Антенна неясного назначения.

Ремонт немного затянулся. За пробитым транзистором пришлось съездить на радиорынок.
Когда я демонстрировал директрисе результат работы, она неожиданно пригласила меня в учительскую попить чаю. Там уже сидели несколько женщин-преподавателей.
– Ты вот золотую рыбку упомянула, – продолжая ранее начатый разговор, сказала дама, напротив которой меня посадили. – А мой знакомый на этой рыбке и попался. Хотите, расскажу? Весело и грустно.
– С Лёней и Светой, самой красивой девушкой факультета, я занималась в одной группе консерватории. Худощавый и энергичный, но внешне непривлекательный, Лёня все годы учёбы ухаживал за Светой. Много раз делал предложение, она отказывалась, но в конце концов он добился своего. Поженились, и вскоре Света ушла в академический отпуск.
С Лёней мы потом долго работали в филармонии. Он оказался настоящим бабником и постоянно изменял жене. Часто хвастался мне своими победами. Человек он весёлого нрава, но однажды появился на работе грустный и подавленный. Концерт отыграл кое-как, даже замечание от дирижёра получил. На мой вопрос о самочувствии махнул рукой, но потом сел рядом и рассказал о причине ужасного настроения.
С давней любовницей Лёня уже года три не встречался, расстались мирно. Но её супруг как-то наводил порядок в книжном шкафу, и из кулинарной книги выпала поздравительная открытка, адресованная его жене: «Дорогая Золотая рыбка! Поздравляю… целую… жду звонка!» И подпись: «Л.М.»
Супруг, естественно, ухватил Золотую рыбку за жабры. Но та стояла насмерть – мол, ничего не знаю, Лёня, Леонид Маркович – мой одноклассник. Подумаешь, прислал открыточку. Ну и что? Он давно женат. У него сын есть, Володя. Мы просто друзья.
Но обманутый супруг не успокоился. По вечерам он оставался на работе, открывал телефонную книгу и звонил со служебного аппарата по очереди всем абонентам с инициалами Л.М. Ирония в том, что Лёнина фамилия начиналась на «Ю». А рогатый супруг принялся обзванивать вероятных любовников с буквы «А». Прошло две недели, прежде чем в Лёниной квартире раздался телефонный звонок.
– Леонид Маркович? – осторожно поинтересовался мужской голос.
– Да, – ответил ничего не подозревающий Лёня.
– У вас есть сын Володя?
Лёня замер от неожиданности. Неужели что-то с Вовкой случилось?
– Да, есть. Что с ним? Говорите!
– С вашим сыном всё в порядке. Но вы разбили мою семью. Завтра вечером я буду у вас, – рявкнул в трубку недовольный бас.
Вечером к Лене на квартиру пришли рогоносец с понурой Золотой рыбкой. Супруг устроил любовникам очную ставку. Чудом обошлось без мордобоя, но семьи у Лёни больше не стало.
Месяц он жил у брата, потом вернулся, но их жизнь со Светой назвать нормальной было нельзя. Через год Лёня заболел – саркома редко кому дарит более трёх месяцев жизни.
Вдова никогда его не вспоминает, считает ничтожным говорливым гулякой. До сих пор одна. Хотя с её красотой могла бы ещё замуж выйти. Подозреваю, что в мужчинах она разочаровалась навсегда.
– Гадина твой Лёня, – буркнула музработница, сидевшая слева от меня. – О покойниках плохо не говорят, но где были его любовницы, когда он в больнице лежал? Уверена, ни одна не пришла. Бабников только жёны и хоронят.
Я вам тоже случай расскажу. Когда сын женился, нам пришлось продать старую квартиру и купить две двухкомнатные. Сваты немного помогли. Квартира хорошая, но пятый этаж, последний. И что удивительно – два года я там жила и знала, что на бетонной перегородке между балконами сосед установил какую-то антенну. Но почему-то её штыри больше в нашу сторону смотрели, а не на телевышку.
Недавно с мужем решили утеплить балкон, обшить пластиком. Штыри мешали. Пришлось идти к соседу, просить переставить антенну в другое место. А он говорит, что никакая это не антенна, а штыри – для защиты от любовников.
Оказывается, в самом начале девяностых в нашей квартире поселилась грузинская семья, обоим под тридцать. Как-то раз муж отправил жену на недельку в Грузию, навестить родителей. А сам привёл любовницу. Но супруга вернулась на день раньше. Услышав звонок в дверь, любовники заметались по квартире. В отчаянии хозяин попросил девушку перелезть через перегородку к соседям, и та с его помощью оказалась на чужом балконе. Жена ничего подозрительного не обнаружила: грузин успел выбросить компромат в окно.
