© Давыдов О.В.

Поездка президента Республики Корея Ли Чжэ Мена в Японию и США (в такой последовательности) стала первым серьёзным тестом на зрелость новой южнокорейской администрации в области внешней политики.

Обычно корейские избирательные циклы, то есть переход власти от либералов к консерваторам и обратно, предвещали существенные изменения в международном курсе страны. Если правые (а к их числу принадлежал бывший президент Юн Сок Ёль, подвергшийся процедуре импичмента) практически безоговорочно ориентировались на США, а также на Японию, то «прогрессисты» придерживались линии на «стратегическую автономию», что подразумевало проведение более сбалансированного курса в отношениях с ближайшими соседями. Тем не менее, новые геополитические реалии, и, прежде всего, «шок Трампа» вносят определённые коррективы в эту устоявшуюся схему.

В политическом лексиконе Ли Чжэ Мена излюбленное слово – это прагматизм, которое он с охотой добавляет к любым сложным вопросам. Президент не раз давал понять, что он не будет копировать слепую восторженную лояльность по отношению к Вашингтону, которую демонстрировал его предшественник. Его приверженность альянсу с США определяется не столько совпадением ценностных подходов двух «стран-единомышленников», как это было при Юне, сколько необходимостью обеспечения национальных интересов и решения жизненно важных для РК задач в сфере экономики и безопасности. В этом плане президент, несомненно, учитывает и настроения своих сограждан, которые в основной массе относятся к главному союзнику весьма благожелательно. Как показали недавние опросы общественного мнения, 76% южнокорейцев считают США наиболее предпочтительным партнёром и выступают за всестороннее углубление взаимодействия.

Умение быстро корректировать свои взгляды, приспосабливая их к текущей ситуации, является, безусловно, важным отличительным качеством Ли Чжэ Мена. В прошлом он не раз выступал с критикой политики США, возлагая на них часть ответственности за разделение Кореи и обвиняя в стремлении доминировать на Корейском полуострове. Это даже дало некоторым консервативным американским СМИ повод утверждать, что в Вашингтон едет политик, враждебно настроенный по отношению к Америке.

Сегодня, однако, подобные нарративы отброшены, и на первый план выходят заявления о необходимости придания нового импульса узам союзничества. Корейский президент постоянно указывает на то, что ради своей страны он готов пойти далеко, не отказываясь, если потребуется, от уступок и компромиссов. В одном из своих интервью накануне визита он даже говорил, что хоть он и «не слабак», но способен «проползти между ног» у Трампа, если это нужно будет сделать для своего народа. Пытаясь смягчить несколько шокирующий тон этих высказываний, представители официальных кругов указывают, что их нужно понимать «аллегорически». Прошедший период был временем разрушения многих иллюзий касательно существа альянса, поэтому теперь потребуются значительные усилия и нестандартные решения, чтобы придать ему новую жизнь и «второе дыхание».

Тем не менее, практика показала, что к вопросу о «реконфигурации» альянса стороны подходят с несколько разных позиций. Сеул заинтересован, прежде всего, в дальнейшем укреплении сотрудничества в области обороны и безопасности на Корейском полуострове, создании благоприятных условий для продолжения торгово-инвестиционного сотрудничества. В свою очередь команда Трампа стремится к такой перестройке условий сотрудничества в военно-политической сфере, которые позволили бы перенаправить обоюдные усилия на решение задач далеко за пределами Корейского полуострова, в частности, в целях сдерживания Китая. Вашингтон давно уже пытается убедить союзника предоставить разрешение на использование части американских сил, дислоцированных на Юге Кореи для выполнения других миссий, например, в случае возникновения «непредвиденных обстоятельств» в Южно-Китайском море.

По этому вопросу консенсуса, похоже, достичь не удалось. В Сеуле понимают, что выполнение этого требования немедленно привело бы к осложнению отношений с Пекином, который по-прежнему остается ключевым партнером РК в торгово-экономической области, а также в вопросах мирного урегулирования на полуострове. Поэтому еще накануне саммита Ли Чжэ Мен заявил, что ему будет трудно принять позицию США по вопросам «стратегической гибкости» американского контингента в Южной Корее. В итоге было условлено – острые темы перспектив сотрудничества в военной области и безопасности в ходе данной встречи не обсуждать, чтобы не смазать общую «дружелюбную атмосферу». Проработка комплекса вопросов, связанных с «модернизацией» альянса будет продолжена в будущем на рабочем уровне.

