«Иисус же, возгласив громко, испустил дух». (Мк. 15:37) Эти слова описывают конец самых болезненных страданий в истории человечества. Мы не можем узнать, что для Иисуса было сильнее: Его физические страдания, включая эмоциональные и духовные пытки, которые Он перенёс, или духовные страдания, когда Он был застигнул врасплох отвержением Отца, возопив: «Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мк. 15:34). Эти слова описывают также и величайшую радость в истории мира. Радость, состоящую из невыразимого облегчения при окончании Его страданий, но также и неописуемого восторга от встречи с Отцом в тот момент. Автор Послания к Евреям позже назовет это «предлежавшей Ему радостью» (Евр. 12:2). Ожидание этой радости было отчасти тем, что поддерживало Иисуса, давая Ему твёрдое желание не сдаваться до того момента, когда испытания по-настоящему закончатся. Какую боль испытал Иисус? Одиночество Иисус привлекал широкую аудиторию, но это были колеблющиеся последователи. Пять тысяч людей хотели сделать Его царём (Ин. 6:15), но Его учение стало причиной того, что многие оставили Его. Только двенадцать учеников остались в то время с Ним (Ин. 6:66-69). У Иисуса было Его ближайшее окружение — Пётр, Иаков и Иоанн. Он брал их с Собой в особых случаях, включая время Своей агонии в Гефсиманском саду (Мф. 26:37). Иисус заранее знал, что Он претерпит смерть через распятие, и рассказал об этом Своим ученикам (Мф. 20:18-19). Он также знал, что исполнение Закона — чего никто никогда не совершал, но что Он обещал исполнить (Мф. 5:17) — означало быть Божьим жертвенным Агнцем. Он говорил о завершении работы, которую Его послал выполнить Отец (Ин. 4:34). Когда приблизилось время Его ужасной смерти, Он сказал: «Но на сей час Я и пришел. Отче! Прославь имя Твоё» (Ин. 12:27-28). Он знал, что приближаются Его самые тяжкие дни. Иуда Искариот, в которого вошёл сатана (Ин. 13:2,27), предал Его. «Душа Моя скорбит смертельно, — признался Он своему близкому окружению в Гефсимании, показывая свою эмоциональную боль. — Побудьте здесь и бодрствуйте со Мною» (Мф. 26:38). Он не желал одиночества в это мрачное время. Но они уснули. Он сказал Петру: «Так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною?» (Мф. 26:40). Его громкие крики и слёзы в Гефсиманском саду были обращены к Его Отцу, который мог спасти Его от смерти (Евр. 5:7). Он полностью был подчинён воле Отца. Не могло быть и речи о том, чтобы поддаться человеческому страху или избежать воли Отца, уклонившись от страданий. Но Он молился о том, чтобы, если это вообще возможно, Он каким-то образом избежал эти предназначенные Ему тяжкие испытания: «Отче! О, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! Впрочем не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк. 22:42). Под «чашей» имеется ввиду крест. Крест был Божьей идеей. Иисуса это не радовало. Он боялся этого. В агонии «был пот Его, как капли крови, падающие на землю» (Лк. 22:44). Он попытался один раз, а потом вновь, сделать так, чтобы Его близкое окружение было рядом с Ним. Но они продолжали спать. После третьей попытки упросить их бодрствовать с Ним, Он сдался. Он пришёл к выводу, что ни один из Его ближайших учеников не будет рядом с Ним и не утешит Его. «Вы всё еще спите и почиваете?» — спросил Он их (Мф. 26:45). Спите дальше. Всякая надежда на то, что кто-то из них пойдёт с Ним на крест, исчезла. Спустя несколько мгновений из-за предательства Иуды Иисус был арестован иудейскими властями. Пётр, который пытался доказать, что он самый верный из всех (Ин. 13:9,37), отрёкся даже от того, что знает Его (Ин. 18:25-27). Действительно, все ученики оставили Его и убежали (Мф. 26:56). Но внезапно одиночество усилилось и превзошло всякие ожидания. Как мы уже видели, даже Его Отец отвернулся от Него. Иисус возопил: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27:46).

