Предыдущая публикация
ИЛЬЯ ЭРЕНБУРГ И МАРИНА ЦВЕТАЕВА.
Посвящается дню памяти Марины Цветаевой : ,, ...На ваши поцелуи, о, живые, Я ничего не возражу — впервые....,,
Настанет день — печальный, говорят!
Отцарствуют, отплачут, отгорят,
— Остужены чужими пятаками —
Мои глаза, подвижные как пламя.
И — двойника нащупавший двойник —
Сквозь легкое лицо проступит лик.
О, наконец тебя я удостоюсь,
Благообразия прекрасный пояс!
А издали — завижу ли и Вас? —
Потянется, растерянно крестясь,
Паломничество по дорожке черной
К моей руке, которой не отдерну,
К моей руке, с которой снят запрет,
К моей руке, которой больше нет.
На ваши поцелуи, о, живые,
Я ничего не возражу — впервые.
Меня окутал с головы до пят
Благообразия прекрасный плат.
Ничто меня уже не вгонит в краску,
Святая у меня сегодня Пасха.
По улицам оставленной Москвы
Поеду — я, и побредете — вы.
И не один дорогою отстанет,
И первый ком о крышку гроба грянет, —
И наконец-то будет разрешен
Себялюбивый, одинокий сон.
И ничего не надобно отныне
Новопреставленной болярыне Марине. МАРИНА ЦВЕТАЕВА
Илья Эренбург .ИЗ КНИГИ «ЛЮДИ, ГОДЫ, ЖИЗНЬ»
Самые значимые, на мой взгляд, строки, позволяющие понять некоторые особенности характера Цветаевой.
ИЛЬЯ ЭРЕНБУРГ :«Марине Ивановне Цветаевой, когда я с нею познакомился, было двадцать пять лет. В ней поражало сочетание надменности и растерянности; осанка была горделивой — голова, откинутая назад, с очень высоким лбом; а растерянность выдавали глаза: большие, беспомощные, как будто невидящие — Марина страдала близорукостью. Волосы были коротко подстрижены в скобку. Она казалась не то барышней-недотрогой, не то деревенским пареньком.
В одном стихотворении Цветаева говорила о своих бабках: одна была простой русской женщиной, сельской попадьей, другая — польской аристократкой. Марина совмещала в себе старомодную учтивость и бунтарство, высокомерность и застенчивость, книжный романтизм и душевную простоту». < … >
Войдя в небольшую квартиру, я растерялся: трудно было представить себе большее запустение. Все жили тогда в тревоге, но внешний быт еще сохранялся; а Марина как будто нарочно разорила свою нору. Все было накидано, покрыто пылью, табачным пеплом. < … >
Когда осенью 1920 года я пробрался из Коктебеля в Москву, я нашел Марину все в том же исступленном одиночестве. Она закончила книгу стихов, прославлявшую белых, — «Лебединый стан». К тому времени я успел многое повидать, в том числе и «русскую Вандею», многое продумал. Я попытался рассказать ей о подлинном облике белогвардейцев, — она не верила; пробовал я поспорить — Марина сердилась. У нее был трудный характер, и больше всех от этого страдала она сама. У меня сохранилась ее книга «Разлука», на которой она написала: «Вам, чья дружба мне далась дороже любой вражды и чья вражда мне дороже любой дружбы. Эренбургу от Марины Цветаевой. Берлин, 29 мая 1922 года». (С ятями, даже с твердыми знаками, хотя к тому времени от прежних твердых позиций в ней оставалось мало что.) < … >
Я встречал в жизни поэтов, знаю, как тяжело расплачивается художник за свою страсть к искусству; но, кажется, нет в моих воспоминаниях более трагического образа, чем Марина. Все в ее биографии зыбко, иллюзорно: и политические идеи, и критические суждения, и личные драмы — все, кроме поэзии.
C отрочества до смерти она была одинокой, и эта ее отверженность была связана с постоянным отталкиванием от окружающего: «Я все вещи своей жизни полюбила и пролюбила прощанием, а не встречей, разрывом, а не слиянием». < … >
Когда я перечитываю стихи Цветаевой, я вдруг перестаю думать о поэзии, перехожу к воспоминаниям, к судьбе многих моих друзей, к своему — люди, годы, жизнь…".
Эренбург много сделал для Цветаевой на первом этапе их знакомства. Достаточно вспомнить, что это он прислал ей весточку о том, что Сергей Эфрон жив и находится в Праге; он способствовал ее эмиграции в Германию; в его квартире она вместе с дочерью провела первые дни после приезда Берлине. И что очень важно - к прибытию Цветаевой Илья Григорьевич опубликовал две книжки ее стихов - "Стихи к Блоку" (издательство "Огоньки") и "Разлука" (книгоиздательство "Геликон"). Именно Эренбург ввел Марину в круг литературной жизни Берлина. ...
Еще одно маленькое дополнение. Как относиться к совпадениям? Илья Григорьевич, как и Марина Ивановна, покинул земную обитель 31 августа, спустя 26 лет после ее ухода. Замкнулся его жизненный цикл в возрасте 76 лет.
