РОССИЙКИЙ ДАЛЬНИЙ ВОСТОК.

ИСТОРИЯ.
ЧАСТЬ 10.
10
Международный торговый центр
Дальний Восток действует как независимая
страна в своей торговле с иностранцами.
- Климент Оланьон (1902 г.)
С 1850-х и до начала первой мировой войны иностранное участие в Дальнем Востоке росло в контексте монтажа международной экономической деятельности в северо-восточной Азии. Британская коммерция, будучи сконцентрированной в Гонконге и бассейне реки Янцзы, двинулась на север, когда англо-японский альянс (1902 г.) и англо-российская конвенция (1907 г.) рассортировали имперское соперничество. Немецкое предпринимательство пришло в Приамурье из европейской части России и северного Китая. Американская торговля в северо-восточной Азии росла в сочетании с завершением строительства трансконтинентальных железных дорог и приобретением тихоокеанских территорий (Калифорния в 1848 г., Аляска в 1867 г., Гавайи, Гуам, и Филиппины в 1898 г.). Япония впряглась в заморскую торговлю к имперской экспансии на острова Рюкю (1879 г.), Тайвань (1895 г.), в южную Маньчжурию и южный Сахалин (1905 г.) и в Корею (1910 г.). Для предотвращения японского и российского вторжения Пекин убрал барьеры для китайской иммиграции и иностранных инвестиций в Маньчжурию. Маньчжурский магнит и возбудил и закоротил экономику Приамурья.
Международная артерия
Крымская война подготовила фундамент для международного предпринимательства на Амуре. Калифорнийцы, прорвав британскую блокаду для снабжения российских поселений на побережье Охотского моря, прибыли посмотреть коммерческие возможности реки как артерии между Китаем и Тихим океаном. В то же время поиски Санкт-Петербургом противовеса Британии в Тихом океане создали более восприимчивую атмосферу в отношении американских инициатив. Вскоре после окончания войны в 1856 г. купец из Сан-Франциско по имени Бернард Пейтон прибыл в Иркутск, чтобы просить генерал-губернатора Муравьева о предоставлении американской монополии торговле на Амуре. Пейтона сопровождал другой калифорниец Пери МакДоноу Коллинз. Этот самозваный «коммерческий агент Соединенных Штатов на реке Амур» пытался убедить Муравьева позволить американцам управлять российско-китайской торговлей, содержать российский тихоокеанский торговый флот, строить железную дорогу от озера Байкал до Амура и колонизовать долину реки Амур. Сначала Муравьев был восприимчив к некоторым из этих идей. Он восхищался предприимчивостью янки и не забывал симпатизировать в кругу офицеров его штаба молодой республике. На практическом уровне он высчитал, что американская торговля могла бы полезной для поддержки российского заселению тихоокеанского периметра.
Хотя Санкт-Петербург упирался идее Сибирско-Тихоокеанской железной дороги, он не видел прямых причин отказать американским торговцам в доступе на Амур. Бостонцы и калифорнийцы вскоре уже были как у себя дома в Николаевске, открыв американский клуб и торгуя гаванскими сигарами, французским паштетом и ямайским ромом. Жители города в отношении к янки разделились. Некоторые приветствовали конкуренцию по выдавливанию цен сибирских торговцев, но другие считали Амур русской рекой, где торговля должна была быть в русских руках. Муравьев постепенно дошел до того, что разделял последнюю точку зрения по причинам как денежным, так и патриотическим. Соучреждая Амурскую Компанию в 1858 г., он ограничил иностранную торговлю, за исключением нижнего течения реки.
Последователи Муравьева пришли к заключению, что свободная торговля была более эффективным способом развития восточной периферии, и восстановили степень доступа на Амур. Через год после образования зоны свободной торговли вдоль российско-китайской границы (1861 г.), российские дальневосточные прибрежные города были определены открытыми портами. Дальневосточный импорт для внутренних районов страны проходил таможенный контроль в Иркутске.
