Она была самой красивой, нежной и «домашней» из четверых дочерей русского императора Николая II, расстрелянных большевиками в Екатеринбурге летом 1918 года. В ее короткой жизни Великой княжне Марии не довелось стать невестой и пойти под венец, но она успела познать радость искренней и светлой любви. За два дня до своей гибели, встретив свой последний 19-й день рождения в Ипатьевском доме, она написала прощальную открытку своему любимому.
Мария была третьей дочерью императора Николая II и особой любимицей своего отца.

Она росла ласковым и нежным ребенком, с ранних лет отличаясь необыкновенной миловидностью и спокойным, добродушным характером. Ее называли «светлым ангелом» в царской семье, хотя, как и все дети, Мария любила поиграть и повеселиться.

Мария была очень развитой и религиозной девочкой, изучала Закон Божий, математику, владела английским, французским и немного немецким языками. У нее рано проявился талант к рисованию, но развивать его она не хотела.

Она была очень сострадательным человеком, способным переживать чужие чувства, как свои собственные. Во время Первой мировой войны, в тринадцатилетнем возрасте, вместе со своей младшей сестрой Мария стала посещать раненых солдат в госпитале. Девочки читали им вслух книги, рассказывали забавные истории, шили им белье и готовили бинты для перевязки.
Император Николай II очень любил военную форму и носил ее даже дома, а поскольку маленькая Мария отличалась необычайной привязанностью к отцу, однажды, будучи еще совсем ребенком, она заявила, что выйдет замуж только за военного. В четырнадцатилетнем возрасте она действительно встретила офицера морского флота Николая Деменкова, который стал ее первой и последней любовью.
Перед началом Первой мировой войны дивизия, в которой служил Деменков, прибыла в Ливадию для охраны царской семьи, проводившей там лето. Впервые увидев статного молодого офицера, с черными, как смоль, волосами, и такими же темными, но добрыми глазами, Мария подумала - «это он».

Помимо того, что Николай был хорош собой, он оказался приятным в общении человеком, и несмотря на разницу в возрасте 14 лет, у них с Марией завязались теплые дружеские отношения. Они много времени проводили вместе, часто гуляли вдвоем по саду, разговаривали, играли в теннис и бильярд, иногда к ним присоединялся сам император.
В своих дневниках Мария называла Николая «душкой» и описывала свои нежные чувства к нему. От внимания близких не ускользнуло отношение Марии к Деменкову. Сестры стали подшучивать над ней и называть его не иначе, как «Мариин толстяк», намекая на плотное телосложение Николая. А она не обижалась и не скрывала своих чувств, которые с каждым днем только усиливались.
Императору нравился добродушный офицер, который исправно нес службу по охране его детей и много внимания уделял юному царевичу Алексею, нередко во время болезни нося его на руках по дворцу. Он благосклонно относился к привязанности дочери, но ему и в голову не приходило рассматривать Николая Деменкова в качестве ее будущего супруга. Император считал, что Мария еще слишком мала, чтобы всерьез думать о замужестве, и это детское увлечение пройдет у нее с годами.
Но когда Мария сообщила о своих намерениях выйти за Деменкова замуж и начала в шутку подписывать свои письма отцу как «Госпожа Деменкова», император проявил беспокойство и сразу же отправил офицера на фронт. Юная Мария даже не догадывалась об истинных причинах такого решения отца.

Перед отправкой на фронт она сделала любимому подарок - собственноручно вышитую красивую рубашку. Они прощались на берегу моря под крик чаек и обещали часто писать друг другу. Но Мария почему-то прошептала «прощай» и долго смотрела вслед уплывающему вдаль кораблю. В тот же день она написала отцу о своих предчувствиях, подсказывающих ей, что она больше никогда не увидит Николая.

Последний день лета. 31 августа 1916 года. Великой княжне Марии немного грустно, хотя в Ставке у Папа она чувствует себя почти как в отпуске. Живет по-походному, в своем любимом поезде, притаившимся посреди солнечного соснового леса под Могилёвым.
В поезде есть ванна, телефон и кухня с горячим шкафом для выпечки прекрасных шоколадных эклеров, так что страдать от отсутствия комфорта не приходится.