Молчание «Как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих». (Ис. 53:7) «Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный». (Иак. 3:2) Одно из доказательств того, что Иисус был совершенным, то есть, безгрешным, — это Его самоконтроль в словах. Действительно, «Он не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его» (1 Пет. 2:22). «Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города» (Притч. 16:32). Он был «подобно нам, искушен [греч. ‘пэпирасмэнон’ — испытан] во всём, кроме греха» (Евр. 4:15). Один неосторожный комментарий или любое возражение, которое бы показало, что им удалось вывести Его из себя, было бы грехом. Они надеялись, что Иисус потеряет контроль над Своим Духом из-за того, что они насмехались над Ним, завязывали Ему глаза, били Его и заставляли Его отвечать: «Прореки, кто ударил Тебя?» (Лк. 22:63-64), а это означало бы, что Иисус не может быть нашей совершенной заместительной жертвой. Иисуса забросали всем, что хоть как-то могло заставить Его утратить контроль над Собой. Много лет спустя апостол Павел потерял контроль над собой, когда назвал первосвященника «стеной подбеленной» (Деян. 23:3). Но Иисус никогда не терял самообладания и не огорчал Духа Святого каким-либо гневным словом. Царь Ирод, надеясь увидеть от Иисуса какое-то чудо, долго расспрашивал Его, но «Он ничего не отвечал ему» (Лк. 23:9). Иисус был искушаем согрешить в словах до самого конца. Сатана побуждал всех — от Ирода до Пилата, от священников до римских солдат — попытаться уловить Иисуса на слове. Первосвященники вместе с книжниками и старейшинами насмехались над Ним, когда Он был на кресте, говоря: «Других спасал, а Себя Самого не может спасти» (Мф. 27:41-42). «Э! разрушающий храм, и в три дня созидающий! Спаси Себя Самого и сойди со креста» (Мк. 15:29-30). Если бы Он дал объяснение истинного значения Своих слов о том, что Он имел ввиду храм Своего тела (Ин. 2:21), Он бы согрешил, потому что это была бы попытка очистить Своё имя или оправдаться. На самом деле, Он «оправдал Себя в Духе» (1 Тим. 3:16). Ответом Иисуса на всё, что сказано было в Его адрес и о Нём, не говоря уже о том, что было сделано с Ним, было абсолютное и безупречное молчание. Что же касается римских солдат, которые в буквальном смысле пригвоздили Его ко кресту, Иисус посмотрел на небеса и сказал: «Отче! Прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23:34). Было ли это претенциозной показухой или искренней молитвой? Это была искренняя молитва Богу об их прощении. Когда Иисус сказал нам молиться за наших врагов, Он имел ввиду молиться за то, чтобы они были благословлены! Как выразился Дж. Кемпбелл Морган: «Я ожидаю встретить на небесах тех людей, которые вбивали гвозди в руки Иисуса». Было и ещё одно молчание, с которым Иисусу нужно было смириться. Ему нельзя было никому объяснять, почему Он позволил Иудеям арестовать Его или римским солдатам распять Его. Если Он всего за несколько дней до этого воскресил Лазаря, Он конечно же мог остановить всё это распятие. Он мог призвать десять тысяч ангелов, чтобы остановить план Его убийства Иудеями. Если бы только Иисус мог сказать что-то Марии Магдалине, одной из уверовавших в Него. Она стояла всего в паре метров от Него и, без сомнения, была в недоумении, возможно, даже чувствовала себя преданной из-за того, что происходило, не говоря уже о рыданиях её сердца. Если бы только Иисус мог сказать: «Мария, всё хорошо, Я искупаю грехи мира, всё это — Божий план». Но нет. Частью Его плана было чувствовать её боль и смотреть на её скорбь, не имея возможности утешить её объяснением.

