ВСЕ ЭТО - ВЕЧНО

5 часть
РЫБАЛКА
- На Окуне когда-то Боровское торфопредприятие начало добывать торф, - рассказывает Виталий Иванович Петров, еще мальчишкой в 1945 году привезенный в Онохино родителями, - и был прорыт канал, который назывался водопоем. В системе озер - Большой Тараскуль, Малый Тараскуль, Лебяжье, Тулубаево, сюда же входит Окунь - торфопредприятие сильно понизило уровень воды. А раньше онохинские мужики ездили туда, ловили рыбу.
Виталий Иванович вспоминает, как с отцом ловили в былые времена рыбу на мыске, в тупике Тахтым:
- Неводок дали ребятам, а они его и утопили вместе с сапогами. Ну, Бог с ним, надо че-то ловить. У отца была лоскутина, мы с Леонидом Евдокимовым сшили невод из двух кусков лоскутины - в два раза длиннее прежнего стал, где-то метров 25. Думаем: раз невод в два раза больше, так давай больше рыбы зацепим. Затянули невод, и он у нас застрял - вытащить не можем. А Юра Евдокимов бежит по берегу, кричит: "О, рыба! Рыба!" А Лёнька: "Иди ты!.." Идет по берегу Александр Семенович Торопов и тоже свое кричит: "Ребята! У вас невод неправильно сшит. Он поверху идет, дак как там рыба будет?" Лёнька и его послал. Советчики-то шли по берегу, ближе к Лёньке были, а мне-то тут не с кем материться. Ушли они. А мы вытащили невод, а там - полная матня карася желтого!!! До этого и после этого столько не лавливали. Полную лодку нагрузили, а самим и сесть некуда! Вкусный карась, золотистый.
- Местных рыбаков всегда выручал залив Заталка, - рассказывает Сергей Дмитриевич Евдокимов, местный рыбак и охотник, с детства исследовавший все окружающие леса и водоемы. - В реке глубоко, рыбу ничем не поймаешь, а Заталка помельче, течения нет, можно было и фитили поставить, и завески городить. И сейчас там баталят, окуней ловят, чебаков. Раньше боты были деревянные, делались они, как бочки, из деревянных пластин, стягивались обручами. Потом уже железные стали делать. С этих ботов и баталили. Зимой сеть под лед ставили. За Левушкиной заводью, в Мотовых кустах, были хорошие рыбные ловы по весне, когда на луга заходила вода, еще до первого половодья. Рыбаки там городили деревянные заездки из ивового прута, ставили морды, сделанные тоже из ивового прута. Иногда вода поднималась выше заездка и затапливала его. А там, где ставились морды, еще ставили длинные жерди, которые назывались белоногами, они торчали выше воды.
Сергей Дмитриевич Евдокимов рассказывает, что для ловли рыбы плели два вида морд - на крупную рыбу и на мелкую. Морда для мелкой рыбы называлась попрошайкой. Формой она похожа на корзину с горловиной, с наружной стороны ее обмазывали круто замешенным тестом. Морды на более крупную рыбу ставили в основном на реке. Мордой-попрошайкой ловили на озерах гальянов, которых было когда-то много.
- Были они, как мойва, мелкие, только короче, - делится воспоминаниями Сергей Дмитриевич, - их можно было есть вместе с костями. Жирненькие, желтенькие гальянчики были очень вкусными, особенно жаренные в яйце.
Острогой ловили рыбу по осени, когда вода уже не цветет, и весь планктон оседает на дне. В это время года через чистую воду хорошо видно дно. На лодке закрепляли ручку козы, а на лапе козы разжигали костер из смолевого дерева, чтобы ночью лучше видеть толщу воды. Рыба не боялась этого огня. Рыбак острогой, как вилкой, подцеплял стоящую в воде щуку. Для этого на конце остроги был сделан обратный ус, чтобы рыба не соскочила. Сейчас на острогу не ловят. Но по осени можно слышать, как хрюкает на Тахтыме бот, которым загоняют рыбу в расставленную сеть.
Зимой на Тахтыме ловили щуку у бьющих ключей. Лед возле ключей долбили, образуя выемку в виде корыта. До дна не продалбливали, а пробивали только отверстие, чтобы в выемку заходила вода. Вместе с водой в «корыто» заходила рыба, чтобы подышать, а уйти обратно уже не могла.