Тем временем озябшая любовница через приоткрытые двери балкона вошла в комнату. Там спали бабка с внучкой. Дед храпел в соседней комнате. Как водится, бабку мучила бессонница. Увидев незнакомую женщину, она закричала от ужаса.
Любовница села на край дивана и стала успокаивать бабку:
– Прошу вас, не кричите, я не воровка. Так получилось, что пришлось на ваш балкон перелезть. Выпустите меня, пожалуйста.
Дрожащая от страха бабка открыла молодой женщине дверь, а потом долго наблюдала с балкона, как та в сумерках подбирала с земли свои вещи.
На следующий день о горемычных любовниках шумел весь подъезд. Обрывки слухов дошли и до обманутой супруги. Она осторожно расспросила соседей, но те лишь деликатно пожимали плечами. Через какое-то время семья вернулась в Грузию.
Прошло около трёх лет. В квартире жила уже другая семья, и история повторилась, но ещё анекдотичнее. На этот раз из командировки раньше срока вернулся муж. Голый любовник ночью перелез через перегородку на соседний балкон и через комнату пробрался в коридор. По иронии судьбы, бабка как раз спала, но дед в это время справлял нужду в туалете. Вышел в коридор и включил свет. А перед входной дверью голый мужик перетаптывается. За ручку держится.
– Через балкон перелез? – с сочувствием спросил дед.
Мужик кивнул. Дед зашёл в ванную, вынес длинное полотенце и со словами «Прикрой срамоту» открыл замки. В тот же день он приделал к перегородке длинные заострённые штыри, далеко выступающие на улицу… Сейчас в этой квартире живёт сын стариков с семьёй.
– Квартира у тебя, Ирина Викторовна, какая-то ненадёжная, – подливая мне чаю, пошутила Аля. – Ты бы тоже при случае неожиданно с работы объявилась. За мужиками глаз да глаз нужен, а твой Николай парень завидный. Но соседа предупреди заранее.
Музыкантши улыбнулись, а Аля продолжила:
– Девочки, давайте мужчину попросим что-нибудь рассказать о бабниках, пойманных на горячем. Уверена, ему есть что вспомнить.
Я обвёл взглядом компанию.
– Ну, женщинам отказывать нельзя… Однажды я был свидетелем и в какой-то мере пособником служебного адюльтера.
В застойные времена работал в одном из управлений облисполкома. В нашу организацию входило с десяток довольно крупных подсобных хозяйств. Однажды из одного из них в обком пришла анонимка. Писали о кумовстве директора, приписках и хищениях кормов. А ещё о его молодой любовнице – вчерашней свинарке, с некоторых пор работавшей без специального образования бухгалтером в конторе хозяйства. Анонимку направили для проверки в наше управление, старшим проверочной комиссии назначили меня.
Через день мы уже сидели в кабинете Фёдора Ивановича – директора подхоза.
– Клевета и наговоры, – вспыхнул он и в сердцах швырнул на стол копию письма. – Люба, которую мне приписали в любовницы, нуждалась в помощи. Её муж – беспробудный пьяница. Каждый год уезжает в Сибирь на заработки, возвращается без копейки, избивает жену и пропивает деньги, которые Люба накопила без него. Хоть бы раз игрушку или конфету ребёнку подарил. А она горбатится в свинарнике с утра до ночи, свою корову подоить некогда. Сына почти не видит. Заметьте – это наш главный бухгалтер попросил разрешения оформить Любу счетоводом…
Неожиданно Фёдор Иванович подошёл к телефону и набрал номер:
– Дорогая, меня не будет три дня, приехали проверяющие из Харькова. Ночую в конторе… Жену предупредил, теперь я к вашим услугам, – с довольной физиономией директор открыл оклеенную обоями неприметную дверь в кабинете. – Проходите и размещайтесь. Это комната для приезжих специалистов.
Четыре старых панцирных кровати, ручной умывальник, полированный стол со стоящим на нём большим оцинкованным тазом – вот и всё убранство нашей «гостиницы».
Через час я попросил пригласить в кабинет Любу с документами. Вошла молодая женщина лет тридцати и аккуратно положила на стол потрёпанные папки.
Её тело в форме медовой груши мягко опустилось на стул. Большие чёрные глаза были опущены. Высокая грудь взволнованно дышала. Она напоминала пленённую восточную царевну – тихую, покорную, желанную. И только в уголках слегка ироничных губ таилась необузданная чувственность.
