ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА.

ЗИНАИДА ГИППИУС И АЛЕКСАНДР БЛОК.
Из "Черных тетрадей" Зинаиды Гиппиус.
Гиппиус не могла простить Брюсову и особенно Блоку, что он пошел на службу к большевикам. Так она описывает разрыв с Блоком (а ведь они дружили!):
"- Здравствуйте. Этот голос ни с чем не смешаешь. Подымаю глаза. Блок. Лицо под фуражкой какой-то (именно фуражка была — не шляпа) длинное, сохлое, желтое, темное.
— Подадите ли вы мне руку?
Медленные слова, так же с усилием произносимые, такие же тяжелые.
Я протягиваю ему руку и говорю:
— Лично — да. Только лично. Не общественно.
Он целует руку. И, помолчав:
— Благодарю вас.
Еще помолчав:
— Вы, говорят, уезжаете?
— Что ж... Тут или умирать — или уезжать. Если, конечно, не быть в вашем положении...
Он молчит долго, потом произносит особенно мрачно и отчетливо:
— Умереть во всяком положении можно.
Прибавляет вдруг:
— Я ведь вас очень люблю...
— Вы знаете, что и я вас люблю.
Вагон (немного опустевший) давно прислушивается к странной сцене. Мы не стесняемся, говорим громко при общем молчании. Не знаю, что думают слушающие, но лицо Блока так несомненно трагично (в это время его коренная трагичность сделалась видимой для всех, должно быть), что и сцена им кажется трагичной.
Я встаю, мне нужно выходить.
— Прощайте,— говорит Блок.— Благодарю вас, что вы подали мне руку.
— Общественно — между нами взорваны мосты. Вы знаете. Никогда... Но лично... как мы были прежде...
Я опять протягиваю ему руку, стоя перед ним, опять он наклоняет желтое, больное лицо свое, медленно целует руку, "благодарю вас"... — и я на пыльной мостовой, а вагон проплывает мимо, и еще вижу на площадку вышедшего за мой Блока, различаю темную на нем... да, темно-синюю рубашку.. .
И все. Это был конец. Наша последняя встреча на земле.
Великая радость в том, что я хочу прибавить.
Мои глаза не видали Блока последних лет; но есть два-три человека, глазам которых я верю, как своим собственным. Потому верю, что они, такие же друзья Блока, как и я, относились к "горестному падению" его с той же болью, как и я. Один из них, по природе не менее Блока верный и правдивый, даже упрекнул меня сурово за посылку ему моих "Последних стихов".
***
Стихотворение написано Зинаидой Гиппиус в 1918 г. на экземпляре сборника «Последние стихи», подаренном Александру Блоку.
А. БЛОКУ
Дитя, потерянное всеми...
ЗИНАИДА ГИППИУС
Всё это было, кажется, в последний,
В последний вечер, в вешний час...
И плакала безумная в передней,
О чем-то умоляя нас.
Потом сидели мы под лампой блеклой,
Что золотила тонкий дым,
А поздние распахнутые стекла
Отсвечивали голубым.
Ты, выйдя, задержался у решетки,
Я говорил с тобою из окна.
И ветви юные чертились четко
На небе — зеленей вина.
Прямая улица была пустынна,
И ты ушел — в нее, туда...
— — — — — — — — — — — — — —
Я не прощу. Душа твоя невинна.
Я не прощу ей — никогда.
============================
Александр Блок на обороте обложки книги «Двенадцать. Скифы» написал и отправил ответ «З. Гиппиус (При получении «Последних стихов»)»:
***
Женщина, безумная гордячка!
Мне понятен каждый ваш намек,
Белая весенняя горячка
Всеми гневами звенящих строк!
Все слова — как ненависти жала,
Все слова — как колющая сталь!
Ядом напоенного кинжала
Лезвие целую, глядя в даль...
Но в дали я вижу — море, море,
Исполинский очерк новых стран,
Голос ваш не слышу в грозном хоре,
Где гудит и воет ураган!
Страшно, сладко, неизбежно, надо
Мне — бросаться в многопенный вал,
Вам — зеленоглазою наядой
Петь, плескаться у ирландских скал.
Высоко — над нами — над волнами, —
Как заря над черными скалами —
Веет знамя — Интернационал!