Примерно через десять лет Николаевск пожинал плоды преимущества свободной торговли. Бостонцы и калифорнийцы были объединены торговцами из Гамбурга, Бремена и Гонолулу. Последний, кроме того, еще и был консульским представителем Гавайского Королевства. В 1867 г. Иван Яковлевич Чурин образовал торговую фирму «И.Я. Чурин & Co», которая со временем стала известна во всем Приамурье, а после открытия филиала в Харбине в 1898 г. и повсеместно в Маньчжурии. Но Николаевск испытывал помехи, которые предпринимательство и изобретательность не могли преодолеть. Устье Амура замерзало на полгода, а для другой половины года оно было недоступным для судов с глубокой осадкой. Ко времени, когда было создано Приамурское генерал-губернаторство в 1884 г., военно-морской флот ушел из Николаевска во Владивосток; администрация Приморской области была переведена в Хабаровку (потом называлась Хабаровск), а «И.Я. Чурин & Co» переместила свой главный офис в Благовещенск.
Расположенный на слиянии Амура и Зеи напротив маньчжуро-китайского города Сахалян, Благовещенск наилучшим образом использовал преимущества домашней и международной торговли, преуспевая как пакгауз для золота с Зеи, маньчжурского и амурского зерна и домашнего скота из Забайкалья и Монголии. Благовещенск гордился своими широкими и прямыми улицами, красивыми домами, большими магазинами и телефонами (первыми на Дальнем Востоке). К 1900 г. население города (50000 чел.) превышало численность населения Владивостока и Хабаровска вместе взятых. Когда американский сенатор Альберт Беверидж посетил Благовещенск в 1901 г., он заметил, что условия жизни работников местной мельницы соответствовали условиям американских рабочих.
Главным соперником Благовещенска на Амуре был Хабаровск. Будучи, прежде всего, административным центром, Хабаровск разместил у себя местные филиалы «И.Я. Чурин & Co», «Кунст & Альбертс», «Ярославль & Кострома Земельный Банк», и «Российско-китайский Банк» (переименован в Российско-азиатский Банк в 1905 г.). Изобиловали китайские и японские предприятия. Самая большая местная фирма «Плюснин & Компания» занималась лесопереработкой и мельницами, виноградниками и розничной продажей, имела филиалы в Приморье и Маньчжурии. Семья Плюснина принимала активное участие в благотворительности, а один ее представитель служил в муниципальной думе со дня ее создания в 1894 г.
Вне Николаевска, Благовещенска и Хабаровска иностранцы доминировали в сфере фрахта и пассажирских перевозок по Амуру. Еноч Эмери, рожденный в Массчусеттсе, и попавший в Николаевск юнгой примерно в 1860 г., провел более сорока лет на Дальнем Востоке, занимаясь торговлей и управляя американскими колесными пароходами. В 1895 г. Эмери создал Амурскую навигационную компанию, которая до окончания строительства Амурской железной дороги в 1916 г. обеспечивала пассажирские и грузовые перевозки между Сретенском (конечная станция Забайкальской линии) до Николаевска. В 1914 г. на Амуре среди сотни американских, британских, немецких, бельгийских, французских, шведских и японских суден английский «Джон Кокерилл» был самым роскошно оборудованным, предлагавшим пассажирам первого класса обшитый красным деревом салон, хорошо укомплектованную библиотеку и табльдот, на котором осетровая икра была сервирована «как мармелад на английском столе на завтрак».
Владивосток
Расположенный на самом кончике двадцатимильного полуострова и связанный с внутренней частью суши коровьей тропой, Владивосток в 1860-х и 1870-х не внушал любовь к себе ни у императорского военно-морского флота, ни у торговцев. Несмотря на то, что в 1866 году и была построена телеграфная линия до Хабаровска, а в 1871 году датская фирма проложила подводный кабель до Нагасаки и Шанхая, чувствовалась изоляция, характеризующаяся исключительно не только тем обстоятельством, что Золотой Рог с декабря до апреля был покрыт льдом толщиной достаточной для того, чтобы не допустить плавания судов и маленьких пароходов. Руководство военно-морского флота не единожды рассматривало возможность перемещения кораблей в Посьет или в залив Святой Ольги, но первый не имел никакого леса, а последний был еще больше изолирован от внутренних районов.