В одном стихотворении Цветаева говорила о своих бабках: одна была простой русской женщиной, сельской попадьей, другая — польской аристократкой. Марина совмещала в себе старомодную учтивость и бунтарство, высокомерность и застенчивость, книжный романтизм и душевную простоту». < … >
Войдя в небольшую квартиру, я растерялся: трудно было представить себе большее запустение. Все жили тогда в тревоге, но внешний быт еще сохранялся; а Марина как будто нарочно разорила свою нору. Все было накидано, покрыто пылью, табачным пеплом. < … >
Когда осенью 1920 года я пробрался из Коктебеля в Москву, я нашел Марину все в том же исступленном одиночестве. Она закончила книгу стихов, прославлявшую белых, — «Лебединый стан». К тому времени я успел многое повидать, в том числе и «русскую Вандею», многое продумал. Я попытался рассказать ей о подлинном облике белогвардейцев, — она не верила; пробовал я поспорить — Марина сердилась. У нее был трудный характер, и больше всех от этого страдала она сама. У меня сохранилась ее книга «Разлука», на которой она написала: «Вам, чья дружба мне далась дороже любой вражды и чья вражда мне дороже любой дружбы. Эренбургу от Марины Цветаевой. Берлин, 29 мая 1922 года». (С ятями, даже с твердыми знаками, хотя к тому времени от прежних твердых позиций в ней оставалось мало что.) < … >
Я встречал в жизни поэтов, знаю, как тяжело расплачивается художник за свою страсть к искусству; но, кажется, нет в моих воспоминаниях более трагического образа, чем Марина. Все в ее биографии зыбко, иллюзорно: и политические идеи, и критические суждения, и личные драмы — все, кроме поэзии.
C отрочества до смерти она была одинокой, и эта ее отверженность была связана с постоянным отталкиванием от окружающего: «Я все вещи своей жизни полюбила и пролюбила прощанием, а не встречей, разрывом, а не слиянием». < … >
Когда я перечитываю стихи Цветаевой, я вдруг перестаю думать о поэзии, перехожу к воспоминаниям, к судьбе многих моих друзей, к своему — люди, годы, жизнь…".
Эренбург много сделал для Цветаевой на первом этапе их знакомства. Достаточно вспомнить, что это он прислал ей весточку о том, что Сергей Эфрон жив и находится в Праге; он способствовал ее эмиграции в Германию; в его квартире она вместе с дочерью провела первые дни после приезда Берлине. И что очень важно - к прибытию Цветаевой Илья Григорьевич опубликовал две книжки ее стихов - "Стихи к Блоку" (издательство "Огоньки") и "Разлука" (книгоиздательство "Геликон"). Именно Эренбург ввел Марину в круг литературной жизни Берлина. ...
Еще одно маленькое дополнение. Как относиться к совпадениям? Илья Григорьевич, как и Марина Ивановна, покинул земную обитель 31 августа, спустя 26 лет после ее ухода. Замкнулся его жизненный цикл в возрасте 76 лет.
Следующая публикация
Комментарии 6
Реквием
Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверзтую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.
Застынет все, что пело и боролось,
Сияло и рвалось.
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.
И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет все — как будто бы под небом
И не было меня!
Изменчивой, как дети, в каждой мине...ЕщёМарина Цветаева похоронена 2 сентября 1941 года в Елабуге, на Петропавловском кладбище. Но из-за того, что шла война, место ее последнего приюта так и осталось неизвестным. В южной стороне этого кладбища сестра Марины – Анастасия, нашла четыре неизвестных могилы, датируемых 1941 годом. Она установила между ними крест, надпись на котором гласила, что в этой стороне кладбища покоится поэтесса Цветаева. По православным обычаям самоубийц не отпевают, но в день пятидесятой годовщины ее смерти, патриарх Алексий совершил обряд отпевания в московский храм Вознесения Господня у Никитских ворот, сказав, что она убита режимом.
Реквием
Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверзтую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.
Застынет все, что пело и боролось,
Сияло и рвалось.
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.
И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет все — как будто бы под небом
И не было меня!
Изменчивой, как дети, в каждой мине,
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой.
Виолончель, и кавалькады в чаще,
И колокол в селе…
— Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!
К вам всем — что мне, ни в чем не знавшей меры,
Чужие и свои?! —
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.
И день и ночь, и письменно и устно:
За правду да и нет,
За то, что мне так часто — слишком грустно
И только двадцать лет,
За то, что мне прямая неизбежность —
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид,
За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру…
— Послушайте! — Еще меня любите
За то, что я умру.
1913 г.
взмах : любовь
на золотых крылах.
А этот шелест за спиной---
то поступь вечности
за мной... "
/Марина Цветаева/.
электрическая дуга,
да сгубила Елабуга! "
М. Лиознов.
**Попав в эвакуацию в
татарскую Елабугу, не
чувствуя больше смысла
жить и бороться за
существование, потеряв
последние душевные силы, Марина Ивановна
Цветаева решила уйти
из жизни. 31 августа 1941
года она повесилась.
Сергея Эфрона расстреляли 16 октября
1941 года. Сын Георгий погиб на войне в 1944году. Дочь Ариадна
умерла 26 июля 1975 года в Тарусе, отмучившись 16 лет в
лапах ГУЛАГа.