С юбилеем тебя, папа!

Ночь. Зимняя, студеная, сибирская. Светлеющей полоской неба она заглядывает ко мне в комнату. Где-то там в необъятных чертогах неба витает душа нашего папы. Ему сегодня исполняется 95 лет.
Чем длиннее расстояние между нами, тем дороже твой образ, папа.
И память вытаскивает живые картинки моей жизни, наполненные папой.
Дом. Посредине избы работающая круглая стиральная машина "Ока". Папа стирает красное детское ватное одеяло. Мама в роддоме. После стирки старается пропустить одеяло через прикрученную к машинке ручную выжималку. Не получается. Тогда, смеясь, выкручивает одеяло, весело бросает какие-то реплики в сторону лавки, где сидим мы, с интересом наблюдая за сим действом.
Осень. Начинает холодать. Русская печка уже не обеспечивает дом теплом на целые сутки. Папа складывает кирпичный подтопок. И снова весело, с прибаутками. Печка растёт на глазах. Во все глаза смотрю на этот процесс. Вот печка мне стала по шейку. Тогда он кладёт плиту, ставит железную трубу, которая тянется через колено в отверстие трубы в русской печке.
Раньше вторая печка была железной, но маленькая Надя сумела залезть под топящуюся печку и обжечься. Мы проснулись от её рёва. Папа качал Надю на руках, а мама побежала на Стрелку к дяде Исане за гусиным жиром. Последствий от ожога не осталось. С тех пор печка стала кирпичной, пока мы не выросли.
А процесс кладки запечатлелся в голове так, что если будет нужно, то я могу сложить такую же печку из моего детства.
Лето. Зелёный простор вокруг. Прыгаю со скакалкой около дома. Напротив дома запряженная в телегу лошадь. Папа около неё. Какой-то сильный звук, лошадь испугалась, сорвалась с места, понеслась вдоль улицы. И папа рванул за ней. Я единственный раз за всю жизнь видела его бегущим. Это был бег настоящего спортсмена. Он догнал лошадь около дома дяди Бори Худякова, схватил за вожжи, остановил. А меня сковал жуткий страх, который сменился гордостью. Всю жизнь, занимаясь легкой атлетикой, я видела впереди себя папу, бегущего за лошадью. И результаты показывала отличные.
А вот Алешиха. Я и папа в лесу. Папа смотрит то ли делянку, то ли выбирает деревья для спила, а заодно собираем чернику. Папа все время куда-то убегает. Я теряю его, кричу, он не откликается. Когда боязнь доходит до самых пяток, вдруг тихо и неожиданно он вырастает около меня со словами: "Везде хожено, бери тут". Сердечко у меня на время успокаивается, до следующего папиного исчезновения.
Вот снова Алешиха. . Я, видимо, в очередной раз увязалась за папой. Он пилит осины на жерди. Сразу готовит их и складывает в кучу. Я брожу рядом, собираю кучерявые лохматые цветочки, похожие на сегодняшние гиацинты. Тогда названия такого я ещё не знала. "Хохлатки,"- говорит папа. Я беру сучок, стараюсь выкопать цветок с корнем, но он всё время обрывается.
И сейчас, когда вижу хохлатки в поле, пытаюсь вырвать цветок с корнем. Корень у него луковица, сидит глубоко в земле, поэтому, как и в детстве, все мои попытки тщетны...
Небо. Гляжу на светлеющую его полоску, а вижу далёкое, козлянское. Папа решил ночевать на улице. Конечно, мы с ним. Решено-сделано. Длинная постель устлана прямо на земле, у бани. Довольные, мы лежим на спинах, глядя в затухающее небо. И начинаются волшебные папины рассказы, которые непременно заканчиваются сказкой про белого бычка...
Вот один из последних моих приездов к папе на день рождения. После смерти мамы я считала своим долгом приезжать к нему на день рождения. У папы была такая неподдельная радость. Утром меня будил хлебный запах из детства, только это был уже не мамин хлеб, а папин, чёрный, чёрный, но такой же вкусный! И козье молоко, которое я научилась пить от папиной Маньки. Он научил козу самостоятельности, поэтому, когда она хотела есть, то забиралась по настилу на сарай, ела от души ароматное сено.
А ещё у папы был ручной поросёнок, который везде сопровождал его по деревне. Папа его звал Цыганенком за его чёрную породу. Папа был на выдумки ещё тот!
В каждый приезд обязательно топилась банька по - черному. И я снова умудрялась приходить из бани, запачканная в саже.
А для тебя, папа, у меня всегда была припасена бутылочка красненького.
Ты меня спрашивал: 'А красненькой нету? " О, сколько радости было у тебя! Засуетишься, засмеешься. А мне было хорошо от твоей радости. Сейчас бы села вместе с тобой за стол. Ты бы тоже налил мне рюмочку, и расспросила бы я тебя обо всем на свете под запись... Что же ты так мало рассказывал о себе? Эх...
Вот и свиделись мы с тобою сегодня, папа, в твой юбилей. Я знаю, что ты смотришь на меня оттуда. Сквозь толщу расстояния слышу твои ободряющие слова, заканчивающиеся твоим любимым словом присказкой -"законно". Ты по-прежнему ведёшь меня по жизни, только незримо, ненавязчиво. Спасибо тебе, папа, за ту науку жизни, которую мне преподал!
Упокой, Господи, душу раба твоего Анатолия и прости все его прегрешения, вольные и невольные, и даруй ему Царствие небесное. Вечная память и вечный покой!