Владивосток не оправдывал свое напыщенное имя. Несколько деревянных пристаней, православная церковь, китайский храм и лачуги, налипавшие к поросшим кустарником склонам, восходившим от грязной проселочной дороги, первоначально названной Американская, и переименованной в Светланскую в 1873 г. в честь фрегата «Светлана», на котором великий князь Алексей Александрович прибыл в бухту Золотой Рог. До 1880-х Американская-Светланская была единственной узнаваемой улицей. Дожди превращали тропы и лощины в сточные трубы. Отказываясь пользоваться загрязненными водоемами и, в конечном счете, всеми близлежащими ручьями, жители были вынуждены импортировать питьевую воду из Японии, Кореи и Шанхая. Культурные удобства были скуднее, чем наличие питьевой воды, и скука легко давала путь к беспокойству, неугомонности. Любительские театральные постановки часто заканчивались уличными скандалами. Молодые офицеры забавлялись тем, что по очереди кричали «Тигр!» в темной комнате, наполненной компаньонами, которые разряжали свои пистолеты в сторону крика. Его большая унылость смогла пощадить Владивосток во время угрозы войны 1877 г., когда Министерство обороны Великобритании рассматривало захват острова Русский и превращения его в «северный Гибралтар», но затем решило, что Санкт-Петербург должен был продолжать нести ответственность за последствия своей «дорогой ошибки» - оккупации Приморья.
Российские законы, запрещавшие иностранцам инвестиции и землевладение, легко обходились. Когда агент военного губернатора провинции Цзилинь в 1885 г. предсказывал, что Хайшенвэй (Владивосток) однажды будет другим Шанхаем, он имел в виду численное и коммерческое превосходство своих местных соотечественников. В 1877 г. четверо граждан Владивостока из пяти были китайцами или корейцами, пропорция, которая драматически не изменилась до конца столетия. Китайцы и корейцы в своем большинстве занимались неквалифицированным трудом, владели множеством маленьких магазинов и контролировали местные поставки свежей воды, дров и корма для домашнего скота. Западные торговцы обошли ограничения, вооружившись российским подданством, российскими деловыми партнерами и русскими женами. Швед Отто Линдхольм построил и управлял наибольшей в регионе мельницей. Шотландец Георг Денби объединился с местным «королем морских водорослей» Яковом Семеновым и организовал самую большую во Владивостоке компанию по оптовой торговле продуктами «Семенов & Денби Со». Французский флаг развевался над отелем «Лувр». Скандинавы, немцы, и японцы имели львиную долю в каботажных и международных перевозках. Тихоокеанская эскадра была способна избежать полной зависимости от иностранных торговцев Владивостока за исключением закупок материальной части артиллерии в Сан-Франциско и проведения ремонтных работы в Нагасаки.
Флагманская фирма Владивостока была основана в 1864 г. двумя гамбургскими торговцами Густавом Кунстом и Густавом Альбертсом, чье партнерство в 1886 г. дало пристанище натурализованному россиянину из Тюрингии по имени Адольф Даттан. К 1914 г. фирма «Кунст & Альбертс» имела тридцать филиалов в Приамурье и офисы в Санкт-Петербурге, Москве, Одессе, Риге, Варшаве, Кобе и Нагасаки. С продажи провизии фирма диверсифицировалась до продаж аграрного машинного оборудования, перевозки грузов и страхования. Совмещая изобилие барокко с современными технологиями, универмаги фирмы «Кунст & Альбертс» в Хабаровске, Владивостоке и Благовещенске отличались мраморными интерьерами и электрическим светом (магазин Владивостока задал тон в 1893 г., установив собственный паровой электрогенератор). Универмаги обслуживались разноязычными клерками, поддерживались постоянными клиентами, пристально рассматривавшими швейцарские хронометры, пробовавшими французские красные вина и придерживавшиеся самых последних образцов мод из Парижа и Севил Роу. Восемьсот немецких работников фирмы поддерживали пивоваренный завод в Благовещенске. В 1909 г. компания «Schlitz Beer Company of Milwaukee, Wisconsin» через Госдепартамент США протестовала против использования этикеток своей компании на легком немецком пиве, производившемся в Благовещенске. После смерти основателей фирмы сын Альберта Альфред и Даттан продолжали дело до 1914 г., когда условия военного времени обязали их вложить ликвидные активы в харбинский филиал Российско-Азиатского банка, и передать недвижимое имущество под опеку фирмы «Чурин & Со», чей местный менеджер Карл Рихтер, бывший клерк фирмы «Кунст & Альбертс», следил за ним до прекращения военных действий.