Купе Великой княжны Марии в императорском поезде

Марии всего 17 лет, и она наслаждается простой, свободной от светских условностей жизнью.
Жарит в лесу картошку с казаками из царского конвоя, поет с ними песни у костра; дремлет прямо в поле, зарывшись в свежескошенный стог сена; играет с крестьянскими ребятишками, дразнит палкой важных деревенских гусей; ходит с Папа в городской синематограф, и это намного веселее, чем смотреть картины в домашнем кинотеатре в унылом одиночестве; помогает брату рыть его знаменитый окоп и искать в земле разные металлические штуки…

Великие княжны в пригороде Могилёва с отцом и матерью, где семья недолго прибывала в ставке Русской армии навещая Николая II

Великие княжны в Могилёве
Но самое чудесное развлечение здесь - конечно, поход по магазинам. Без всякой охраны!
Любимая лавка великих княжон - галантерейный магазин Мэрки Бернштейн, которую могилёвцы называют «богиней хаоса». Такой страшный сумбур в этой лавочке, так все накидано и набросано по прилавкам, ужас! И как только разбираются в этом хаосе приказчицы - неведомо. Но они умудряются с невероятной быстротой из кучи лент, кружев и пуговиц извлекать необходимые вещи и не задерживать покупателей.
Мария уже закупила столько ниток, что до конца жизни хватит! В ценах дочь Императора совсем не разбирается, но, наверное, тут все очень дорого, потому что она не раз слышала, как яростно торгуются остальные покупательницы. Великим княжнам торговаться не пристало, поэтому они просто просят приказчиц завернуть покупки, платят по счетам и выскакивают из магазина с радостным щебетом.
Еще Мария частенько катается на лодке по широкому Днепру, от островка к островку - как раньше, до войны, по финским шхерам.
Правда, тогда рядом был Н. Д. - Николай Дмитриевич Деменков, старший лейтенант императорской яхты «Штандарт», который веселил ее до слез, дарил ей трогательные полевые цветы, шутил, пел, рассказывал уморительные анекдоты…

Николай Деменков слева, Мария в центре
Где-то он сейчас, в порядке ли? Вот уже сорок дней не было от него писем. Последнее пришло двадцать второго июля, как раз в день тезоименитства Марии – какой замечательный получился подарок! Она вся лучилась счастьем, с любовью смотрела на всех вокруг, даже на этого приставучего крестьянского паренька, который читал им с Мама свои стихи, а потом подошел представляться, и при этом льстиво улыбался и все поправлял свои завитые кудри. Марии такие щеголи не нравились. Разве может смазливый Сережка Есенин в алой шелковой рубахе и сапогах на каблуках сравниться с ее славным толстяком Деменковым – таким же добрым, искренним, застенчивым и неуклюжим, как она сама…

Фото из лазарета, в котором Императрица и ее дочери трудились простыми медсестрами. Николай Деменков – в верхнем ряду
Мария часто вспоминала тот день, когда впервые увидела Николая Дмитриевича. Это было четыре года назад, в Ливадии. Папа решил осмотреть миноносец в Алуште и прихватил с собой всю семью. Мария, по обыкновению, угощала офицеров конфетами - своим любимым миндальным драже Бракье, - как вдруг услышала, как командир миноносца распекает симпатичного крупного офицера за непорядок в одежде - у того на воротнике оторвалась пуговица. Мария, не терпевшая конфликты и несправедливость, тут же подбежала к пристыженному офицеру, сунула ему в руки оставшиеся миндальные конфеты и повязала вокруг его загорелой шеи свой бело-синий платок. «Видите, как подходит к форме!» - сказала Мария командиру, потерявшему дар речи. Папа, наблюдавший эту картину со стороны, усмехнулся и полностью одобрил тот франтоватый и романтичный вид, который приобрел моряк благодаря Машиному платку. «Разрешите обратиться, Ваше Императорское Величество, - подал голос офицер, ничуть не теряясь в присутствии высочайших особ. - Осмелюсь предложить сделать подобные платки обязательной частью морской формы. С такими платками мы все моря и океаны покорим!»
Спокойствие и хорошие манеры Николая Дмитриевича произвели на всю семью приятное впечатление. А когда он быстрее молнии слетал на соседний миноносец за холодным пивом для царя, доставил бутылки в пакете для секретных документов и описал свое маленькое приключение с небывалым остроумием, за царским столом воцарилось такое отличное настроение, что Папа сразу пригласил Деменкова перейти служить к ним на «Штандарт».

Мария была вне себя от счастья. Отпуск на «Штандарте» в компании Николая Дмитриевича стал самым долгожданным событием лета. Разумеется, их отношения не выходили за рамки платонических - но как он смотрел на нее, как смотрел! Мария расцветала под этим взглядом и в глубине души надеялась, что когда-нибудь, может быть, когда закончится война, Папа изменит свое мнение насчет неравных браков и позволит ей стать просто госпожой Деменковой. Ведь есть еще Ольга, и Татьяна, и Анастасия, пусть они выходят замуж за принцев! А Марии никакие принцы не нужны, лишь бы ее веселый толстяк Николай всегда был рядом…
С каким же облегчением она выдохнула, когда Деменкова не взяли на фронт, а приписали к царскосельскому Феодоровскому городку, где они могли видеться каждый день, шептаться через окно дворца, хохотать над проделками щенка Швыбзика, грызть засахаренный миндаль и играть вместе с ранеными в рубль, в дурака, в кости, в «добчински-бобчински», в шарады, в почту… Сестры подшучивали над Марией, что она радуется Деменкову, как мопс; но при этом, по общему мнению, Мария сделала отличный выбор: «Николай Дмитриевич такой аппетитный, просто душка!» - дружно решили Великие княжны. Они вообще всё и вся называли аппетитным, нравилось им это слово ужасно: и юнкера аппетитные, и певица Плевицкая аппетитная, и мамин серебряный браслет аппетитный.

