным: поскольку рост зарплат опережал производство, прилавки магазинов, набитые битком в 50-е годы, постепенно «вымывало». Прежние деликатесы становились доступными по цене большинству граждан, а в итоге... магазинные витрины пустели. Правда, на колхозных рынках прилавки по-прежнему ломились от всякой всячины, но это было «дорого». Население хотело такого же изобилия товаров, как в 50-е годы, но при зарплатах и ценах 70-х.
Итог был немножко предсказуем...
Таким образом, мы видим, что Новочеркасск-1962 имел экономические предпосылки и последствия. Предпосылки — это был тот самый непродуманный лозунг 1957 года. Последствия — дефицит ряда товаров, который стал настоящей притчей во языцех советской экономики 70-х                годов.

Современный читатель, вероятно, даже не поймёт, в чём соль этого рисунка из советской печати 1967 года. Между тем на тот момент это была острая карикатура на злободневную тему — на дефицит. Дефицит воблы

Речь не про горбачёвский дефицит, связанный с катастрофическим переходом к рынку, когда все прилавки, кроме как на базарах, как будто вымело. А про ещё доперестроечный, брежневский дефицит, гораздо более скромный. Его причину можно обозначить как «синдром Новочеркасска» — после топорных действий Никиты Сергеевича, поднявшего цены, что вызвало кровопролитие в Новочеркасске (и абсолютно аналогичного повторения этих событий в Польше в 1970 году), советское правительство как огня боялось повторения таких событий, то есть ссоры с рабочим классом. И выбирая между подъёмом цен и заморозкой зарплат, с одной стороны, и товарным дефицитом, с другой, предпочитало дефицит.
Это не какой-то домысел, Л.И. Брежнев говорил об этом своём страхе открытым текстом, уговаривая польского руководителя не применять оружие против протестующих рабочих. Свидетельство помощника Генсека А. Александрова-Агентова: «В 1970 году, когда [руководитель Польши] Гомулка, проводя политику повышения цен, решил, что «попытка контрреволюции» должна быть подавлена силой, Брежнев (я сам был тому свидетелем) несколько раз в день связывался с Гомулкой по ВЧ и буквально умолял его не допустить, чтобы в рабочих стреляли, найти другой выход из положения. Однако это не помогло: Гомулка решил действовать по-своему...» Брежнев говорил: «В Чехословакии бузила интеллигенция, а здесь протестует рабочий класс. Это принципиально меняет дело». «Л.И. Брежнев говорил, — писал Виктор Гришин, — что мы не можем, не имеем права быть на стороне тех, кто расстреливает рабочих».

«Мы не можем, не имеем права быть на стороне тех, кто расстреливает рабочих». (Л.И. Брежнев)

В Польше продолжением протестов 1970 года логично стала пресловутая «Солидарность». Кстати, в период «Солидарности» в 1980 году в Польше установили памятник расстрелянным в 1970 году рабочим со стихами Чеслава Милоша:
Ты, принесший боль простому человеку,
Ты, смеющийся над его болью,
Ты не должен чувствовать себя в безопасности.
Этот памятник, к которому регулярно возлагал цветы Лех Валенса и его соратники — наглядная иллюстрация того факта, что абсолютно реакционная сила — т.н. «Солидарность» — сумела вклиниться в трещину между партией и рабочим классом, которую создал Гомулка в том самом 1970 году. Cсора рабочего класса с партией — это главное, к чему такая политика приводит. Причём это «достижение» имеет крайне долговременные последствия...
Вот, кстати, другой перевод этих стихов Чеслава Милоша, ещё более красноречивый и откровенный:
Ты оскорбил человека простого,
Что над страданьем его потешался,
Что с площадными шутами якшался,
Доброго не отличая от злого.

Пусть всенародно тебя прославляли,
К добрым и мудрым тебя причисляли,
Профиль твой прочили пусть на медали
(Счастьем лучась, что живыми остались), —

Не забывай ни на час о поэте.
Ты оборвёшь его годы. Но дети
Всё сохранят — дневники и заметки.

Ты ещё посожалеешь о ветке,
Что не качнула твой труп на рассвете.

Кстати, вспомнился эпизод из мемуаров, как один из сотрудников Брежнева стал читать ему известные антисоветские частушки «Письмо советских рабочих Л.И. Брежневу»:
Если водка будет восемь,
Всё равно мы пить не бросим!
Передайте Брежневу —
Будем пить по-прежнему.
Передайте Ильичу, —
Нам и десять по плечу.
Ну, а если будет больше,
То мы сделаем, как в Польше.
Если станет двадцать пять, —
Будем Зимний брать опять!
Выслушав это, обычно добродушный и весёлый Леонид Ильич с некоторым раздражением махнул рукой в сторону улицы: «Это ты там пой!». Думается, что частушки ему не понравились ещё и тем, что отражали один из главных страхов руководства тех лет — то есть ссору партии с рабочим классом из-за повышения цен.