Улыбнись и Попробуй

— Не нравится — езжай к маме, она тебе и котлеты пожарит, и рубашки погладит, — буркнула Ирина, ставя перед мужем тарелку с магазинными пельменями. Сергей поморщился и отодвинул тарелку подальше. Его лицо побагровело от злости. — Опять эта д рянь из пачки. Ты вообще готовить разучилась? И посмотри вокруг, — он обвёл рукой захламлённую кухню, где на столе громоздились немытые чашки, а на плите застыл жир от вчерашней яичницы. — дома как в свинарнике! — А ты попробуй после работы еще и обед из трех блюд приготовить, — Ирина устало опустилась на табуретку. — Я тоже восемь часов отпахала. С верхней полки кухонного шкафа за ними наблюдал рыжий кот Барсик. Он прикрыл глаза — эту сцену он видел уже сотни раз. Те же слова, те же интонации. Люди странные существа — думал кот. — Живут вместе и мучают друг друга изо дня в день. В их двухкомнатной хрущевке на Заводской улице уже давно не было покоя. Каждый вечер превращался в выяснение отношений, каждое утро начиналось с недовольного молчания. ***

Ольга стояла у раковины, третий раз протирая одну и ту же чашку. За спиной Сергей ходил от стола к холодильнику, его шаги гулко стучали по линолеуму. — Так что насчёт денег? — он остановился, скрестив руки на груди. — Половину моей части я заберу сразу после продажи. Чашка чуть не выскользнула из рук, Ольга едва удержала её. — Какой твоей части? — она медленно повернулась. — Серёж, это бабушкина квартира. Долю в ней она завещала мне ещё до нашей свадьбы. — Ну и что? — он пожал плечами. — Мы в браке восемь лет. По закону половина твоего — моё. Ольга смотрела на мужа и не узнавала его. Знакомые черты лица вдруг стали чужими, жёсткими. Складка между бровей, которую она раньше находила забавной, теперь делала его похожим на человека, готового идти до конца. — Ты серьёзно? — в горле пересохло. — После всего, что мои родители для нас сделали? — Это бизнес, Оль. Ничего личного. *** «Это бизнес» — слова мужа не выходили из головы. Ольга опустилась на табурет, всё ещё теребя в руках кухонное по

Вера откинулась на спинку кресла и потёрла уставшие глаза. На экране ноутбука — почти готовая презентация для застройщика. Ещё пара штрихов к визуализации жилого комплекса, и можно отправлять. В коворкинге стоял привычный гул: где-то стучали по клавишам, у кофемашины негромко смеялись. Телефон завибрировал. На экране высветилось «Галина Николаевна». Вера невольно напряглась. — Алло, здравствуйте... — Вера, — голос свекрови был холоднее обычного. — Завтра жду тебя у себя. В три часа. Нужно серьёзно поговорить. — А что случи... Короткие гудки. Вера медленно опустила телефон. За соседним столиком дизайнер радостно показывал коллеге новый макет. Кто-то заказал капучино с карамелью — запах поплыл по залу. «Опять что-то не так», — Вера прикрыла ноутбук, понимая, что сосредоточиться на работе уже не получится. В животе неприятно сжалось от знакомой тревоги. *** Всю ночь Вера ворочалась, прокручивая в голове возможные сценарии завтрашнего разговора. Павел спал рядом, раскинувшись по диагонали

— Значит, твоя мать с сестрой могут жить припеваючи на наши деньги, а я должна на всём экономить? Нет, Коля, так не будет! Светлана стояла у кухонного стола, сжимая в руках квитанции так. На плите что-то шипело и пригорало, но ей было всё равно. Николай сидел напротив нее с чашкой чая. В чашке плавал пакетик чая — самый дешёвый, какой нашёлся в магазине. — Света, ну что ты... — Что я? — она швырнула квитанции на стол. — Твоя мать вчера хвасталась новым телевизором! А я второй год в дырявых сапогах хожу! За окном загудел лифт. В квартире напротив включили телевизор — оттуда донёсся смех из какого-то сериала. Николай поднял глаза на жену и тут же отвёл взгляд. Светлана права — он это знал. Но как объяснить ей то, что вбивалось в него с детства? *** Отец у мер, когда Коле было четырнадцать. Ин фар кт прямо на заводе. Мать, Лидия Степановна, осталась с двумя детьми и пенсией, которой едва хватало на коммуналку. Она работала уборщицей в двух местах, приходила домой за полночь, а утром снова

— Милая, а куда делись деньги с карты? В прихожей горел приглушённый свет настенного бра. Олег, только что вернувшийся с работы, машинально проверял телефон, пока Кристина собиралась к подруге. Привычное движение пальцем по экрану — и его брови резко поползли вверх. Тридцать тысяч. Просто исчезли с карты. Из ванной доносились шорохи и лёгкое позвякивание флаконов. Кристина, склонившись к зеркалу, аккуратно проводила по губам красной помадой. Её тёмные волосы были уложены волнами, новое платье подчёркивало стройную фигуру. — А, это я маме перевела, у неё поездка, ей нужны карманные расходы, — Кристина обернулась с лёгкой улыбкой, поправляя выбившуюся прядь. — Ну что, я готова, поехали? Олег молча смотрел на жену, чувствуя, как внутри поднимается волна возмущения. Тридцать тысяч. Без обсуждения, без спросу. Словно это не их общие деньги, а её личная заначка. Он сглотнул, пытаясь найти правильные слова, но Кристина уже надевала пальто, торопясь к подруге. *** Олег закрыл глаза и мысленно

