Д.Б.Рязанов
9 мая 1937 года Давид
#Рязанов, отчитываясь декану истфака Павлу Рыкову (родственнику видного советского деятеля, уроженца Саратова Алексея Рыкова), писал:
«Я… изучил книжные фонды Научной библиотеки и Центральной библиотеки, обследовал библиотеку В.К. (Высшей коммунистической — прим. авт.) с/х школы и не только «открыл» библиотеку Нессельроде, но и разобрал ее при самых тяжелых условиях, составил необходимые списки литературы по всеобщей и русской истории, собрал коллекции книг для справочного аппарата… Я разобрал и систематизировал все большие книжные поступления — несколько тысяч книг, не имея все время ни одного помощника, проработал каталог периодических изданий Центральной библиотеки, Балашовской и Института механизации с/х и т.д. и т.д. На совершенно пустом месте теперь организована в течение двух лет… при минимальных расходах библиотека — студенческая и научная 15-18000 томов и в некоторых своих частях представляющая unicum в СССР».
В разгар Большого террора, летом 1937 года, несколько подзабытый «в верхах» ссыльный ученый внезапно напоминает о себе просьбой получить разрешение для выезда на лечение на юг. Причем соответствующее письмо Рязанов адресует не кому-нибудь, а главе НКВД Николаю Ежову. Произошло это 22 июля, а на следующий день Рязанова арестовали, обвинив в подрывной троцкистской деятельности. В качестве одного из «доказательств» следователи предъявили 67-летнему консультанту библиотеки СГУ общение с одним из сторонников Льва Троцкого Иваном Смирновым, который в начале 1930-х работал в Саратове начальником стройки завода комбайнов (об этом мы рассказывали в статье «Руины истории»). На допросах Давид Рязанов, в отличие от многих более молодых и физически сильных жертв ежовщины, не сломался и не признал вины. «Я никогда не вел борьбу против ВКП(б) или против Советского правительства. Это могут подтвердить все мои старые товарищи как в Политбюро ЦК ВКП(б), так и в Советском правительстве. Я остался, хотя и вне рядов партии, убежденным коммунистом и приверженцем Советской власти. Мне не в чем запираться. Меня можно обвинять, как это делал покойный Ильич, в излишней прямолинейности, но в двурушничестве можно только не зная меня лично и не зная моей работы в партии», — записано в одном из протоколов допросов. На 15-минутном суде, состоявшемся 21 января 1938 года, он также не признал обвинений, хотя упорство не помогло: приговор — расстрел — был приведен в исполнение в тот же день.
23 июля 1937 года вновь арестован и 21 января 1938 года Выездной сессией Военной коллегии Верховного Суда СССР на закрытом заседании приговорён по п. 8, 11 ст. 58 УК РСФСР к расстрелу. В тот же день
расстрелян в Саратове
Ни в 1931 году, ни на предварительном следствии, ни на суде в 1938 года виновным себя не признал. Реабилитирован 22 марта 1958 года Военной Коллегией Верховного Суда СССР. Однако вплоть до 1980-х в советской историографии явно преобладали критические оценки, акцентировалось внимание на противостоянии с В. И. Лениным, о положительных заслугах Рязанова начали писать лишь к началу 1970-х, например, в книгах И. А. Аграновского «Прочитаны впервые» и в монографии «Литературное наследство К. Маркса и Ф. Энгельса». В сентябре 1989 года реабилитирован по партийной линии.
В судебном акте по делу Давида Рязанова была также прописана конфискация имущества, львиную долю которого составляли книги. Как удалось выяснить Якову Рокитянскому, часть из них была продана в комиссионные магазины, часть оказалась в Научной библиотеке СГУ, 353 книги были переправлены в мае 1938 года в Москву, в Институт марксизма-ленинизма.
Нет комментариев