Компания «Бринер & Cо» избежала некоторых, но не всех превратностей, выпавших на долю «Кунст & Альбертс», благодаря национальности и предвидению ее швейцарского основателя Юлиуса Бринера. Бринер появился во Владивостоке в 1880 г. и потратил немного времени на превращение серии авантюрных встреч в нити сети бизнеса: китайские партнеры в Гонконге, британский партнер и возлюбленная в Японии и влиятельных друзья в Корее. Начиная как торговое предприятие, «Бринер & Cо» вложила капитал в амурский лес, уголь Сахалина и свинец Тетюхе. Развивая свои контакты в Сеуле, Бринер в 1898 г. получил в концессию от короля Кореи 1800 квадратных миль леса вдоль рек Ялу и Тумен. Удачный ход, который мог принести красивые дивиденды, не стал таковым, пав жертвой международного соперничества.
Завершение строительства «шпоры» КВЖД от Харбина к Порт-Артуру в 1901 г. бросило вызов региональному первенству Владивостока. Российские и зарубежные фирмы открыли филиалы в Маньчжурии и перенацелили грузовые перевозки на порт Дальний, которому скептики даровали прозвище «Лишний». Тифонтай, известный китайский торговец во Владивостоке, вкладывал большие инвестиции в Порт-Артур и Мукден, но только не в Дальний. Потеря Россией Гуандунской (Квантунской) аренды в пользу Японии в 1905 г. пробудила надежды, что Владивосток сможет получить обратно роль экспортного центра маньчжурской сои, пшеницы, овса и хмеля. Благодаря подходящим тарифам на перевозки по КВЖД, после 1906 г. грузоперевозка бобовых через Владивосток возрастала до тех пор, пока она к 1913 г. не составила 80 процентов всего экспорта. Дайрен (так Дальний был переименован после 1905 г.), тем не менее, продолжал сохранять свое лидерство перед Владивостоком, обеспечивая более лучшие условия хранения грузов, и более надежное их обслуживание. Трансконтинентальные путешественники и перевозчики в основном выбирали Дайрен или Пусан, а не Владивосток, снижая свой риск перед российской «давкой».
В космополитизме, если не в коммерции, Владивосток держал своё по отношению к Дайрену. Вдоль причалов и сопок, возвышавшихся над Золотым Рогом, размещали свои консульства Китай, Япония, Великобритания, Франция, Оттоманская империя, Греция, Нидерланды, Дания, Норвегия, Италия и Соединенные Штаты. Дюжина языков вторила в местных магазинах, банках, лобби гостиниц и борделях. Только Харбин соответствовал Владивостоку в праздновании Нового года четыре раза в соответствии с юлианским, григорианским, китайским и японским календарями.
Американцы
Следы начала американского предпринимательства на российском Дальнем Востоке могут привести к китобоям Новой Англии, разыскивавшим в 1819 г. свежую воду, лес и укрытия на Чукотке. Найдя, что им было нужно в заливе Авача, американцы начали зимовать в Петропавловске чаще, чем в Гонолулу. Количество американцев резко увеличилось, когда Российско-американская конвенция 1824 г. предоставила им доступ на Северо-восток. Вступая в контакт с чукчами, коряками эвенками и эскимосами, экипажи меняли скобяные товары, домашнюю утварь, посуду, безделушки и ром на рыбу, мех, китовый жир, бивни и секс. Как указывалось ранее, американцы усилили свои позиции во время крымской войны, когда они прорвали британскую блокаду для снабжения российских поселений от Аяна до Ситхи. (СИТХА или Новый Архангельск — главный город североамериканской территории Аляска, на западном берегу острова Баранова, принадлежащего к Александровскому архипелагу. Ныне американский город, порт Ситка. МСГ.).
