✉️ Когда ты рассказываешь какие-нибудь новые подробности о своей жизни – что до Амоса ты пять (сибирских) лет была замужем за гением-садистом;

что у тебя всегда краснеет только левая щека, или что
ты уже много лет отказываешься водить машину, или что у Амоса есть сын от предыдущего брака, или любую другую деталь, большую или маленькую, которую я раньше о тебе не знал и не представлял, – я чувствую, что мне нужно приложить некоторое душевное усилие, чтобы "втолкнуть" эту новую деталь в твой образ, как заталкивают книгу на плотно заставленную полку. Но, как только это происходит, все остальные детали, все мои знания
о тебе подстраиваются под это изменение, каждый раз заново.
И, если уж мы заговорили о новых неожиданных познаниях друг о друге, позволь мне снять перед тобой мой разноцветный шутовской колпак.
Что и говорить, на сей раз ты отправила меня в элегантно-убийственный нокаут – я и представить не мог, что мужчина, который сопровождал тебя тогда, тот гигантский кретин в свитере – вовсе не твой муж (кто же он тогда? Он оберегал тебя, как телохранитель. Как хозяин).
Ты меня совсем запутала.
Спокойствие, с которым ты описываешь всех остальных мужчин в твоей жизни, одного за другим, – того, с которым ты плаваешь, и художника из Бейт-Зайта, который, кажется, влюблен в тебя до беспамятства, и слепого юношу,
с которым ты переписываешься при помощи шрифта Брайля (ты специально для него выучила?).
И как в твоей занятой неделе находится место для всех? И, собственно, еще
ты забыла упомянуть трех ешиботников, которые тайком занимаются с тобой раз в неделю…
Напиши все-таки, как он выглядит – твой муж, – чтобы я знал, какой тени
с ножом в зубах мне следует остерегаться.