Свобода

Преуспевшие в монашеской жизни стяжавают особенную свободу и простоту сердца, которые не могут не вынаруживаться в их обращении с ближними. Они не нравятся миру! Он признает их гордыми, как весьма справедливо замечает святой Симеон, Новый Богослов.292 Мир ищет лести, а в них видит искренность, которая ему не нужна, встречает обличение, которое ему ненавистно. В бытность мою в одном большом городе приезжал туда по монастырским нуждам старец, весьма преуспевший в духовной жизни, с новоначальным учеником своим. Некоторые благочестивые миряне пожелали видеть старца. Он не понравился им. Им очень понравился ученик, который, входя в богатые и знатные дома, поражался земным величием и всем воздавал низкие поклоны. «Какой он смиренный!» – говорили миряне с особенным удовольствием, порожденным в них поклонами. Старец провел жизнь свою в плаче о греховности своей, признавал величайшим счастьем человека открытие в себе греховности и с искренней любовью, с состраданием к бедному человечеству, равно бедному и в палатах, и хижинах, с простотой сердца, с необыкновенной проницательностью, доставляемой такой же чистотой ума, желал поделиться духовными сокровищами с ближними, вопрошавшими его о спасении: этим возбудил против себя неудовольствие.
* * *
От нашего небрежения о сохранении драгоценного Дара, доставляемого нам Крещением, от деятельности по беззаконному закону падшего естества власть греха вкрадывается в нас неприметно, неприметно мы теряем свободу духовную. Самый тяжкий плен остается для многих невидным, признается удовлетворительнейшей свободой. Наше состояние плена и рабства обнаруживается для нас только тогда, когда мы приступим к исполнению евангельских заповедей; тогда разум наш с ожесточением восстает против разума Христова, а сердце дико и враждебно взирает на исполнение воли Христовой как на смерть свою и на убийство свое; тогда опытно познаем мы горестную потерю свободы, свое страшное падение; тогда усматриваем всю глубину этого падения, нисходящую до пропастей адских. Не должно приходить в уныние и расслабление от такого зрелища, должно с мужеством и решительностью предаться покаянию, как всесильному врачу, имеющему повеление и власть от Бога врачевать и исцелять все грехи, как бы эти грехи ни были велики и многочисленны, как бы навык к грехам ни был застарелым и укрепившимся.
* * *
Человек, исповедав себя рабом и созданием Божиим, предавшись всецело воле Божией, немедленно вступает всем существом своим в область святой Истины. Истина доставляет правильное настроение духу, жизни. Взошедший в область Истины, подчинившийся Истине, получает нравственную и духовную свободу, получает нравственное и духовное счастье. Эта свобода и это счастье не зависят от человеков и обстоятельств.
«Если пребудете в слове Моем,» – сказал Спаситель иудеям, – «то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными... Всякий, делающий грех, есть раб греха. Если Сын Божий, который есть Сам истина, освободит вас, то истинно свободны будете» (Ин. 8, 31–36). Служение греху, лжи, суете есть в полном смысле рабство, хотя бы оно представлялось по наружности блестящей свободой. Рабство это – рабство вечное.
Только тот совершенно и истинно свободен, кто истинный раб Бога своего.
Святость
Они [святые], будучи сосудами Святого Духа, вместе видели, признавали, исповедали себя величайшими грешниками, достойными казней временных и вечных. Они основательно познали и изучили свое падшее естество, в котором ничего нет неоскверненного, и потому все благое, которое посредством их совершалось вселившейся в них Божественной благодатью, они с полным убеждением приписывали Ей и постоянно трепетали, чтобы не возник из падшего естества какой помысел или какое чувство, оскорбительные для Святого Духа.
Сердце
Для сердца моего сколько сетей! Вижу сети грубые и сети тонкие. Которые из них назвать более опасными, более страшными? Недоумеваю. Ловец искусен – и кто ускользнет от сетей грубых, того он уловляет в сети тонкие. Конец ловитвы один – погибель. Сети прикрыты всячески, с отличным искусством. Падение облечено во все виды торжества; человекоугодие, лицемерие, тщеславие – во все виды добродетели. Обман, темная прелесть носят личину духовного, небесного. Любовь душевная, часто порочная, прикрыта наружностью любви святой; сладость ложная, мечтательная выдается за сладость духовную. Миродержец всеми средствами старается удержать человека в его падшем естестве: и этого довольно, без грубых грехопадений, чтобы сделать человека чуждым Бога. Грехопадения грубые вполне заменятся по верным расчетам ловца гордостным мнением о себе христианина, довольствующегося добродетелями падшего естества и вдавшегося в самообольщение – этим отчуждившегося от Христа.
* * *
Как поступить с сердцем? – Привьем к этой дикой маслине сучец от маслины плодовитой, привьем к нему свойства Христовы, приучим его к смирению евангельскому, будем принуждать насильно к принятию воли Евангелия. Увидев его разногласие с Евангелием, непрестанное противоречие, непокорность Евангелию, увидим в этом противодействии, как в зеркале, наше падение. Увидев падение наше, восплачем о нем перед Господом, Создателем нашим и Искупителем, возболим печалью спасительной и будем пребывать в этой печали, пока не узрим исцеления нашего. «Сердце сокрушенного и смиренного Бог не уничижит» (Пс. 50, 19) преданием его в ловитву врагу. Бог – Создатель наш и полный Владыка: Он может воссоздать сердце наше, и претворит Он сердце, неотступно воюющее Ему, плачем и молитвой из сердца грехолюбивого в сердце боголюбивое, святое.