Китовый промысел в северной части Тихого океана пошел на убыль после 1850-х, оставив открытой дорогу торговцам и браконьерам, в просторечии «американцам». В действительности же капитаны кораблей были главным образом англичане, финны, шведы и норвежцы, а их экипажи состояли в основном из русских, китайцев, японцев, гавайцев и португальцев из Макао. Компания Гудзонского залива, самая большая торговая фирма, работавшая на Чукотке, была канадской. Алкоголь и болезни также нахваливались космополитическим происхождением. «Американцы», поставлявшие ром в обмен на меха, моржовые бивни и оленьи рога, следовали прецеденту, начатому казаками, которые спиртом, перегнанным из местного пастернака и болотной черники, стимулировали аборигенов делиться шкурами в семнадцатом столетии. Сибирские купцы покупали у чукчей девушек по цене, меньшей стоимости оленя, и перепродавали их в бордели горнорудных городков. Евгений Рожков, «Российский Дальний Восток» (декабрь 1992 г. – январь 1993 г., стр. 22) «…богатые чукотские владельцы оленьих стад покупали русских девушек». Русские носители оспы и сифилиса заражали чукчей, коряков и юкагиров.
Американские консервированные фрукты, сухое молоко, текстиль, скобяные товары и игрушки распространились на Северо-востоке с середины XIX века. Вирджинский жевательный табак высоко ценился чукчами, и время от времени использовался для успокоения младенцев. Исследуя Камчатку и Чукотку в 1865-1867 гг. по заданию Вестерн Юниона, планировавшего проложить телеграфную линию по дну Берингова пролива, Джордж Кеннан прошел через американскую кухонную утварь, полотно, пороховые запасы, литографии и музыку. (Какую же музыку слушал Кеннан вместе с аборигенами в то время? С 17 века известны музыкальные механические приспособления такие, как шкатулки, шарманки, полифонны, оркестрионы. История музыкальных шкатулок начинается в 1796 году. Именно тогда один женевский часовщик изготовил первый музыкальный механизм. Изящная музыкальная шкатулка вещь очень дорогая, позволительная не каждому вельможе, не говоря о чукче или коряках. В Голландии 15 в. шарманки представляли собой сложную стационарную конструкцию, действующую с помощью гидравлики, гирь или заводного механизма. В 18-19 вв. разнообразные шарманки часто использовались в английских церквах, где играли гимны и псалмы. Полифонны покупались не только в частные дома, но и в дорогие рестораны, при этом один полифонн для ресторана владельцы могли купить только вскладчину! Граммофон — это видоизменение изобретённого в 1877 году Эдисоном фонографа, впервые сделанное Эмилем Берлинером в том же году. Берлинер получил патент на граммофон 26 сентября 1887 года. Губная гармоника была изобретена Христианом Фридрихом Людвигом Бушманом в 1821 году. Неужели чукчи играли на губных гармошках под бубен шамана? МСГ.). Посетитель Петропавловска в 1866 г. заметил, что дома имели потолки, обшитые красным деревом из Калифорнии. Через тридцать лет другой путешественник записал, что самым престижным приобретением домохозяек на побережье Охотского моря была швейная машинка Зингера. Гость из Санкт-Петербурга накануне первой мировой войны пожаловался, что единственными признаками цивилизации на Камчатке были американские патефоны и граммофонные пластинки.
Язык следовал за коммерцией. Один из визитеров в Анадырь в 1866 г. сообщал, что местные должностные лица использовали английский язык для общения с коряками и чукчами. (Скорее всего, использовали отдельные английские слова и фразы. МСГ.) Хотя Санкт-Петербург и рассматривал Чукотку как заморскую колонию, бюрократы смотрели с неодобрением на то, что английский язык, превращался в жаргон среди людей, которые употребляли слово «русский» в значении «криминальный».
Царская политика в отношении к американцам колебалась между безуспешными попытками на исключение и регулированием. Санкт-Петербург обычно налагал вето на попытки организовать совместный китовый промысел в северной части Тихого океана, но, тем не менее, в 1871 г. выдал американской фирме «Hutchinson, Koh & Company» двадцатилетнюю лицензию на промысел морских котиков на Командорских островах и на Тюленьем острове восточнее Сахалина. В 1877 г. Санкт-Петербург пытался урезать американское присутствие путем запрещения аборигенам выменивать еду на меха, и только смягчился в год, когда Чукотку охватил голод. К 1879 г. известный юрист Константин Победоносцев предупреждал будущего царя Александра III, что пока военные корабли не будут отправлены на Северо-восток, коренные народы «все вместе забудут, что они принадлежат России».