Вместо этого президент РК в ходе переговоров постарался переключить внимание на более значимую для Сеула северокорейскую проблематику. Его администрация стремится к нормализации отношений с КНДР, заметно ухудшившихся во время пребывания у власти консерваторов. Однако пока это не очень получается, поскольку Пхеньян отвергает все миролюбивые жесты южан, категорически отказываясь от диалога. Главным приоритетом Сеула на данном направлении остается урегулирование ядерной проблемы. Накануне нынешнего визита Ли Чжэ Мен выдвинул новую инициативу, которая предусматривает её поэтапное решение – от замораживания всех ядерных программ Пхеньяна к их последующему сокращению, а затем и к полной ликвидации. Этот план хорош всем, кроме одного – его практически невозможно осуществить. КНДР, как следует из последних заявлений её представителей, не собирается ни с кем обсуждать вопрос о денуклеаризации, считая этот вопрос навсегда закрытым, и, более того, предполагает продолжить наращивание своих «ядерных сил сдерживания».

Признавая безвыходность ситуации, Ли Чжэ Мен обратился за помощью к Трампу, призвав его встретиться с Ким Чен Ыном, чтобы «открыть путь к миру на Корейском полуострове». Ответ был положительный, хоть и несколько уклончивый. По словам Трампа, он продолжает поддерживать личные связи с Кимом, хорошо понимает его, и в принципе «держит в уме» возможность такого контакта.

Анонсированное Сеулом выстраивание «технологического альянса» с США также пока продвигается медленными темпами, на ощупь. На данном этапе более или менее конкретными выглядят договоренности о сотрудничестве в судостроении в рамках проекта MASGA (Make American Shipbuilding Great Again). Хотя в июле стороны достигли рамочного торгового соглашения (на южнокорейский импорт вводятся 15-процентные пошлины вместо намечавшихся первоначально 25%), ряд позиций, таких как автомобили, полупроводники, цифровой сектор, не были охвачены сделкой. Открытым остается вопрос о расширении доступа американской сельхозпродукции на южнокорейский рынок.

В целом, по оценкам корейских экспертов, встреча в Вашингтоне стала саммитом отложенных решений. Избегая сложных вопросов сегодня, сторонам придется вернуться к ним в будущем, когда давление проблем ещё более возрастет.

Японский отрезок дипломатического турне был использован Ли Чжэ Меном для демонстрации намерений сохранить преемственность в отношениях, установившихся при предыдущей администрации. Как известно, корейские консерваторы чаще всего выступали за сближение с Токио и расширение сфер взаимодействия, а вот при либеральных правительствах отношения разлаживались под влиянием проблем исторического прошлого.

Вразрез с этой традицией Ли Чжэ Мен подтвердил, что оставит в силе все договоренности, достигнутые при президентах Пак Кын Хе и Юн Сок Ёле по урегулированию вопросов касательно принудительного труда корейских рабочих в годы колониальной оккупации и «женщин для развлечения». Своим критикам из «демократического» лагеря южнокорейский лидер разъясняет, что Япония для РК слишком важный партнёр, чтобы прошлые обиды препятствовали наращиванию сотрудничества. Его новая формула отношений базируется на том понимании, что Корея и Япония – это соседи, «живущие в одном дворе», поэтому им нужно двигаться в будущее, хоть и с оглядкой на прошлое. Зона общих интересов становится шире, учитывая взаимное стремление к развитию новых технологий, обеспечению региональной безопасности, поиску ответа на текущие экономические вызовы. Судя по всему, японской стороне такой подход импонирует.

Политические пертурбации в конце прошлого года, сопряжённые с попыткой введения военного положения, импичментом Юн Сок Ёля и внеочередными президентскими выборами, надолго отвлекли внимание Сеула от событий на внешней арене. Теперь Южной Корее приходится быстро навёрстывать упущенное с тем, чтобы встроиться в новую, быстро меняющуюся картину мира. Сейчас, судя по всему, прочерчиваются только первые контуры откорректированного международного курса.

Ли Чжэ Мен, который прекрасно ориентируется во внутренних сплетениях корейской политики, ещё недостаточно опытен в международных делах и вынужден здесь полагаться на своих ближайших помощников. В экспертных кругах считают, что влияние на него сейчас оказывают две конкурирующие партии. Представители условных «националистов» рассматривают Южную Корею в качестве «державы средней величины», способной проводить независимый курс: сохранять дистанцию от Вашингтона и на равных взаимодействовать со всеми глобальными и региональными игроками, в первую очередь, с Китаем. Другой лагерь – это «реалисты», полагающие, что в условиях обостряющейся поляризации международных отношений и наступления «автократических режимов» у страны нет иной альтернативы, кроме как опираться на Америку и подключаться к коалициям с участием региональных «демократий», например, в составе РК, США И Японии. Определённые колебания и непоследовательность в позициях и действиях президента, возможно, связаны с тем, что он ещё не вполне определился, какой из двух партий он в конечном итоге отдаст своё предпочтение.