#АлександрРозенбаум #Розенбаум #Rozenbaum #Пресса #Воронеж #Архив

«Слова без музыки мертвы…» | Д. Ткачёва | газета «Комунна» | Воронеж | Октябрь 1989❗❗❗
В Воронеже выступил с концертами популярный певец Александр Розенбаум. С ним беседует наш корреспондент.
— В тридцать лет вы оставили медицину, чтобы стать профессиональным исполнителем. Один умный человек заметил: «Нам нужны талантливые конструкторы, профессиональных уже достаточно». Это замечание легко перефразировать...
— Нельзя под профессионализмом иметь в виду только образование. Для меня критерий высокого профессионализма — люди, а не критика или пресса. Пока меня приходят слушать сразу десять или даже пятьдесят тысяч человек, в зависимости от площадки, — я профессионал. Потому что в отличие от Вилли Токарева я не завлекаю их дешевыми эффектами.
— У вас есть счёты с собственной популярностью?
— Разумеется. Я мечтаю хотя бы сутки никого не видеть. Но если я скажу, что купаюсь в популярности, как Алла, которую очень люблю, это будет неверно. Как и утверждение, что я не хочу известности. Безусловно, она приятна, равно как и утомительна. Достигнув популярности, ты лишаешься права на прокол. «Звёздная» болезнь не для сильного человека. Это для мальчиков и девочек, на которых все вдруг обрушилось в двадцать лет. Я пришел на сцену зрелым человеком, а популярность обрел в тридцать восемь.
— Согласитесь: тот, кто достиг признания, — в выгодном положении. Все его последующие работы (равноценны они или нет) доходят до «потребителя». Неизвестным самородкам где-нибудь в глубинке о том и не мечтается. Нет ли в вас чувства вины перед ними, или скажем так: потребности их искать и находить неведомые таланты!
— Я этим занимаюсь. У меня есть творческая Мастерская. Воронежцы слышали Фёдора Столярова. Три его песни. Ещё непрофессионально исполнение, но эти песни для ума, в них есть смысл, есть жизнь. Не будь этого, я бы его с собой не взял. Могу назвать и другие имена. Самое известное и обещающее — Олег Митяев.
— На концерте после ответа на записку у меня сложилось впечатление, что в Соединенных Штатах вы завсегдатай.
— Июль-август я прожил в Америке как обычный американец. У меня была квартира в Манхэттене, деньги на карманные расходы. Не в гости ездил, а работал. Вместе с лучшими музыкантами Нью-Йорка мы репетировали, искали репертуар для совместных гастролей. Тур по нашим городам — Тула, Киев, Москвa, Ленинград, Одесса — уже состоялся. Повторяю, с американскими музыкантами. Не эмигрантами. Для меня Токарев — не американский артист. Для меня он — артист ресторана.
Теперь нас ждет обратная поездка по США. Она будет третьей. А первая состоялась полтора года назад: гастроли для эмигрантов. Приглашены были Cофия Ротару и я. И если меня люди, уехавшие лет десять назад, знали по кассетным записям, то Соню они раньше видели «живьём» и прекрасно ее помнят.
— Не так давно она выступала в Воронеже. На вопрос, какой «тропой» к ней пришла песня «Белая ночь», она ответила, что это подарок Саши Розенбаума. А вы не допускаете в свой репертуар взволновавшую вас, но «чужую» песню?
— В концертах — нет. Даже если это будет подарок. Дай бог разобраться со своими песнями. Но если меня как исполнителя попросят спеть песню, например, в кинофильме и она мне придётся по душе, я ее запишу просто как работник.
— Насколько точна в вас интуиция? Вы предчувствуете, как оценят новую песню определённые категории слушателей?
— Да, говоря охотничьим языком, у меня абсолютное верхнее чутьё. Я не тиражирую ширпотреб. Предвидеть реакцию помогают сами зрители, которые спрашивают в письмах: «Почему вы пишете про меня?» «Вальс-бостон» — «про меня», «Глухари», «Казачья», «Умница» — «про меня». Да я не про него пишу, а про нас. А все потому, что был врачом «скорой помощи».
— Вы так благодарны этой профессии, которую сами врачи не поминают добрым словом?
— Потому что из этой профессии сделали... У нас «скорая», как такси. А врач «скорой», уточняю: если он врач, это главный врач.
— У меня есть вопрос, который мужчина, вероятно, не задал бы. Почему вы так нарочито по-домашнему одеты на концертах? Ведь это неспроста. Вам, видимо, нравится, мне, извините, не очень. Если можно появиться в джинсах на сцене огромного зала, стоит ли удивляться такой форме одежды в театрах? Одежда к месту — элемент культуры.
— Это мой имидж. Я его люблю. И считаю, что петь такие песни во фраке нельзя.
— Окрепло ощущение, что прикосновение к афганской теме имеет личное начало. В чём оно? Может, это тревога о своем ребенке, которого мог поглотить афганский призыв, если бы война не закончилась?
— Нет. Во-первых, у меня дочь. А во-вторых, я не сомневался, что это не может дольше продолжаться. Здесь другое: я был в Афгане три раза. Был и стрелял... там, куда ни один артист не забирался... Может, поэтому стадионы встают и слушают «Черный тюльпан» стоя.
— У нас городской совет воинов-интернационалистов устремлен на создание мемориального знака в память о погибших ребятах-воронежцах. Но... не дорогостоящими знаками надо оплачивать долг памяти.
— Я постоянно об этом говорю. Хорошо бы помочь бывшим «афганцам» делом, начиная с инвалидных колясок.
Тут надо учитывать еще одну особенность. Когда на глазах двадцатилетнего гибнет друг, с которым вчера на пару писали мамам, он не может вести себя иначе. Их послали, и они выполняли воинский долг. Это важно помнить и понимать.
— Завершатся выступления в Воронеже, и что будет дальше?
— Хочу сделать перерыв в концертах, заняться чисто творческой работой. Впервые получил драматическую роль и снимаюсь в фильме «Побег на край света»... Аркадий Вайнер закончил пьесу для моей творческой мастерской...
— Что передать от вас читателям?
— Что я буду рад петь для них и приглашаю на будущие концерты.
Д.Ткачёва