После создания Приамурского генерал-губернаторства в 1884 г. барон Корф и его штаб пришли к заключению, что иностранных контрабандистов можно сдержать обложением налогами, обязательными постановлениями и конкуренцией. Для имплементации этой политики, а также для того, чтобы правительство увидело Чукотку, в 1889 г. была создан Анадырский округ. Его первый губернатор (Гриневецкий (Гриневицкий) Леонид Францевич., МСГ.) умер от депрессии. Его молодой и энергичный правопреемник Николай Гондатти принял назначение с удовлетворением. Он изучал язык чукчей, исследовал Чукотку, поддерживал российское предпринимательство и создавал запасы продовольствия в правительственных пакгаузах, где местное население могло покупать товары по сниженным ценам. Результаты деятельности Гондатти не долго просуществовали после его убытия в 1897 г. Жар золотой лихорадки, который пронесся по территории Юкона в 1898 г., принес через Берингов пролив старателей и авантюристов в поисках чукотского Колондайка. Среди них был Вашингтон Б. Вандерлип, яркий промоутер из Калифорнии, называвший себя «сибирским представителем Российско-американской торговой компании Нью-Йорка и Гижиги». Российский аналог Вандерлипа деятельный кавалерийский офицер по имени Владимир Вонлярярский использовал связи в суде для создания в 1902 г. при партнерстве промоутера из Сиэтла Джона Розина недолговечной «Северо-восточной Сибирской Компании». Вандерлип и Вонлярярский сделали немного для Чукотки, но их риторика задала тон для следующих промоутеров с обеих сторон Берингова пролива.
Государственная власть на Северо-востоке возродилась в 1909 г., когда Камчатка была отделена от Приморской области и получила свою собственную администрацию. Губернатор Василий Перфильев, как его соперник Гондатти, способный и энергичный администратор, вычистил злоупотребления из местной торговли, усилил службу патрулей Сибирской флотилии против браконьеров, контролировал создание телеграфной линии от Петропавловска до Николаевска и убедил руководство Добровольческого флота регулярно обслуживать рейсы от Владивостока на Чукотку.
Когда Генри Адамс написал в 1891 г., что американизация Сибири была только стоящим вызовом тихоокеанского региона, предложенным Соединенным Штатам, интерес американцев в Приамурье находился в упадке. Эмери Еноч в 1897 г. сокрушался, что американские перевозки грузов во Владивосток «практически остановились» с 1860 г. в то время, когда перевозки Европы и Японии были подвергнуты «огромной экспансии». Американский бизнес открыл Приморье в 1898 г., когда Санкт-Петербург поднял ввозную пошлину на аграрное машинное оборудование, а президент Уильям МакКинли назначил известного темнокожего юриста Ричарда T. Гринера первым консулом США во Владивосток. В течение следующего десятилетия крестьянская миграция и строительство железной дороги создали ненасытную потребность в американских рельсах и подвижном составе, продтоварах, велосипедах, инструментах, фортепьяно, печках, лифтах, трамваях, земснарядах и машинном оборудовании для переработки леса и шахт. Рифлёные стальные крыши были популярными в Амурской области, где, казалось, каждая изба имела такую. Как только в самых отдаленных поселениях появились рекламы компаний МакКормика и Дира, американские жатки, уборочные машины, сеялки, сноповязалки и подъемные лебедки нашли готовый рынок в Приамурье, где плуги назывались «американками». Настолько большой была потребность, отмечал консул Грин в 1903 г., «что приватные фирмы не могли выполнять заказы».