Прошло около получаса. Наконец я задал прямой вопрос:
– Любовь Николаевна! В письме упоминается о ваших внеслужебных отношениях с директором. Это правда?
– Неправда, Александр Владимирович, – царевна медленно выговорила моё отчество. – Ничего, кроме работы, нас с Фёдором Ивановичем не связывает.
– Ядрёная баба! У Фёдора губа не дура, – сказал мой помощник ревизор Женя, как только Люба вышла из кабинета. – Заканчивайте с бумагами, директор намекает на ужин. Кстати, в конторе шумят, что всё здесь вершит Люба. Фёдор ничего не делает без её одобрения.
Вечерело. Фёдор Иванович предложил поужинать в его кабинете. Две бутылки коньяка, торжественно изъятые из директорского сейфа, оказались более чем кстати. Разговоры о перестройке, Горбачёве, состоянии дел в сельском хозяйстве растянулись до полуночи.
В конце беседы я похвастал подарком жены – дефицитными тогда электронными наручными часами с будильником.
– Вот мы их в деле и проверим, – довольно пропыхтел Фёдор Иванович. – Этой ночью я хочу заглянуть на кормокухню: по слухам, хлопцы крадут комбикорм, постараюсь поймать на горячем. Александр Владимирович, выставьте-ка мне свой будильничек на три часа.
Выпив по последней, мы наконец улеглись. Чтобы звонок звучал громче, я разместил на стуле возле койки Фёдора Ивановича оцинкованный таз и положил туда свои часы.
Меня разбудил громкий шёпот над ухом и подёргивание за плечо. В неярком свете настольной лампы желтело лицо Жени.
– Александр Владимирович! Александр Владимирович!
– Что случилось? – я сел, протирая глаза.
– Вы ничего не видели? И не слышали?
– Нет, а в чём дело?
– Ну вы и спите! – удивился он. – Когда вы с Фёдором Ивановичем уже похрапывали, я всё не мог уснуть. Вдруг слышу – шаги. Кто-то осторожно вошёл в кабинет директора, а потом ключом открыл и нашу дверь. В комнате появилась тень с фонариком в руке. Как в кино. Луч осветил сначала ваше лицо, потом моё. Я притворился спящим. Тёмная фигура подошла к койке директора.
– Женя, не томи, кто это был?
– Люба! Любовь Николаевна.
– Вот это да! – удивился я.
– Она отчаянно трясла спящего, – продолжал Женя. – Наконец он проснулся. «Сколько можно спать? – возмущалась Люба. – Напился с этими козлами, а мне сиди и жди тебя. Сын скоро проснётся, чёрт ты пьяный! Так-то я тебе нужна? Быстро оделся и бегом ко мне!» Директор нащупал на стуле штаны, рывком вскочил и зацепил таз. Тот грохнулся на пол. Люба схватила в охапку вещи и почти нагишом вытолкнула Фёдора из комнаты.
– Да-а! – вырвалось у меня. – Ну что ж, один пункт жалобы полностью доказан.
Мы включили свет и осмотрели место ночного приключения. Оцинкованный таз валялся на полу рядом с моими часами. Они показывали около четырёх утра. Будильника так никто и не услышал.
Через три дня Фёдора Ивановича пригласили на беседу с начальником управления. Шашни с Любой он объяснил болезнью жены. Через полгода его уволили за провальные производственные показатели. Но Люба, по слухам, сумела очаровать и нового директора.
Женщины засмеялись.
– Да, такие, как ваша Люба, никогда не пропадут, – заметила Аля. – Было бы желание, а «опекуны» всегда найдутся. Но иногда левак может действительно укрепить брак.
Моя соседка Вика в своё время проституткой подрабатывала. Однажды к ней по рекомендации пришёл крупный банкир. За коньяком признался, что завёл молодую любовницу, а к Вике заскочил, чтобы сравнить ночное умение любовницы и проститутки. Профессионализм победил. За стопкой банкир поделился с Викой личной проблемой. Уже полгода его мучает вопрос: уходить от жены или нет? Вика посоветовала бросить любовницу – мол, жена тебя знала ещё бедным и до сих пор любит. А что любовница? Ей нужны только деньги. Сегодня ты богат и девки за тебя бьются, а завтра, кроме жены, и суп некому сварить будет. Приходи-ка, говорит, лучше ко мне. Так безопаснее и тебе, и твоей семье, и бизнесу. Он до сих пор к Вике на «консультации» заскакивает. А с любовницей расстался.
Когда я уходил, Аля, попрощавшись, села к роялю, и я, проходя мимо приоткрытого окна, слышал, как она напевает:
– Наш Борька бабник. А кто не бабник?..