Феодоровский городок в Царском Селе
А уж какие аппетитные концерты устраивал Николай Дмитриевич в лазарете! Приглашал своего друга, артиста Ивана Владиславовича Лерского, и начиналось представление, да такое, что все без исключения плакали со смеху. В одной газете про их любимого Ивана писали: «В одной из сценок, носившей название «Ночью в дежурной аптеке», Лерский изображал заспанного, только что разбуженного фармацевта, приготовляющего по рецепту какие-то пилюли. Чего он только не делал с этими несчастными пилюлями. Сонный, он ронял их на пол, слюнявил, скатывал, размазывал, снова ронял, наступал на них сапогом, оторвав от подошвы, вытирал обшлагом и, наконец, торжественно протягивал их заказчику. Тут он произносил одну-единственную фразу: «Один рубль семьдесят шесть копеек», — но расслышать ее до конца так и не удавалось: такими аплодисментами покрывали ее зрители».

Великие княжны Мария и Анастасия в лазарете с ранеными
В марте этого года случилось самое страшное. Николая Дмитриевича всё-таки отправили в самый эпицентр боевых действий - на Черное море обстреливать османские корабли. Приписали его к новому линкору «Императрица Мария» - теперь другая «Мария» присматривала за ее милым толстяком…

Линкор-дредноут “Императрица Мария”
В июльском письме Деменков сообщал - с юмором, как всегда: «Всепреданнейше осмеливаюсь доложить о знаменательном дне в жизни нашего корабля: 9 июля мы сделали первые боевые выстрелы по крейсеру «Бреслау», которого встретили в море.
Стреляли мы из 12 орудий, но к сожалению, потопить его нам не удалось, тк. он имея преимущество в ходе, меняя свои курсы будучи на далеком от нас расстоянии и выпуская дымовые белые завесы, которые сливались с облаками на горизонте, — удрал. Несколько снарядов он выпустил по нас, которые упали не долетев. Забавнее всего, что когда наши курсы, которыми мы шли, стреляя по «Бреслау», проложили на карту, то получился правильный контур профиля командира «Бреслау», который при сем прилагаю. Мы ему еще нарисовали слезы, тк. полагаем, что ему не сладко пришлось, когда мы в продолжение почти трех часов за ним гнались».
К письму Николай Дмитриевич приложил забавнейший рисунок с профилем командира «Бреслау», очень искусно выполненный.

Предчувствия княжны Марии были не напрасными, она действительно больше никогда не увиделась со своим возлюбленным, хотя на протяжении всей разлуки они переписывались, посылали друг другу фотографии, Мария несколько раз даже смогла дозвониться до Деменкова и поговорить с ним по телефону.
А через полтора года случилась революция. Неизвестно, где и как встретил ее Деменков, но для царской семьи настали трагические времена. После ссылки в Тамбов, находясь под арестом, Мария смогла отправить свою последнюю прощальную открытку любимому. Кто-то из охраны, рискуя жизнью, помог ей в этом.
Сустя год и три месяца Николай Деменков получил от Марии последнюю открытку: «Сердечно поздравляю с Днём Ангела и желаю Вам всего хорошего в жизни. Очень грустно, что столько времени о Вас не слыхали. Как поживаете? Это наш дом. Комнаты аппетитные и светлые. Наши окна выходят на ту улицу (Свободы). От будки до маленького забора сделана решетка, где мы гуляем. Осенью часто сидим на балконах. Вспоминаем веселое время, игры и Ивана. Что поделываете? Кланяйтесь всем кто помнит. Шлём горячий привет. Храни Вас Бог. М. 22 ноября 1917 года».

Лето 1935 года. Франция.

Великолепное кабаре Etoile de Moscou («Звезда Москвы») располагается на улице Фостен Эли, в лучшем районе Парижа - фешенебельном шестнадцатом округе. Справа, на другом берегу Сены, Эйфелева башня, слева - Булонский лес. До садов Трокадеро с чудесными фонтанами - рукой подать.

