это было

второго августа
не с тобой.
ты ходила конём,
но конь оказался мёртвым.
ты ходила часами и, собственный слыша бой,
шла туда, где как намазано было мёдом.
ты ходила по кругу, пока он не приобрёл
для себя по сезонной скидке приставку "полу-".
из монеты,
упавшей решкой, взлетал орёл,
изо рта слова выкатывались оболом.
ты ходила по краю, нет, не по краю, вру,
ты ходила к аду, а он оказался раем.
так случается с каждым первым и первой вдруг
тот цветок,
растущий,
как правило,
за сараем,
тот, который не для букетов,
который не
обвенчает себя с девичьими волосами.
ты показывать время стала в разы верней,
став цветком,
чем когда ты была часами.
сердцевина твоя стала чашею для вина
в виде сердца -
и кто не спал с тобой, тот и не пил,
а никто не спал, потому что была война,
только жар спал с лица земли
и остался в небе.
ты ходила в небо,
а небо ходило прочь
ученицей начальной школы от злых дежурных,
ты искала день, а он превращался в ночь,
вот, смотри, я с тобой, я здесь, я тебя держу на
шестипалой ладони - палец шестой - цветок.
это ты.
из меня растешь,
расцветаешь в небо,
и оно - твой единственный потолок,
что, потрескавшись,
погребет
всех
кто так и не был
в нем ни разу.
я буду первым из их числа.
не силен в математике, что это за число, я
даже не представляю.
мир состоит из ламп.
ты наносишь их свет косметикой,
слой за слоем.
на тебя смотреть больнее, чем на огонь,
даже ночью,
мой свет,
этой полярной ночью.
если б вообще умела смотреть ладонь,
что, как вкопанная, по локоть застыла в почве.
это было второго августа не со мной.
не со мной, говорю.
и ты не произрастала
из меня,
как произрастают цветы весной
в небывалое небо,
которого
вдруг
не стало.