— Просто матерям-одиночкам приходится несладко.

— У меня есть брат.
— И все же? — Я заглянула Алисе в глаза. — У тебя вся жизнь впереди. Почему ты… приняла такое решение? — Я кивнула на ее живот. — Вы ведь с отцом ребенка не вместе?
— Нет! — рявкнула она, уже не скрывая агрессии. — Мы не вместе. Он старше меня, ясно? И я люблю его, поэтому и решила рожать.
Последние угольки надежды, которая еще теплилась в груди, погасли. Она истаяла как лед на теплых ладонях.
— Любишь? — Я зачем-то несколько раз кивнула головой как болванчик. — А срок…
— Что за допрос? — грубо перебила Алиса.
— Нет, что ты… никакой не допрос. Мне просто интересно.
— Не лезь не в свое дело!
— Я беспокоюсь о тебе.
— Обо мне есть, кому беспокоиться.
— Алиса, послушай…
— Я не хочу тебя слушать! Чего ты приперлась? Воды попила? Все, тебе пора! Знаешь, где выход.
Поднявшись на ноги, я смерила ее взглядом и ледяным тоном повторила:
— Какой срок?
Алиса злобно усмехнулась и окинула меня победоносным взглядом. Как будто заранее знала, что по ее ответу я все пойму, и она одержит триумф.
Она тоже поднялась на ноги. Подошла ко мне ближе. Посмотрела в лицо. Прямо и нагло. А потом буквально оглушила меня горькой правдой:
— Шесть месяцев.
Шесть месяцев. Ровно столько времени прошло с ее дня рождения. Ровно столько времени прошло с той памятной ссоры с моим мужем, когда он не ночевал дома. Ровно столько времени прошло с той злосчастной ночи.
Не знаю, как мне удалось сохранить на лице маску спокойствия, как удалось вежливо попрощаться с Алисой и уйти из квартиры.
«Шесть месяцев», — било набатом в моей голове.
«Шесть месяцев», — пульсировало кровью по венам.
Она беременна от него. От моего мужа. Я не сошла с ума. Не показалось. Он мне изменил. У них будет ребенок.