* * *
Вижу: «беззакония мои превысили голову мою, подобно тяжелому бремени отяготели на мне, умножились более волос на голове моей» (Пс. 37, 5; 39, 13). Какое последствие такой греховности? Постигли меня беззакония мои, так что я не мог смотреть... «сердце мое оставило меня» (Пс. 39, 13). Последствием греховной жизни бывают слепота ума, ожесточение, нечувствие сердца. Ум закоренелого грешника не видит ни добра, ни зла; сердце его теряет способность к духовным ощущениям. Если, оставив греховную жизнь, этот человек обратится к благочестивым подвигам, то сердце его, как бы чужое, не сочувствует его стремлению к Богу.
Когда при действии Божественной благодати откроется подвижнику множество согрешений его, тогда невозможно, чтобы он не пришел в крайнее недоумение, не погрузился в глубокую печаль. «Сердце мое смущено» от такового зрелища, «оставила меня сила моя, и свет очей моих» – «и того нет у меня» (Пс. 37, 11): «лядвия моя наполнишася поруганий» (Пс. 37, 8),293 то есть деятельность моя исполнилась преткновений от навыка к греху, влекущего насильно к новым согрешениям; «воссмердели и согнили раны мои от безумия моего» (Пс. 37, 6), то есть греховные страсти состарились и страшно повредили меня по причине моей невнимательной жизни; «нет исцеления плоти моей» (Пс. 37, 8), то есть нет исцеления при посредстве одних собственных моих усилий для всего существа моего, пораженного и зараженного грехом.
* * *
«Кто отвалит нам камень от двери гроба?» (Мк. 16, 3). Эти слова святых жен имеют свое таинственное значение. Оно так назидательно, что любовь к ближним и желание им душевной пользы не дозволяют умолчать о нем.
Гроб – наше сердце. Было сердце храмом, сделалось оно гробом. В него входит Христос посредством Таинства Крещения, чтобы обитать в нас и действовать из нас. Тогда сердце освящается в храм Богу. Мы отнимаем у Христа возможность к действованию, оживляя нашего ветхого человека, действуя постоянно по влечению нашей падшей воли, нашего отравленного ложью разума. Христос, введенный Крещением, продолжает пребывать в нас, но как бы изъязвленный и умерщвленный нашим поведением. Нерукотворенный храм Божий превращается в тесный и темный гроб. Ко входу его приваливается камень «весьма велик.» Враги Божии приставляют ко гробу стражу, скрепляют печатью отверстие, замкнутое камнем, припечатывая камень к скале, чтобы, кроме тяжести, знаменательная печать воспрещала прикасаться к камню. Враги Божии сами наблюдают за сохранением умерщвления! Они обдумали и установили все препятствия, чтобы предупредить воскресение, воспрепятствовать ему, сделать его невозможным.
Камень – это недуг души, которым хранятся в неприкосновенности все прочие недуги и который святые отцы называют нечувствием.294
* * *
Сердце тогда только может наслаждаться блаженным миром, когда оно пребывает в евангельских заповедях, когда пребывает в них с самоотвержением. Когда же взойдет в него какая другая правда, оно теряет покой свой.
Сети диавола
Погружаюсь задумчиво в рассматривание сетей диавола. Они расставлены вне и внутри человека. Одна сеть близко присоединена к другой, в иных местах сети стоят в несколько рядов, в других сделаны широкие отверстия, но которые ведут к самым многочисленным изгибам сетей, избавление из которых кажется уже невозможным. Глядя на многокозненные сети, рыдаю горько! Невольно повторяется во мне вопрос блаженного пустынножителя [Антония]: «Господи! Кто же может избавиться от этих сетей?»
* * *
Что гласит Слово Божие? Оно возвещает предсказание, сбывающееся в глазах наших, предсказание, что во времена последние «по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь» (Мф. 24, 12). Неложное Слово Божие, более твердое, нежели небо и земля, возвещает нам умножение в последние времена сетей диавольских и умножения числа погибающих в этих сетях.
Точно! Гляжу на мир – вижу: сети диавола умножились в сравнении с временами первенствующей Церкви Христовой, умножились до бесконечности. Умножились книги, содержащие лжеучение, умножились умы, содержащие и сообщающие другим лжеучение, умалились, умалились до крайности последователи святой Истины, усилилось уважение к добродетелям естественным, доступным для иудеев и язычников, явилось уважение к добродетелям прямо языческим, противным самому естеству, взирающему на них как на зло, умалилось понятие о добродетелях христианских, не говорю уже как умалилось, почти уничтожилось исполнение их на самом деле, развилась жизнь вещественная, исчезает жизнь духовная, наслаждения и попечения телесные пожирают все время, некогда даже вспомнить о Боге. И это все обращается в обязанность, в закон. От «умножения беззакония во многих охладеет любовь,» и в тех, которые удержались бы в любви к Богу, если б зло не было так всеобще, если б сети диавола не умножились до такой бесчисленности.
-----------------------------—
Симфония по творениям святителя Игнатия епископа Кавказского и Черноморского