Субботнее утро растеклось по кухне вместе с солнечными лучами. Наталья разливала кофе по любимым белым чашкам, а Виктор намазывал сливочное масло на горячий тост. За окном чирикали воробьи, где-то вдалеке лениво гудела газонокосилка. — Может, в парк съездим? — предложила Наталья, откусывая круассан. — Погода шикарная. — Или на дачный рынок, — Виктор потянулся за джемом. — Ты же хотела рассаду присмотреть для балкона. Планшет на столе ожил мелодией видеозвонка. На экране высветилось фото Аллы — сестры Виктора. — О, Алка звонит, — Виктор принял вызов. Лицо Аллы сияло такой радостью, что морщинки в уголках глаз собрались веером. — Витя! Наташа! Вы не представляете, как у нас тут красиво! Птицы поют, сирень зацвела! Пять минут она захлёбывалась восторгом, показывая виды из окна их нового дома. А потом, переведя дыхание, будничным тоном произнесла: — Мы вас очень ждём завтра, только продукты купите, я уже список написала. Наталья поперхнулась чаем. Виктор медленно снял очки и потёр переноси

— Вы одна живёте, а нас пятеро. Вы должны уступить нам кладовку целиком. Мария Петровна застыла с ключами в руках. На лестничной площадке, прямо у её двери, стоял сосед Сергей Громов — крупный мужчина лет тридцати пяти с уверенным, почти начальственным взглядом. — Что? — переспросила она, думая, что ослышалась. — Кладовку, — повторил он терпеливо, словно объяснял ребёнку. — Вам она не нужна. Одной женщине столько места ни к чему. А у нас трое детей, вещей много. Мария Петровна молча смотрела на соседа. В подъезде загорелся автоматический свет, выхватив из полумрака его широкие плечи и недовольное лицо. — Это моя половина кладовки, — наконец выдавила она. — По документам. — Документы документами, а по-человечески надо понимать, — Сергей сделал шаг ближе. — Мы завтра всё ваше аккуратно вынесем. Найдите место в квартире. *** Мария Петровна Кузнецова прожила в этой трёхкомнатной квартире тридцать лет. После сме рти мужа осталась одна, дети разъехались — дочь в Москву, сын в Германию. Навещ

Вера сидела на кухне, сжимая ручку. Руки дрожали. Перед ней на клеёнке — бумаги: предварительный договор, выписки из ЕГРН, расписка о задатке. Всё расплывалось перед глазами. Телефон Ивана пискнул. Он глянул на экран, молча повернул его к Вере. Три сухие строчки от Людмилы Андреевны: «Деньги дадим только если трёшка будет записана на Ивана. И точка. Мама» Вера подняла глаза. Иван стоял у окна, избегая её взгляда. — То есть я вбухиваю всё, а остаюсь с нулём? — спросила она. Голос звучал глухо, будто из-под воды. Часы на стене тикали. До сделки оставалось три дня. На столе лежали документы — надежда на свое жилье, которая с каждой минутой казалась всё призрачнее. Ком подступал к горлу. — Вер, я поговорю с ней, — тихо сказал Иван. Она криво усмехнулась. В этой усмешке было столько горечи, что он сразу отвернулся. *** Вера отдёрнула штору и уставилась во двор. Когда три года назад Ивану предложили должность в родном Воронеже и они переехали из её уютной двушки в Туле в квартиру свекрови, э

— Что естественно, то не безобразно! — голос Ольги прозвучал резко, почти вызывающе. Анна замерла с бокалом в руке. Эта фраза стала последней каплей в и без того напряжённом вечере. Но обо всём по порядку. В тот субботний вечер она сидела за праздничным столом в доме брата. Гостиная была украшена воздушными шарами — светло-голубыми и белыми. На стене висела растяжка «3 месяца». Детский смех двоюродных племянников, звон бокалов, запах запечённой курицы — всё создавало атмосферу семейного уюта. Анна только вчера вернулась из месячной командировки и радовалась возможности увидеть всех родных. Константин разливал вино, шутил со своим обычным добродушием. Её младший брат всегда умел создать лёгкую атмосферу. Рядом с ним сидела Ольга — красивая, но какая-то потухшая. Тёмные круги под глазами выдавали бессонные ночи. И вдруг, прямо посреди тоста за здоровье малыша, Ольга расстегнула блузку и, не прикрываясь, приложила младенца к гру ди. Просто так, при всех. При мужчинах, при свекрови, при го

— Я должна бросить свою работу, детей, мужа только потому, что ты решила съездить отдохнуть? — голос Лены в трубке дрожал от возмущения. — Лена, это всего две недели. Две недели за три года, — произнесла я, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Ты же знала, на что шла, когда забирала мать к себе! — парировала сестра. Я закрыла глаза, прислонившись к холодильнику. Да, я знала. Но разве можно было предвидеть, как это будет на самом деле? *** Мы с Леной никогда не были близки. Пять лет разницы в детстве — это пропасть. Когда мне было семь, а ей двенадцать, она уже считала себя взрослой, а меня — надоедливой малявкой, которая вечно лезет в её вещи и подслушивает разговоры с подружками. Я помнила, как она запирала дверь в свою комнату, когда к ней приходили друзья, как кричала маме, что я опять взяла её помаду или примерила туфли. Отца я почти не помнила — размытый образ высокого мужчины с усами, запах табака и одеколона. Он ушёл, когда мне было четыре. Просто собрал вещи и