...там, ниже, он знал, была татуировка, маленькая божья коровка.  Божья коровка… его вдруг дёрнуло так, что он замер. Инна распахнула глаза. Ещё раз. Он выпрямился, опустил глаза вниз, откинул с коленей плед. Левая нога снова дёрнулась. Он поднял глаза на жену. Взгляды пересеклись. Снова дёрнулась мышца, теперь вместе с пальцами. Инна сползла на пол, встала на колени, не отрывая глаз от его ног. Ещё раз. Она ткнулась лицом в его колени и заплакала навзрыд, подвывая, смеясь. Он попытался поднять левую ступню. Получилось. Тогда резко крутанул колёса вперёд, кресло отъехало, Инна чуть не упала лицом на ковёр. - Я сейчас, сейчас… - Бормотал он, быстро, как мог, разворачивая инвалидное кресло, выехал из комнаты, сунул руку в сумочку, выхватил оттуда листок, смял в ладони, проехал в свою комнату. На мгновенье увидел в дверном проёме жену, она так и стояла на коленях посреди комнаты, улыбалась, тушь растеклась по щекам чёрными реками… В комнате быстро достал из-под матраца шесть баночек тёмного стекла, с помощью давно приспособленной для этого палки открыл форточку и принялся кидать туда банки одну за другой, с упоением слушая, как они разбиваются об асфальт. Под окнами всегда хорошо чистили снег… Закончив, обернулся. Инна стояла в дверях. Подошла. Взяла из его руки смятый листок. Расправила, прочла. Посмотрела на него. В глазах был гнев. - Как ты мог? - Инна… - Как ты мог?! - Крикнула, упала на колени, обхватила его ноги. - Сволочь! - Инна! Она молотила кулачками по его бёдрам и плакала, плакала. - Ты думаешь только о себе, проклятый эгоист! А я? Я без тебя? - Её душили рыдания. - Некоторые раскидывают, а нам, пенсионером, между прочим, пенсии на таблетки не хватает. А тут - горстями кидают! Не нужно им… - Сокрушённо бормотал утром дворник, сметая с дорожки осколки и маленькие белые таблетки.