Дом в Париже, где Николай Деменков поселился с матерью
Внутри кабаре похоже на круглую бонбоньерку, обитую красным сафьяном: высокие потолки, масса живых цветов, ослепительные хрустальные люстры. Посередине - площадка для выступления артистов, венгерский оркестр играет бравурные марши, легкие популярные мелодии и пронзительные русские романсы.
За столиками - усталый князь Юсупов со своей скромной супругой Ириной, племянницей Императора Николая II; нервный и бесконечно талантливый парижский балетмейстер Серж Лифарь, которого кое-кто еще звал Сергеем Михайловичем; неприступная королева мирового экрана Марлен Дитрих, увлеченно беседующая с улыбчивой звездой французского кино Симоной Симон.
Гостей встречает высокий полный метрдотель с обаятельной улыбкой и военной выправкой. Шикарный белый смокинг смотрится на нем как морская форма. Из нагрудного кармашка выглядывает белый платок в голубую полоску.
Метрдотель непринужденно шутит, вкусно рассказывает о новинках в меню - устрицы с залива Аркашон, борщ Разумовой, диабли, котлеты а-ля маришаль из рябчиков с трюфельной начинкой, консоме Демидофф с пирожками на два укуса а-ля Карамзин, пудинг Нессельроде и ностальгическое шампанское Абрау-Дюрсо «из старых погребов» - и провожает гостей к столикам, не забывая мимоходом сообщить о звездах сегодняшней программы: старик цыган Димитриевич со своей рыдающей скрипкой, «курский соловей»
Плевицкая, джигиты и, разумеется, Юрий Спиридонович Морфесси, не раз выступавший на императорской яхте перед самим Государем Николаем Александровичем и его семьей…
На этих словах веселый метрдотель внезапно сбивается.
По его доброму лицу пробегает едва заметная тень, он откашливается, желает гостям хорошего вечера и уходит на кухню, где официанты готовятся выносить в зал популярный десерт, неизменно вызывающий у публики аплодисменты и восторженные крики.
Метрдотель из царских приближенных был достойным украшением этого великолепия. О нем ходили легенды. Например, Алла Баянова, в тридцатые начинающая артистка, так запомнила его историю: «Метрдотелем был Николай Деменков, тот самый, который был когда-то «дядькой» маленького царевича, сына Николая II.
Когда тому было плохо, он был болен гемофилией, матрос-нянька его носил на руках, а Деменков был при нем наставником. И когда отец подарил царевичу маленькую яхту, не то, чтобы капитаном (на это у него не было времени), но хозяином на этой яхте при царевиче был он».
С его общительностью, пониманием кухни и музыки, организаторскими способностями Деменков, надо думать, отлично подходил к своей должности. Недаром он оставался метрдотелем до конца жизни.
Однако изгнание ему, конечно, казалось тяжелым и унизительным.
И, конечно, была еще параллельная жизнь, не менее яркая.
В этой жизни он оставался старшим лейтенантом флота, кавалером нескольких орденов.
В каких только организациях Деменков не состоял, причем на ответственных должностях! Объединение Черноморской минной бригады, Союз ревнителей памяти императора Николая II, Кают-компания, Морское собрание, военно-морской кружок имени адмирала Колчака, даже какой-то «Морской анекдотический кружок».
Представлял в Париже Общество морских офицеров в Америке и Морской журнал, распространял открытки и книги военно-морской тематики. Организовывал сборы — то в пользу больных и бедствующих товарищей-офицеров, то любимого Морского журнала, то на бесплатные обеды для русских моряков.
Устраивал и посещал благотворительные концерты, спектакли, выступал на них с речами и докладами. А панихиды по царской семье, а полковые праздники, а встречи однокашников!
И вот старший лейтенант Деменков поднимает бокал «за главу российского императорского дома Е.И.В. Великого князя Владимира Кирилловича и за великое будущее Родины и за родной полк».
Эти слова прозвучали в мае 1941 года...
Деменков много лет публиковал подробные отчеты о мероприятиях, рецензии, поздравления и некрологи. Напечатал отрывочные воспоминания о царских детях.
Во время Второй мировой войны он прятал у себя в заведении участников французского сопротивления, а после войны в его ресторане нередко звучали русские песни.
Прошло столько лет, но он до сих пор не может поверить, что Марии и всей её семьи больше нет. Ему всё кажется, что Великая княжна ждет его у окна царскосельского дворца, чтобы поболтать ни о чем и посмеяться над художествами глупого Швыбзика, щенка Анастасии.

Деменков так и не женился, посвятив свою жизнь воспоминаниям о годах, проведенных в России. Часто ли он вспоминал о княжне Марии - неизвестно, но вышитую для него рубашку хранил всю жизнь, и только перед смертью, в 1950 году, передал ее американским историкам для их коллекции в музее. Позднее эта реликвия вернулась на родину и сейчас хранится в одном из музеев России, там же находится прощальная открытка Марии
#Историялюбви