Физическая боль Древнеримское распятие считается одной из самых болезненных казней, когда-либо придуманных людьми. Оно было задумано как ужасное зрелище, как самая болезненная и унизительная смерть, которую только можно себе представить. К примеру, тело могло быть искалечено плетью ещё до начала самого распятия. Гвозди были 12-17 см длиной. Они вбивались в запястья, так, чтобы не вызвать сильное кровотечение, но причинить сильную боль. Для усиления страданий гвозди вбивались и в ноги. Сам крест продолжал сдирать кожу со спины жертвы. А настоящим палачом была сила земного притяжения: человека убивало именно то, что его тело было в подвешенном состоянии. Если бы всё остальное не оказалось эффективно, к смерти привели бы палящее солнце и обезвоживание. Когда осуждённый постоянно пытался приподняться, чтобы сделать вдох, а затем расслаблял мышцы от изнеможения, его спина тёрлась о необработанное дерево креста. Всё выше сказанное — это попытка, хотя бы отчасти, представить себе, что же произошло с Иисусом на кресте. «Мы можем знать, а можем и не знать, Какую боль пришлось Ему снести; Но верим мы, что именно за нас Он висел и страдал там». (Сесиль Александер, 1818—1895) Наказание за грех «И Господь возложил на Него грехи всех нас». (Ис. 53:6) Это в буквальном смысле произошло в тот день, когда Иисус был распят, между полуднем и тремя часами. Был конкретный момент, в который Он, не знавший греха, ни разу в жизни не согрешивший, стал грехом. Это то, что Бог намеренно сделал со Своим Сыном. Бог наказал Иисуса за то, что сделали мы. Господь возложил на Него грехи всех нас. Как это не удивительно, но даже Иисуса это застало врасплох. Именно тогда Иисус возопил: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27:46). Он знал, что перенести распятие будет тяжело. Он знал, что это будет болезненно. Это то, чего Он боялся больше всего, страдая в агонии в Гефсиманском саду, с криками и слезами. Но Он не ожидал того, что Его Отец отвернётся от Него. Он даже обратился к Своему Отцу как к «Богу» — это единственный известный нам случай, когда Он так Его называл. Это был карательный приговор — Бог сводил счёты. Это не был милостивый суд, который Бог явил Царю Давиду за прелюбодеяние и убийство (2 Цар. 12:13). Всемогущий Бог — святейший Бог — излил Свой гнев на грех, возложив наши грехи на Иисуса и затем наказав Его за наши грехи.

Да. Именно это произошло с Иисусом на кресте. Бог наказал Иисуса за то, что сделали мы с вами. Вы можете сказать: «Это несправедливо». Согласен. Это было несправедливо. Иисус этого не заслуживал. Он единственный человек в истории, который не согрешил. И какую благодарность Он получил за то, что не грешил и в совершенстве исполнил волю Своего Отца и Закон? Наказание. Это было несправедливо. Это объясняет трагичность и недоумение Иисуса от того, что Отец оставил Его на кресте: «Ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом» (2 Кор. 5:21). Это было несправедливо. И всё же это была чистая справедливость. И именно поэтому в Библии есть такие слова: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную». (Ин. 3:16) Для удовлетворения Божьей справедливости нужно было две вещи: безгрешная жизнь Иисуса и пролитие Его драгоценной крови. Причина, по которой Бог может быть милостивым и справедливым одновременно — это то, что Иисус удовлетворил правосудие и гнев Бога. Божий гнев излился на Иисуса. Теперь Он может быть милосердным к нам. В конце концов, возможно, никому и не стоит пытаться осознать в полноте, насколько ужасными были духовные страдания Иисуса на самом деле — Божье прямое наказание для Него. Было ли оно хуже, чем Его физическая боль? Почти наверняка. Но мы никогда об этом не узнаем, пока не попадём на Небеса. Почему умер Иисус? Чтобы заплатить долг — ваш и мой. «Свершилось» — это перевод слова тетелестай (Ин. 19:30), которое Он произнёс, когда «испустил дух» (Лк. 23:46). Это слово также было разговорным словом, которое использовали в древности на рынке, чтобы сказать: «оплачено полностью». Иисус сказал Пилату: «Царство Моё не от мира сего» (Ин. 18:36). Так легко забыть об этом. Целью смерти Иисуса было не создание идеальных условий на земле, будь то через политиков или дары Духа, а сделать нас пригодными для Небес. Также никогда не стоит забывать о том, что мы попадаем на Небеса только по вере в кровь Иисуса. Не по нашим делам. Но только по причине того, что Иисус совершил для нас на кресте. «Мне не нужны другие аргументы, Мне не нужны другие доводы. Достаточно того, что Иисус умер, И что Он умер за меня». (Элиза Э. Хьюит, 1851—1920) Автор — Р.Т. Кендалл