Дальний Восток, однако, не был «новой Калифорнией» для американского капитала. Надежды, разбуженные богатыми залежами полезных ископаемых, географической близостью и завлекающей риторикой, были постепенно обмануты политическими и экономическими реальностями. Проект компании «Вестерн Юнион» создания телеграфной линии между Сиэтлом и Европой через Аляску, Чукотку, Камчатку и Якутию в 1869 г. оказался для компании «Атлантик кейбл» непосильным. Видение прямого железнодорожного сообщения между Чикаго и Парижем через Берингов пролив производило впечатление немногим больше, чем напыщенность. Геополитические расчеты и национальная восприимчивость в России и Японии охладили восприимчивость к американским инвестициям в северо-восточной Азии. Предложения американцев по развитию Сахалина периодически возникали, но они никак не понимались в Санкт-Петербурге. Хотя во время российско-японской войны были разговоры в придворных кругах о продаже острова Соединенным Штатам, чтобы не отдать его в руки японцев. В октябре 1905 г., когда железнодорожный магнат Е.Х. Харриман появился с планом создания глобально опоясывающей транспортной сети путем соединения возможностей «Юнион Пацифик» и «Пацифик Мейл Стим шип Компани» с Южно-маньчжурской, КВЖД и Транссибирской железнодорожной магистралями, Япония отвергла его. Ничего не было сделано из того, что обсуждалось в 1905-1906 гг. министром финансов России и потенциальными американскими инвесторами в Уссурийскую железнодорожную линию.
Дискуссии о доступности
В течение последнего десятилетия царского правления международный доступ к дальневосточному рынку подвергался нападениям. Имело место сопротивление метрополии российским евреям, которые с целью обойти ограничения, введенные царским режимом, эмигрировали в Соединенные Штаты, стали там натурализованными гражданами, а затем появились в Приамурье для занятия торговлей под американским флагом. В то время, когда вопросы реимиграции вносили проблемы в отношения между Санкт-Петербургом и Вашингтоном, разразились внутренние публичные дебаты вокруг темы, должен ли Дальний Восток поддерживать зоны свободной торговли, созданные вначале 1860-х, вдоль китайской границы и в портах вдоль тихоокеанского побережья. Начиная с 1883 г., военный губернатор Владивостока Александр Фельдхаузен настаивал на том, чтобы статус зоны свободной торговли Владивостока был отменен для сокращения импорта, пришпоривания отечественных предприятий и увеличения государственного годового дохода. Эта проблема разделила дальневосточников, и не был достигнут консенсус по вопросу, какие товары должны были быть предметом обложения пошлинами. Амурские производители пшеницы хотели ограничить импорт маньчжурского зерна (миллионы крестьянских переселенцев из северного Китая превращали долину Сунгари в самую богатую житницу Азии). Владельцы мельниц Благовещенска и Никольска приветствовали дешевое маньчжурское зерно, но не маньчжурскую муку. После длительных споров Санкт-Петербург в 1900 г. отменил статус свободных портов Владивостока и Николаевска, выдавив американский, но не маньчжурский сельскохозяйственный импорт. Беспошлинный статус обоих портов был восстановлен в 1904 г. в качестве побудительного мотива для нейтральных стран, чтобы их корабли могли преодолевать блокаду японцев, вызванную военным временем. Многие, включая дочь президента Рузвельта Алису, кто выделил время из турне министра обороны Уильяма Ховарда по Восточной Азии, проскользнули в Золотой Рог летом 1905 г.
Дискуссии по свободной торговле возобновились в 1907 г., разделив дальневосточных торговцев, редакторов и депутатов имперской Думы. Компромисс был достигнут в 1909 г., посредством которого порты южнее Амура потеряли свой статус свободной торговли, в то время как те, что севернее Амура, сохранили его. В 1913 г. была отменена зона свободной торговли вдоль китайско-российской границы, но через год война заставила Санкт-Петербург смягчиться. В ситуации, когда были заблокированы Балтийское и Черное моря, Владивосток стал единственным главным портом, через который Россия могло получить поставки. Поскольку тихоокеанские ворота оставались успешно открытыми, а Приамурье скользило в магнитное поле японско-американского соперничества, слова, написанные в 1906 г., приобретали уместную актуальность: «Наша слабость обрекает регион [Дальний Восток] быть захваченным. Мы оставлены перед выбором. Должен он быть взят японцами или американцами?».